Эрик

Что же касалось физической подготовки, то она у него была лучше, чем у большинства дембелей, так как добиваться своего можно и нужно по-разному. Иногда и в глаз дать не мешает, для пущего понимания слов. Следовательно, он посчитал службу в армии бесполезной тратой времени и сил и подал заявление в аспирантуру на кафедру медиевистики. Вы ведь, наверное, в курсе, что это один из самых простых способов откосить от армии. Совместив увлечение и вынужденную меру, он смог добиться очень хорошего результата и в итоге защитил отменную диссертацию. В то же время он пробивает экспериментальную лабораторию для кафедры средневековой истории, где занимается тем, что создаёт реплики снаряжения и вооружения и всесторонне их исследует.

На втором году обучения в аспирантуре он начинает изготавливать разнообразные тематические поделки на продажу — в первую очередь это были литые бронзовые и оловянные предметы. Дело пошло, причём неплохо. Смекнув что к чему, он не только разворачивает вокруг лаборатории кружок военно-исторической реконструкции, прикрываясь которым серьёзно увеличивает объём производства, но и начинает использовать студентов в технологических процессах самой мастерской. В итоге весной 2006 года у него действовала небольшая мастерская, в которой трудились «за спасибо» увлечённые студенты, а он, сбывая через знакомых в одном крупном магазине поделки, легко получал по 150 тысяч каждый месяц. Суммарно же его месячный доход уходил за 300 тысяч. Правда, ради прикрытия, он был вынужден преподавать студентам, ведя какие-то смешные семинары и лекции.

Так сложилось, что у Жана из серьёзных археологов и историков в друзьях был только Артём, который ещё с аспирантуры разнообразил свой досуг не только официальными раскопками, но и чёрной археологией, а потому имел огромный опыт в подобных делах. Так что вариантов у новоявленного швейцарца было немного, точнее, был только один по фамилии Жилин. Наш доцент, само собой, согласился, взял двухнедельный отпуск за свой счёт и максимально оперативно вылетел в Швейцарию по приглашению, на встречу к заинтриговавшему его приятелю. К счастью, он уже ездил к Жану не раз, так что виза ему была выдана очень быстро и легко.

Жан встретил Артёма в аэропорту Цюриха. Быстро уладив все дела на таможне, ребята выдвинулись по направлению к сельскому домику нашего кузнеца, где, славно погудев, свалились в коматозном состоянии глубоко под утро. А вы подумали, что столь достойные и увлечённые историей ребята приступят сразу к делу? Зря. Товарищи у нас оказались людьми творческими, а какому творческому человеку чужда чарка водки в компании друга? Вот так и получилось, что лишь к вечеру второго дня они смогли дойти, в обнимку с жуткой головной болью, до места раскопа. Последующие десять дней особенно смысла нет описывать, так как время тянулось вполне однообразно и представляло собой некий органичный симбиоз из ликёро-водочных дискуссий, раскопок и феерических сновидений. К концу одиннадцатого дня они отмахали лопатами вполне впечатляющий котлован и смогли полностью отрыть небольшое здание, которое, судя по всему, было входом в некую подземную залу, о чём говорил потолок более массивного сооружения, которое оказалось на два метра глубже. Судя по всем внешним признакам, это был какой-то фамильный склеп. Входить решили на следующий день.

— Слушай, а зачем ты вообще уехал? — спросил Артём.

— Как зачем? Мне нужно было спокойное место для работы.

— А у нас что, так тебе мешали выколачивать кирасы?

— Да, мешали. Ты помнишь, как я последний год бегал по инстанциям?

— Конечно, только я до сих пор не очень понимаю, что именно у тебя там произошло.

— Всё просто: я попробовал легализоваться, чтобы получить расчётный счёт в банке и нормально работать с клиентами из стран прогнившего капитализма.

— Помню, ты практически сразу после той возни уехал сюда.

— Верно. Просто там, легализовавшись как индивидуальный предприниматель, я получил жуткое количество геморроя и серьёзно потерял в финансах, то есть понял, что уже работаю за еду. Сам понимаешь — это смешно.

— Так драли?

— Да, именно, причём эти умники оказались столь слабы разумом, что драли больше, чем можно было. Зато теперь они на коне — вообще ничего от меня не получают. А имели бы меньший аппетит, могли бы и дальше кушать.

— О да! Знакомая вещь. У наших замечательных чиновников аппетит столь силён, что здравый смысл не может его контролировать. Быстрее, больше и вкуснее. А что, без официального расчётного счёта было никак? Неужели нельзя было избежать легализации?

— У меня заказы пошли из Германии и Британии, и клиенты желали гарантий, так как суммы были немаленькие. Для них было совершенно дико, что какой-то мастер в далекой России занимается изготовлением подобных высококачественных поделок втихаря.

— Ладно, давай не будем говорить о грустном. Что ты думаешь о нашей находке? Я, честно говоря, затрудняюсь её комментировать. По стилю архитектуры она должна относиться к раннему Средневековью, но никогда ничего подобного не видел. И не слышал, чтобы кто-то видел. Всё очень странно. Не терпится посмотреть, что там внутри.

— Да, я тоже в полном замешательстве — никакого понимания, откуда это здесь взялось. Тем более что рядом нет никаких замков и крупных средневековых поселений. Ладно, давай спать. Завтра будет тяжёлый день.

Когда они утром аккуратно вскрыли дверь и вошли в помещение, то чуть не запищали от восторга — судя по толстому слою пыли на полу, в это помещение не ступала нога человека уже несколько сотен лет. Кто бы мог подумать! Центр Европы — и такие находки! Надев противогазы, взяв фонарики и аккуратно спустившись по винтовой каменной лестнице, ребята попали в просторный зал. Он был равномерно усеян совершенно лишёнными украшений каменными колоннами, поддерживающими сетку арочных сводов. Промеж них вся зала была заполнена гранитными столами, на которых лежали иссушенные временем останки при полном параде. Почти все усопшие были облачены в доспехи, и лишь единицы укутаны кусками истлевших тряпок. Это смущало. Дело в том, что в христианской традиции хоронить с оружием не принято, а судя по символике, данный склеп относился именно к этой конфессии. В общем, совершенно непонятное и необъяснимое явление.

В дальнем конце залы была свободная площадка с круглым бронзовым столом странного вида. Пока Жан заинтересованно ковырял кольчугу на ближайшем скелете, Артём двинулся к этому странному месту. Столик был в диаметре всего сантиметров тридцать и имел в центре круглую подставку с небольшой выемкой в форме перевёрнутой пирамиды. Сквозь пыль проступали какие-то буквы, поэтому он аккуратно ладонью протёр поверхность и смог прочитать отрывок фразы на латинском языке: «Animus intra manium», остальная часть надписи была на разрушенной, вероятно, от времени кромке столика. Совершенно странный смысл, который, видимо, был какой-то эзотерической формулой, увы, частично уничтоженной, на русский это можно было перевести как: «Живая душа внутри души умершей». В общем, совершенно непонятно, как и назначение этого странного сооружения из литой бронзы.

Задумавшись, Артём начал обходить столик по кругу, осматривая его на предмет подсказки или иных интересных деталей. Под ногой что-то покатилось. Он нагнулся и вытащил из толстого слоя пыли довольно приличный полированный кусок лазурита или похожего на него камня яйцевидной формы. С одного торца этот кусок имел выступ в форме пирамиды. Первая же мысль, как вы и догадались, была вставить этот камень в выемку на подставке. Артём сдул с камня пыль, оглянулся на настороженного и заинтересованного Жана (который, забросив изучение кольчуги, наблюдал за действиями Артёма) и вставил пирамидку в пазы. Отступив на три шага в сторону от подставки, историк улыбнулся и, на мгновение замерев, рухнул на пол. А камень на подставке осыпался на бронзовую поверхность горсткой ярко-синей пыли. Жан моментально подскочил к Артёму, пощупал пульс и начал судорожно делать ему массаж сердца. Но было уже поздно — тот отбыл в страну вечной охоты с улыбкой на устах.