Атаман. Гексалогия

Вот уж спасибо! Втянул меня в свои церковные интриги, а теперь – «в меру сил». Да что же мне так не везёт – если вчера меня искал один князь, то сегодня – уже два. Так и в России места не останется, куда спрятаться можно.

Видимо, Савва прочитал на моём лице печать беспокойства и уныния.

– Рано унывать, сын мой! Не всё хорошее ты от меня ещё узнал. В доме князя Овчины‑Телепнёва о тебе благополучно забыли. Не далее как три седмицы назад сам князь распорядился прекратить поиски, а буде где и встретишься ты с дружиною княжеской, притеснений тебе не творить. В случае же опасности для твоей жизни – защищать, как самого князя.

Настоятель продолжил:

– Сам удивлён сим поворотом. Овчина‑Телепнёв нам знаком хорошо, не раз сталкивались с ним. Серьёзный муж, за государя радеет, при этом и от государя милости имеет. Но при всём при том злопамятен зело. И вдруг – прекратить поиски. Инда и мы не лыком шиты. Божьим промыслом водимый размыслил я, что надо тебе родословную знатную иметь. Ты где рождён‑то?

– Честно сказать, отец Савва, даже не знаю. Сиротою рано остался…

Дальше врать не пришлось – настоятель хитро заулыбался, и я замолчал. Наверное, игумен Никодим, настоятель монастыря подо Ржевом, довёл сведения о моём прибытии из будущего до иерархов церкви – иначе чего отец Савва так хитро заулыбался? Ох, за каждым словом надо следить, тщательно обдумывать, прежде чем ляпнуть чего не то.

– Не тушуйся, это я так – проверить. По моему заданию монахи просмотрели записи в церковных книгах. Тебе ведь тридцать пять годков?

Я кивнул. К чему он клонит, не пойму.

– Так вот, есть записи о рождении сына, наречённого Георгием, у болярина Михайлова, Вологодской губернии, сельцо Ярцево. Так что ты – болярин родовитый. Не знал?

Я сидел ошарашенный. Интересно, они что – однофамильца моего нашли? Так для этого сколько книг переворошить надо. И где теперь настоящий Георгий Михайлов? А ну угораздит встретиться, Русь‑то не так и невелика. Настоятель вроде как прочитал мои мысли.

– Пожар случился в отчем доме, все и сгинули в огне, а ты вот каким‑то чудом спасся. Землицы у батюшки твоего, Игната, было немного, за смертью хозяина отписана с немногими людишками была в государево владение. Так что, болярин Георгий Михайлов, ноне ты безземельный, потому людей на государеву службу выставлять не должон. А грамотку о происхождении твоём, о болярстве, я тебе вручаю.

Савва достал из ящика стола грамотку и вручил мне. Я бегло просмотрел – октября, второго дня… Внизу сургучная печать. Всё честь по чести.

Ни фига себе. За месяц, что мы не виделись после моего прибытия из Боровска, настоятель провернул большую работу – пусть и не своими руками. А как тонко и хитро продумано! Я бы не смог додуматься до такого хода. Сильно, очень сильно. Был небеден и удачлив, а оказался ещё – и родовитый боярин. Если с умом подойти – могут открыться большие перспективы, начиная от государевой службы и до возможности выборов в городские посадники… Ну, удружил отец Савва! Я‑то думал – отделались от меня простым «спасибо».

Дорогого стоит эта грамотка. Однако же, зная немного настоятеля монастыря, я предполагал, что за эту грамотку в будущем придётся отрабатывать. По мелочам дёргать не будут – сами с усами, вернее – с бородами, но где будут нужны мои мозги и руки, призовут – это как пить дать.

Моя аудиенция у игумена Саввы на том закончилась и, откланявшись, я уехал из монастыря.

Лене рассказал, что боярин по рождению, и в доказательство предъявил грамотку. Жена долго её читала, рассматривала, только что на зуб не пробовала и неожиданно огорошила меня вопросом:

– Так это что, и я выходит боярыня, коли муж у меня – боярин?

Я немного поразмыслил – получается так. Об этом я даже как‑то и не подумал. Ох уж эти женские мозги с их логикой.

Я бережно уложил грамотку в шкатулку, где хранились другие документы – купчая на дом, купчая на скипидарный завод. Хм, ничего вроде и не изменилось, а как приятно ощущать себя боярином и промышленником. Не голь перекатная. Хотя я встречал бояр на своём веку, у которых за душой ничего, кроме родовитого имени, и не было – ни денег, ни земли, ни холопов.

Меня вдруг осенила неожиданная мысль, от которой я даже присел на софу. Дом в Вологде есть, деньги есть. Почему бы не прикупить земли с деревенькой у какого‑нибудь обнищавшего дворянина? Вот тогда я и буду самым что ни на есть заправским боярином. Плохо только, что земля, в основном дарится государем боярам за заслуги. Купить тоже можно, но и посуетиться придётся много.

Я улёгся на софу. И надо же – немудрящая грамота вызвала столько мыслей. К тому же, если я стану землевладельцем, надо будет выставлять в случае войны людишек в полном боевом снаряжении – как говорится в государевом указе – «конно и оружно». Надо поразмыслить, заманчивая мысль.

Не откладывая в долгий ящик, я обратился к отцу Питириму. Он пообещал узнать, если подвернётся случай.

Выйдя из церкви, я перешёл через Каменный мост, перекинутый через реку Золотуху. Вот и Сенная площадь – центр Вологды, средоточие приказов с их дьяками и писарями. Надо просто подкупить дьяков или подьячих, те и подскажут, где можно прикупить землицы. Во все времена приближённые к власти любили деньги. Знакомых у меня там не было, а совать деньги прилюдно – копать себе яму.

Я постоял у присутственного места, дождался обеда. Дьяки, подьячие, столоначальники и писари чинно, раздуваясь от ощущения собственной значительности, вышли из приказа. Кто‑то уходил на обед поодиночке, скорее всего – домой, некоторые направились к ближайшему постоялому двору, в трапезную. Я направился за ними.

Писари уселись за отдельным столом, столоначальники, соблюдая дистанцию, – за другим. Да и кушанья себе столоначальники заказывали подороже, сдобрив их вином, а не пивом, как писари.

Я присел в сторонке, заказав себе скромный обед на скорую руку. Как подобраться к труженикам пера? Ничего дельного в голову не приходило. Ладно, попробую ошеломить их, а там – буду действовать по обстановке.

Я подозвал полового, истребовал лучшего вина и, когда кувшин был доставлен, отлил в чарку и попробовал. Вино и в самом деле было неплохим. Я сунул половому в руку полушку.

– Отнеси кувшин с вином за тот стол, скажи – от меня.

Половой шустро выполнил задание. Подьячие переглянулись, посмотрели на меня, я состроил уважительную физиономию и поднял свою чарку в приветствии. Им ничего не оставалось, как наполнить свои оловянные кружки вином и выпить. Вино явно понравилось, и когда они опрокинули по второй, я смело направился к их столу.

– Болярин Михайлов.

Подьячие переглянулись. Никто, скорее всего, не мог вспомнить такого боярина, но признаваться в этом не хотелось.

Меня пригласили присесть, что я с удовольствием сделал. Махнул рукой половому и попросил ещё кувшинчик.

Выпив по кружке, от продолжения служивые отказались.

– На службе мы, больно дьяк сегодня зол, может и за волосья оттаскать или того хуже – из жалования вычесть. Вино уж больно хорошо, так можно продолжить опосля, после работы.

– А чего же, приходите, продолжим. Когда подьячие ушли, я направился домой,

плотно пообедал, затем съел кусок масла. Елена аж изумилась – сроду я масло кусками не ел.

– Для дела требуется – пить вино вечером придётся, так это чтобы не захмелеть.

– Вона что. И помогает?

– Попробую – скажу.

Вечером я уже сидел в трактире, заказав запечённого молодого поросёнка, квашеной капусты, огурцов и два кувшина вина. Подьячие не заставили себя ждать.

Мы подняли первый тост за знакомство. Подьяки назвались. Не забыть бы их имена. Масло хоть и ел, но вино оказалось забористым.

Славно посидели, покушали от пуза, выпили изрядно.

Я не заикался о своей просьбе – пока надо только познакомиться, что мне удалось. Уже вечером, выходя из трапезной, мы обнимались. Подьячие были людьми битыми, и у них был нюх на денежных людей.