Аналогичный мир - 2 (СИ)

— Ай, молодец какой! — восхитилась одна, совсем седая и морщинистая. — На тебя такого посмотреть и то в утешение.

— Ой, прибедняйся, старая! — кричала ей другая. — Тебе не посмотреть, а чего другого охота!

— Я сейчас мужика твоего сюда пришлю, — пообещал Эркин, забирая у Жени куртку и пробираясь между корытами к выходу.

— Да на хрен он ей нужен, когда ты здесь?!

— Свой всегда под боком, а…!

— А у чужого…!

— Ага, в чужой миске каша гуще!

— А у чужого мужика больше и твёрже!

Тут грудастая завернула такое, что Эркин не выдержал. Он обернулся, увидел смущённую, покрасневшую до слёз Женю и быстро, сам не ожидая от себя такого, притянул её к себе, зажал ей уши своими ладонями и ответил одной из длинных английских фраз, какими спальники переругивались со спальницами.

После секундной паузы — не все настолько знали английский — прачечная заорала и завизжала так, что Эркину стало ясно: победа за ним! Он отпустил Женю и выскочил наружу. Натянул на разгорячённое тело куртку и побежал. Сейчас главное — не стоять. Зимним ветром прохватит по мокрому телу — не миновать Пустыря, а то и Оврага. Сейчас к себе, растереться…

Он влетел в свою комнату, быстро, ни на что не глядя, бросил на вешалку куртку, стянул рубашку и крепко растёрся насухо полотенцем. И уже спокойно, удовлетворённо ощущая, как горит на спине и плечах кожа, повесил и расправил полотенце, пощупал брошенную на кровать рубашку. Нет, не мокрая, так… даже не сырая, на теле высохнет. Он оделся и, уже застёгивая пуговицы, увидел, что не один.

На пустой кровати у окна сидел… чужой. Вернее… нет, ни в одежде — самая обычная синяя в чёрную клетку рубашка, обычные тёмные брюки, ботинки, ни в позе — сидит на кровати, уперев локти в колени, а подбородок в сплетённые пальцы, ни во внешности — продолговатое лицо, серо-голубые чуть прищуренные глаза, будто припорошенные серой пылью коротко подстриженные волосы, мягкое лицо, хотя видно, что недавно худым был, голодал, наверное, что тоже обычно, — во всём этом не было ничего необычного, но Эркин насторожился. И почему этот… всё-таки чужак матрац развернул, а бельё и одеяло не тронул. И куртка не на вешалке, а лежит рядом, кожаная, на меху, с блестящими молниями застёжек. Не по лагерю куртка.

— Здравствуй, — сказал по-русски мужчина. — Ты Эркин Мороз?

— Здравствуйте, сэр, — почему-то Эркин ответил по-английски и назвал чужака сэром, как никого в лагере не называл, если не считать тот случай с лейтенантом.

— Ты хочешь говорить по-английски? — удивился мужчина.

Эркин неопределённо повёл плечами и сел на свою кровать.

— Ну, как тебе удобнее, — кивнул мужчина.

Если он ждал вопроса от Эркина, то ждать бы ему пришлось долго. Нет, конечно, самый первый и естественный вопрос: «Ты что, новенький?» — так и вертелся на языке, но Эркин упрямо молчал. И мужчина начал первым.

— Меня зовут Никлас, — заговорил он по-английски. — Мне надо поговорить с тобой. Я, — он улыбнулся, — специально приехал.

Эркин не ответил на его улыбку. После шуток в прачечной, после того, как он понял, что Женя простила его, ощутил, что его руки не противны ей, после утренней прогулки, было так трудно держать лицо неподвижным, но ему приходилось справляться и не с таким.

— Ты не хочешь говорить? — опять улыбнулся Никлас. — Не доверяешь мне? Или всем белым?

Улыбка у него не злая, мягкая, но Эркин не верил ей. В комнате установилось молчание. И почему-то не было ни Грега, ни Романа, ну, Фёдор с утра ушёл в город, Ив наверное гуляет с Призом за забором, а эти-то где? Обычно после обеда они до ужина спят или так лежат.

Резким рывком распахнулась дверь, и на пороге встал Ив, крепко держа за ошейник Приза, молча дыбящего шерсть на загривке. По лицу Никласа скользнули, мгновенно сменив друг друга, удивление и узнавание.

— Мороз… Эркин, — Ив тяжело дышал, как после бега, — пока не предъявлен ордер и не открыт протокол, ты имеешь право молчать. И право на адвоката всегда за тобой.

— На кого?! — Эркин изумлённо повернулся к Иву. — Ты о чём?

— Допрос, — Ив перевёл дыхание, — проведённый с нарушением процедуры, без ордера…

— Не надо, — остановил Ива Никлас. — Не надо демонстрировать свою эрудицию, сейчас это неуместно. И успокойте собаку. Мне бы не хотелось открывать здесь стрельбу.

— Вам же я нужен, а не он, — ответил, словно не услышав его, Ив. — Ну, так берите меня, а его оставьте в покое.

— Молодой человек, — голос Никласа спокоен, и сидит он неподвижно, но глаза Приза наливаются кровью, а из горла рвётся тихое глухое рычание, — предоставьте мне решать, кто мне нужен, а кто нет. Вы мне как раз не нужны. Хотя с вашим отцом я бы побеседовал. Не скажу, что с удовольствием, но с интересом.

— Вы… — Ив слегка потянул за ошейник, и Приз сел у его ног. — Вы узнали меня?

— Так же, как и вы меня. А теперь…

Возникший в дверях комендант мягким толчком отодвинул Ива.

— Я ж сказал, — комендант тоже говорил по-английски, — не дадут вам нормально побеседовать. Каждый всё сам знает и понимает, и лезет… куда его совсем не просили, — последнее явно предназначалось Иву. — Идите в канцелярию. Туда уж никто не влезет.

Никлас кивнул и легко встал, надев куртку.

— Хорошо. Мы перейдём в канцелярию. Или, — он посмотрел на Эркина, — или предпочитаете остаться здесь?

Их глаза встретились, и Эркин с усилием стряхнул с себя наваждение.

— У меня есть выбор, сэр?

— Молодец, — искренне сказал Никлас по-русски. — Пошли.

Эркин встал, снял с вешалки куртку. Проходя мимо Ива, будто оступился, коснувшись своим плечом его плеча, и вышел в коридор, не оглянувшись.

Все двери открыты. В коридор никто не выходит, но, сидя на кроватях, молча провожают взглядами. «Как в распределителе», — подумал Эркин. Только что решёток нет. И с тем же молчаливым пристальным вниманием рассматривали шедшего следом Никласа.

Комендант укоризненно посмотрел на Ива.

— Ну, взбаламутил и доволен? Сиди теперь здесь и не рыпайся. Сам вляпаешься и всех туда же потянешь, — и ушёл.

Ив отпустил Приза и сел на свою кровать, обхватил голову руками. Приз сел рядом, положил голову ему на колени и замер.

И во дворе были люди. И тоже молча смотрели на них. Эркин быстро незаметно огляделся, не увидел Жени и перевёл дыхание. Лучше, чтоб она не видела. Чёрт, как всё было хорошо и вот… опять.

В канцелярии Эркин не бывал с того самого первого дня. Всё как тогда, только нет ни особиста, ни девушек-секретарш.

— Проходи, — Эркин не обернулся. Ни на эту привычную команду, ни на следующую, достаточно странную: — Садись, где хочешь.

Нет, его на это не купишь. Допрос есть допрос. Он по-прежнему стоял, не оборачиваясь, посреди комнаты.

— Это не допрос, Эркин. Мне надо, очень надо поговорить с тобой.

Голос мягкий, не злой и совсем не приказной, но ему очень трудно противостоять. Ну, раз по-русски… По-русски ты «сэра» не услышишь.

— Что вам от меня надо?

Никлас кивнул. Что же, Золотарёв предупреждал, что парень неконтактный и будет нелегко. И реакция мгновенная, и настрой негативный. Хотя в тюрьме парень шёл на сотрудничество достаточно охотно. Так что, пожалуй, попробуем ту форму.

— Я уже сказал. Мне надо с тобой поговорить, — медленным плавным движением Никлас достал из внутреннего кармана куртки конверт. — Вот посмотри. Может, кого-то из них ты знаешь.

Эркин стоял перед ним, заложив руки за спину и упрямо склонив голову. Никлас понимающе улыбнулся:

— Не думаю, чтобы среди них были твои друзья.

Только после этих слов Эркин протянул руку и взял конверт. И как-то само собой получилось, что они сели за один из столов.

Никлас решил не вести протокол: любой аксессуар допроса мог вызвать опять реакцию отторжения.

Первой лежала фотография Рассела.

— Я уже рассказывал о нём, — удивился Эркин. — Я всё тогда рассказал.

Никлас кивнул.

— Да, я читал. И всё же…

— Зачем он вам? — Эркин насмешливо усмехнулся. — Он не самая сволочь. И… и слабак. Дважды мог застрелить меня, один раз даже вытащил пистоль, махал передо мной, целился, а не нажал. Нет, он не опасный.