Стратегия обмана. Политические хроники (СИ)

То, что он в публичных речах ставил на одну доску фашизм и коммунизм, говорило только о политизированности этих самых речей. Интересно, если эти две идеологии действительно равны между собой, то из-за чего тогда случилась гражданская война в Испании? А из-за чего сейчас в Центральной Америке партизаны-леваки объявляют восстание откровенно фашистским режимом своих стран? Почему в самой Италии сейчас неофашистские банды бьются с бандами ультралевых? Наверно из-за тождественности идеологии… Что бы не говорил папа, а между коммунизмом и фашизмом нет знака равенства — просто они оба ненавистны власть имущим, и тот, первый, кажется для них страшней второго настолько, что они не побоятся замараться кровью и заключить союз с коричневыми против красных.

От столь безрадостных размышлений отца Матео оторвал телефонный звонок.

— А, господин Сарваш, — устало протянул он, — примите мои запоздалые поздравления. Надеюсь, двадцать пять лет тюрьмы для Микеле Синдоны от нью-йоркского правосудия вас удовлетворили?

— Вы слишком хорошего обо мне мнения, отец Матео, — рассмеялся банкир. — На самом деле я жду, когда же дона Микеле экстрадируют из Нью-Йорка в Милан.

— Не доверяете американским тюрьмам?

— Почему же, очень даже доверяю. Но условия в итальянских, куда суровее.

— Смотря для кого.

— Ваша правда, — признал Сарваш, — но полагаю, дон Микеле не для того так старательно избегает экстрадиции на родину, потому что не хочет провести старость в уютной тёплой камере с телевизором. В его годы двадцать пять лет это пожизненный срок. Если итальянская Фемида прибавит еще двадцать пять, для него от этого ничего в сути не изменится.

— Тогда что, по-вашему, держит его в США?

— Бывшие партнеры по преступному бизнесу, полагаю.

— Как мне помнится, сейчас вы работаете на одного из них.

— А вы, по соседству с другим, — ехидно заметил Сарваш. — Знаете, я ведь именно поэтому вам и звоню. После приговора Синдоне я уже подумал, что моя миссия завершена, и можно с чистой совестью подать прошение об увольнении. Но вот совсем недавно через операционный отдел прошли интересные документы и, знаете, желание уволиться как-то резко пропало.

— Что, хотите разоблачить еще одного кассира мафии?

— О, если бы дело было только в ней. Вы знаете, что по поручению ИРД Банк Амвросия продает акции банков и страховых компаний?

— Я работаю в конгрегации по делам духовенства, а не в ИРД, — недовольно заметил отец Матео, — откуда мне это знать?

— А если бы вы работали в Префектуре экономических дел, то знали бы? — весело заметил Сарваш. — Отец Матео, вы же были квалификатором Инквизиции. Если переложить эту должность на современную, то получится нечто вроде дознавателя прокуратуры, так ведь? В вас же есть эта жилка следователя, так что я в жизни не поверю, что вам не интересно знать, что творится в ИРД.

Сарваш задел за самое больное, ибо, по мнению отца Матео нарыв на теле Церкви под названием ИРД все никак не мог прорваться и показать свою истинную гнилую суть и просто так усохнуть и прекратить сомнительные операции тоже не спешил. Даже случись невероятное, и папа отправит Марцинкуса в отставку, отец Матео больше чем уверен, что на его место Иоанн Павел II тут же поставит опусдеистов и не факт что такое изменение будет к лучшему.

— Хорошо, — сдался Мурсиа, — о каких поручениях ИРД вы говорите?

— Скажем так, — начал своё повествование Сарваш, — есть один иностранный банк, и он хочет купить 1200 акций одной страховой компании и поручает это Банку Амвросия. По счастливому совпадению миланская компания выбрасывает на рынок ровно 1200 акций той самой страховой компании. На рынке одна акция, скажем, стоит тринадцать тысяч лир, а миланская компания просит за неё тридцать пять. Но, о чудо, сделка совершается, швейцарцы получают искомые акции, заплатив миланцам сорок миллиардов лир. Все довольны, сделка закрыта.

— При том, что переплата составила где-то около двадцати трёх миллиардов? — скептически переспросил отец Матео.

— Удивлены, правда? А теперь разгадка этой головоломки — швейцарский банк и миланская компания принадлежат Банку Амвросия, а вся выручка от сделки осталась в Швейцарии.

— Тогда это махинация, — тут же отреагировал отец Матео. — По закону прибыль должна была вернуться в Италию.

— Однако не вернулась. Вы в курсе, что ИРД принадлежит шестнадцать процентов акций Банка Амвросия, самому президенту банка Кальви около двадцати, а остальные рассеяны среди мелких акционеров?

— Хотите сказать, что это Марцинкус надоумил Кальви на эту махинаторскую сделку? И с какой целью?

— Все дело в тех двадцати трёх миллиардах. ИРД оставил их себе.

— Ничего не понимаю, — честно признался отец Матео. — Если изначально акции страховой компании принадлежали подконтрольному Кальви банку и перевел он их подконтрольной же миланской компании, то как выручка могла достаться ИРД? Она ведь должна была остаться у того швейцарского банка.

— Хороший вопрос. Я тоже много об этом думал. Видимо после краха Синдоны, от которого Ватикан понёс немалые потери, епископ Марцинкус намерился возместить убытки через Кальви, как преемника Синдоны. Но дело даже не в этом. Сделка, о которой я вам рассказал, имела место пять лет назад. Но схема работает и поныне. Только за последний год по документам прошло ещё две подобные махинации, и в этот раз выручка тоже осталась в Швейцарии. Как вы знаете, у Швейцарии свои особые законы касательно банковской тайны, но я не прокурор, для меня, если честно, это не препятствие получить сведения о хозяине счёта и узнать, что происходит с деньгами дальше.

— И что же? — вопросил Мурсиа, пропустив мимо ушей намеки Сарваша на свою вездесущесть в мировой банковской системе.

— А это и есть главная причина, почему я звоню вам прежде, чем отправлю копии документов судье. Деньги из Швейцарии уходят в Польшу.

Отец Матео молчал в ожидании продолжения, но Сарваш больше ничего не сказал. Настало время Мурсиа потребовать объяснений:

— Вы что, хотите сказать, что ИРД чрез Банк Амвросия нелегально переправляет крупные денежные суммы на родину понтифика?

— В расчётном листе, конечно, не указано, что деньги идут в «Солидарность» и лично Леху Валенсе, но думаю, догадаться будет не трудно.

Это известие привело отца Матео в смущение и тут же придало воодушевление. Он вспомнил, как чикагский кардинал Коуди брал деньги с польской общины Штатов и через ИРД и своего соотечественника Марцинкуса отсылал в Польшу. А может, и не было никакой общины, а деньги поступали из Лэнгли. А еще эти разговоры, что Коуди агент ЦРУ…

— Это может быть всего лишь домыслом — всё же попытался возразить отец Матео.

— Может быть, ведь конкретных имён в моём распоряжении нет. Вот только представьте, что будет, когда эта история через суд попадёт в прессу. Думаете, журналисты когда-либо страдали от недостатка фантазии?

Отец Матео и сам прекрасно знал, что нет. Всё, что касается Ватикана, журналисты подхватывают налету и спешат поместить на первую полосу.

— Так почему вы решили позвонить вначале мне, а не судье? — поинтересовался Мурсиа.

— Хочу спросить совета, — мягко произнёс Сарваш. — Как по-вашему, что случится, если в официальные инстанции и прессу попадет информация, что папа римский через ИРД с помощью махинаций финансирует польскую «Солидарность»? Что это будет значить для самого Ватикана?

Отец Матео задумался:

— Импичмента папе не устроят и на пенсию не отправят, потому как в римской курии нет таких процедур.

— Однако точная аналогия для любого другого главы государства, — усмехнулся Сарваш. — Так что же произойдет? Это ведь будет крупным политическим скандалом. Никто в Ватикане в жизни не докажет, что папа-поляк ничего не знал о финансировании «Солидарности», и Марцинкус устроил всё сам, чтобы, так сказать, сделать папе приятное и сместить коммунистов в его родной Польше.

— И что вы хотите сказать? — не скрывая скепсиса в голосе, произнёс отец Матео, — Папа единолично это задумал?