Истребители. Трилогия

Летели мы почти два часа, далеко же фронт находился от нас. Когда солнце выглянуло из‑за горизонта, оно первым осветило наш самолет, чем землю, мы как раз только‑только успели перелететь передовую, углубляясь в наш тыл. Заметив неподалеку две точки, опознал в них два модернизированных «яка», которые стали нас сопровождать. Значит сообщение получено кем надо, и они приняли меры.

Через открытую дверь появился штурман и, наклонившись, прокричал‑сообщил мне:

– Товарищ подполковник, только что получили сообщение. Борт сто‑пятый совершил посадку на аэродроме! Нормально долетели, товарищ подполковник!

– Почему с задержкой? – поинтересовался‑прокричал я.

– Шли через другой квадрат. На пути возвращения слухачи засекли переговоры пары охотников. Был приказ облететь их стороной.

– Ясно. Спасибо, лейтенант.

Экипаж транспортника был едва ли сильно старше меня, лётчику лет двадцать два‑двадцать три. Штурману лет двадцать, борт‑стрелка я не видел, но тоже по виду и голосу молодой. Одно только их трофейное настроение чего стоило. Пулемёт они с бронетранспортера не сняли, потому что он пока еще был включён в оборону, но будь их воля и гусеницы бы утащили. Я разрешил им прибарахлиться в бронетранспортер, ничего обо ценного там не было, больше мелкие сувениры. Но и этого им хватило, были очень довольны, особенно когда я подарил летчику наручные часы, у меня их было две штуки, лишние мне без надобности, а ему приятно.

Наконец мы добрались до аэродрома, делая круги, стараясь сбросить скорость, стали снижаться. Крепко держась за один из ремней крепления, показал на такие же остальным пассажирам. Вспомнив, как нас трясло при взлете, они последовали моему примеру. Ремни предназначались для крепления и страховки груза, но и нам они неплохо подошли.

Потрясло не так сильно как ожидалось, было видно, что аэродромная обслуга взлетную полосу держит в порядке. Наблюдая за хорошо освещаемым утренним солнцем аэродромом, довольно кивнул, офицер, отвечающий за маскировку техники в этом полку, справлялся со своей работой просто блестяще. Самолеты с земли конечно видно, но с воздуха попробуй их разгляди. Судя по машинам, стоявшим в капонирах, тут базировался не только транспортный полк, но и истребительная часть. Заметил хищные силуэты нескольких «яков».

Вернувшийся первым Ли‑2 уже оттранспортировали в его капонир, самолет не было видно, когда наша крылатая машина крутилась, поворачивая к обозначенному флажками месту остановки. Там виднелась группа встречающих, десятка два человек, включая нескольких ребят, из наркомата Берии. Народу было мало, утро побудка еще не прозвучала. Можно сказать сонное царство.

Как только самолет замер, и рев моторов стих, появившийся штурман, открыл дверцу люка, откинул лесенку, с прилипшими к ней вперемешку с землей травинками, и приглашающе махнул рукой на выход.

– За мной, – скомандовал я, вставая, и хромая к выходу. Ушибленное колено, все еще давало о себе знать.

Тут уже была моя территория, поэтому родственники безоговорочно передали мне пальму первенства.

Как только мы покинули салон самолёта, я сразу же стал командовать. Определив старшего у безопасноков, обратился к нему, не обращая внимания на местных офицеров, пока было не до них:

– Капитан. Первым рейсом был доставлен капитан Рябинин с пулевым ранением в левый бок.

– Так точно, товарищ подполковник, – кивнул белобрысый капитан, с едва заметным шрамом над левым глазом: – Его и остальных раненых отправили в ближайший госпиталь.

– Капитан Рябинин является носителем сверхважной информации. Нужна полная изоляция от любого общения, кроме медперонала. Отношение к раненому предельно вежливое. Выставить охрану до прибытия представителей, товарища Берии. В отношении моих спутников, подполковника Суворова, подполковника Васнецов и рядового Раевского принять те же меры. В салоне самолета шесть мешков, их принять опечатать и оставить под охраной в надежном месте, лучше вместе с моими спутниками. Заглядывать внутрь запрещено. Это могут сделать только представители наркомата с соответствующими бумагами. Мне нужна срочная связь с Москвой. Как только обеспечите, сообщите. Это все. Выполнять.

Как личный порученец я мог себе позволить отдавать приказы спецслужбам, соответствующие документы и полномочия у меня были.

– Есть! Разрешите выполнять товарищ подполковник? – козырнул капитан.

– Выполняйте.

Отец, дядя и друг молча ушли вслед за местным полковым особистом в звании лейтенанта, вежливо пригласившего их следовать за собой.

– Товарищ подполковник, разрешите представиться, командир транспортного полка, майор Дудаев, – как только все строчные дела были улажены, обратился ко мне старший из офицеров.

– Подполковник Суворов, можно просто Вячеслав, – пожимая ему руку, представился я.

С местными офицерами полка я познакомился быстро, пообщавшись, мы направились в штаб, на ходу обмениваясь новостями. Вернувшийся капитан, представившийся капитаном Радовым, из особого отдела корпуса, куда входил этот полк, шел сзади, чутко прислушиваясь.

Как оказалось, уже был готов стол, отметить мой прилет, но сесть мы не успели, Радов сообщил, что можно воспользоваться связью.

Мы прошли в соседнюю землянку, судя по аппаратуре, это был радиоузел, и дали в руку трубку.

– Суворов? – услышал я хорошо знакомый мне голос Лаврентии Павловича Берии.

– Так точно, товарищ нарком! – не садясь, ответил я вытягиваясь.

Офицер связи и капитан Радов тихо вышли из помещения.

– Что можете доложить? Только кратко, – голос Берии в треске и шуме линии мне показался несколько холодноватым.

– Был ДОМА, вернулся не один, с родственниками и информацией. Нужна срочная эвакуация в Москву. Местные кадры я уже напряг, охраняют, но нужна и ваша санкция.

– Это правда? – мне показалось голос Берии на миг прервался от волнения, как будто его душил ворот френча.

– Так точно. Один из моих… э‑э‑э спутников, в госпитале под охраной, прострелен бок. Трое целые, ждут встречи. Проблема еще с двумя, они не успели к вылету и остались на территории противника. Нужна эвакуация, связи с ними нет.

– К вам вылетел подполковник Архипов. Именно он будет курировать вас и наших гостей. Я, ясно излагаю? – поинтересовался Берия.

Понятное дело о защищенности линии можно было только мечтать, поэтому мы говорили междометьями, которые оба понимали.

– Так точно!

– Кто там представитель особого отдела старше по званию?

– Капитан Радов, из особого отдела авиакорпуса.

– Попроси его к телефону, – приказал Лаврентий Павлович.

– Есть.

Положив Трубку на стол, я открыл дверь и выглянул наружу. Радов, крутя в руках фуражку, стоял рядом с дверью.

– Капитан, вас к телефону. Нарком Берия, – окликнув его, сообщил я.

Нервно сглотнув, он под заинтересованным взглядом офицера связи, который все слышал, вошел в радиоузел и без колебания взял трубку:

– Капитан Радов у телефона, товарищ Нарком.

О чем Берия говорил капитану, я естественно не слышал, встав у дверей, но судя по тому, как пару раз капитан машинально отдал честь, то о чем‑то важном. Аккуратно положив трубку на аппарат, он достал из кармана галифе платок и вытер им мокрое лицо.

– Уф‑ф. У меня приказ охранять вас и ваше имущество до прибытия подполковника Архипова.

– Знаю такого, – кивнул я, добивая капитана: – Это личный порученец, товарища Сталина.

– Какой он человек? – через минуту спросил капитан, придя в себя. Опытный, знает что спрашивать.

– Боевой офицер. Бывший летчик, нормальный командир, но педант.

– Хорошо. Будем встречать, он должен прибыть через три часа.

– Встречайте, кстати капитан, я еще хочу связаться со своей семьей. Можно организовать?

– Можно, сейчас… – выглянув наружу, он окрикнул офицера связи: – Стоков, давай еще одну связь с Москвой. Теперь частный номер… под мою ответственность. Давай связь лейтенант.

Через несколько коммутаторов, лейтенант, наконец, смог дозвониться до моей квартиры.