Тайная война в Лукоморске

Кот сладко зевнул.

– Делов-то, - сказал он. - Подумаешь, на смерть его отправили! Ты чеши, не отвлекайся. Помню, ротмистр Грызлов… - и замолчал, словно понял, что сморозил что-то бестактное.

– Так ты, значит, и нашим, и вашим, - Кторов убрал руку. - Белые были, ты им про красных все выкладывал, теперь других дружков стараешься завести, а?

– А ты поживи здесь, - огрызнулся кот. - Это с виду все пристойно, а глянешь внимательнее - нежить на нежити, неумытик незнатью погоняет. Ты чеши, чеши, а то ведь я и рассказывать ничего не буду. Рыбку с валерьянкой принес?

– Принес, - с достоинством сказал Кторов.

– Это славно, - обрадовался кот. - Значит, попируем!

– Кто погуляет, а кто и облизнется, - Антон легонько щелкнул кота по носу. - Ишь, устроился, и рыбку хочешь съесть…

– В музей загляни, - посоветовал кот. - Папка белая, второй стеллаж от входа в третьей комнате, на третьей полке снизу. Там про твое дело интересные документики собраны. И не надо намеков, не надо! Никто меня не кастрировал, у меня подружки, почитай, в любой хате! Да! В любой хате!

Последние слова он произнес с особым жаром, потом заглянул в лицо Кторова круглыми глазами с огромными зрачками:

– Где там у тебя валерьяночка?

Слух по городу все-таки прошел.

На Антона, идущего по улице в гимнастерке без погон, туго затянутой ремнем, в галифе и хромовых сапогах, горожане смотрели с восхищением и страхом. С одной стороны, как не восхищаться, если он их от Черного сотника избавил? А с другой стороны, тот, кто с серебром дружбу водит, человек опасный - трудно понять, чего от него ждать. Такой и с носаком знаться может, и ночную укуску за свою почитать.

Краеведческий музей располагался рядом со штабом самостийников в маленьком одноэтажном доме, но Кторова туда пустили без лишних расспросов и особых документов не потребовали. Сам музей представлял собой четыре комнаты с пузатой купеческой мебелью, что должна была отражать быт лукоморского горожанина конца девятнадцатого - начала двадцатого веков. На стене первой висел гобелен, на котором степенный украинец за обеденным столом тоненькими скибочками резал шмат сала. За столом сидели дети и хозяйка, с нетерпением ожидающие окончания этого захватывающего действа. У порога задорно поднял розовый пятачок подсвинок. На столе парил самовар.

В красном углу горницы висела потемневшая икона, но, как Кторов ни вглядывался в нее, не мог определить, что за святой на иконе, а при одном из выбранных ракурсов Кторову даже показалось, что изображен на иконе ящер, сидящий верхом на лошади и поражающий копьем человека. Быть этого не могло, и Антон, оглядевшись по сторонам, даже перекрестился осторожно. Ничего особенного не произошло, но когда Антон перешел в третью комнату, сзади послышался сухой треск. Он обернулся и увидел, что странная икона упала на пол. Более того, задник ее отлетел, и обнажился кусок желтой плотной бумаги, свернутый в гармошку.

Он вернулся, поднял икону, вытащил бумагу и, воровато озираясь, повесил икону на прежнее место.

В третьей комнате и в самом деле стояло несколько книжных стеллажей. Книг на них было немного, а все свободное место занимали тщательно разложенные предметы с пояснительными табличками.

Он наклонился к указанной котом полке и действительно обнаружил там белую тоненькую папку, порадовавшись, что надел гимнастерку. Сунуть папку под гимнастерку за ремень оказалось делом нескольких секунд. Он выпрямился.

– Решили познакомиться с историей города? - осведомились сзади.

Антон обернулся.

У входа стоял начоперотдела местной ЧК Павел Гнатюк и, насмешливо щурясь, разглядывал столичного гостя.

– Забавно здесь у вас, - вместо прямого ответа отозвался Кторов.

– Не только забавно, - Гнатюк кивнул на прозрачный сосуд в углу комнаты. В мутной жидкости плавало что-то длинное, белое, напоминающее рыбину. - Маховая нога Сени Попрыгунчика. Около сотни жертв. Кровожадная была тварь, пробу ставить негде. А вы не писатель, как я понимаю. Не поговорить ли нам более откровенно, товарищ?

Кторов подумал.

– Можно и поговорить, - согласился он.

Открыв тайник, искусно сделанный в портсигаре, Антон подал чекисту мандат, подписанный Дзержинским.

– Мощный документ, - одобрил Гнатюк. - Значит, это о вас меня предупредили шифровкой из Харькова.

– О чем? - не понял Антон.

– Да как обычно, - пожал широкими плечами Гнатюк. - Может обратиться… Личное поручение Ленина и Дзержинского… Просим оказать полное содействие в случае необходимости… А что, созрела такая необходимость?

– Пока не знаю, - вздохнул Кторов и поинтересовался: - А вы обо мне как узнали? Только не говорите, что вычислили, мне кажется, у вас более конкретные источники.

– Куда уж конкретнее, - кивнул чекист. - А вы не догадываетесь?

– Догадываюсь, - усмехнулся Кторов. - Баюн Полосатович?

– Кот, - признался Гнатюк. - Сам пришел. Подозрениями, говорит, поделиться хочу.

Они вышли из музея.

Около музея, привязанные к забору, стояли две оседланные лошади.

Кторов вопросительно посмотрел на чекиста.

– Так ты же русалов посмотреть хотел, - безмятежно сказал Гнатюк. - Чего же откладывать?

Залив был тихим и спокойным.

Горы, окружавшие его, густо поросли мохнатыми реликтовыми деревами, уже опушенными клейкой зеленой листвой. По узкой каменистой дороге они выехали на площадку, где зеленая весенняя трава перемежалась серыми каменными россыпями.

– Здесь они, - сказал Гнатюк. - Смотри только внимательнее. Кторов всмотрелся в прозрачную воду. Она была настолько чиста,

что легко различалось каменистое дно. С глубиной вода становилась все более зеленой и густой, но и просматриваемого пространства хватило, чтобы различить на дне правильные ряды вытянутых фигур. Блюмкин не соврал. В Москве Кторову казалось, что это пьяное хвастовство коллеги. Оказалось - чистая правда.

– Ближе не советую, - сипло сказал Гнатюк. - По себе сужу, насмотрелся однажды, так веришь, неделю не спал.

– Лихо, - с хрипотцой отметил Кторов. - Кто же это их?