Я, подельник Сталина (СИ)

-Михаил Петрович, кредит, так уж и быть, закрой. Ни копейки больше от тебя мой сын не возьмет. Мы и сами можем рассчитаться, но как-то слишком своевременно ты появился, в такие совпадения я не верю. Видно так угодно Всевышнему. Остальным распоряжайся по своему усмотрению. И помни: Всевышний испытывает человека и бедностью, и богатством. Ты щедрый, сынок, однако не увлекайся, талаф (расточительство) - такой же грех, как и скупость. А про тот чудесный случай лучше забудь. Аулия тебе так ведь и велел.

И неожиданно озорно блеснул глазами, при этом став удивительно похожим на своего сына, подытожил:

-Библию читал? Нет? Зря. Эта книга и для нас Священное писание. Вот я там вычитал - «Умножающий знания умножает печаль». Вот у нас в деревне парень был, Фарвазом звали, агроном бригады. Ни с того, ни с чего начал ломать голову о бесконечности вселенной. Плевать ему стало, созреет ли пшеница до заморозков, как в наших условиях проявится технология минимальной обработки земли. На работу ходил как робот. Уставится в одну точку и сидит истуканом. Или что-то начинает быстро-быстро чертить, знамо дело - не схему севооборота. Спросишь по работе, он сразу даже понять не может, чего от него хотят... Вызвал я его к себе в кабинет. Говорю, так, мол, и так, мозги у тебя набекрень съезжают. Как партком не имею право такое говорить, а как старший товарищ посоветую - заведи подругу, он неженатый был, в клуб на танцы-шманцы сходи, да хоть водки выпей с хорошим человеком. Бригадиру скажу, прогул ставить не будет. Это тебе мое секретное партийное задание. А он только брезгливо морщится. Раз так, говорю, невтерпеж тебе добраться до конца бесконечности, поступай в физмат университета. Сам, говорю, помогу выхлопотать направление. Там и разбирайся с товарищами учеными, а нам здесь надо выполнять государственное задание по сдаче хлеба. Начал оправдываться. Жалко стало, поинтересовался, долго ли еще собирается думать над своей задачей. Ей-Богу, как плотину прорвало, начал что-то объяснять про соотношение угловых и линейных скоростей света, про сферы, замыкающиеся в одной точке и прочую дребедень. Куда мне все это понять, с моей-то совпартшколой, еле выпроводил... Ладно, думаю, все равно полевые работы заканчиваются, а до сева, небось, и сам оклемается. Нет, не оклемался, совсем съехал с катушек. Как под кроватью дрова запалил, думал, что печка, пришлось вызывать врачей. Он и сейчас в психоневрологическом интернате, временами заезжаю навестить. Действительно, горе от ума! Вот тебе, Михаил, как у нас говорят, короткий остаток от длинных слов: забудь! Будто ничего такого и не было, но сохрани в сердце благодарность Всевышнему за чудесное спасение.

Гость почтительно выслушал сказанное, искренне поблагодарил. Во всем остальном согласился с мудрым стариком, но вот версия про Ильяса с напарником Хызыром не очень убедила. Странно было представить святого с револьвером в руках, знающего курсы валют, притом, изъясняющегося на дикой смеси жаргона и научных терминов. Так он же еще гранату заныкал, зачем мог понадобиться святому Ф-1?! Святые они, того, помолятся и обидчика тут же шандарахнет молнией . Или поглотит морская пучина - исходя из конкретной оперативно-тактической обстановки.

...Михаил удивился бы еще больше, если бы узнал, для кого была предназначена та трофейная граната. Для Троцкого! Для Льва нашего свет Давыдовича, зарубленного ледорубом за много лет до встречи господина Акбашева с сержантом Поповом в заброшенном кишлаке. А Акбашев, еще прыщавый юнец, именно сейчас обитает в соседней деревне. И пока ни сном, ни духом не ведает, что будет вытворять в будущем прошлом.

Глава 5.

Глава 5.- Все, грохнул, я его! В прямом смысле грохнул. Гранатой!- господин Акбашев снова материализовался рядом с Большеусым - растрепанный, глаза лихорадочно блестят и руки предательски трясутся. «Адреналиновый отходняк», - сказал бы сведущий человек. Товарищ Сталин, возможно, то же самое объяснил бы несколько другими словами, но его сейчас мало волновали психо-физиологические нюансы визави. Насторожился, поинтересовался глухим голосом:

-Как это, гранатой? Ты же у меня револьвер брал?

Марат пролепетал что-то нечленораздельное. Чтобы сменить нежелательную тему, кивком указал на два увесистых чемодана в своих руках.

-Чем богаты, тем и рады! Пять дней из Сети не вылезал, ползарплаты на бумагу и краску угробил. А еще катриджи для принтера пришлось купить. Дороговато это для меня - историю менять!

Иосиф Виссарионович не стал вдаваться в смысл малопонятных слов. Снова засуетившись, быстренько упрятал чемоданы в сейф.

-Я конечно, понимаю, экспроприация для большевиков дело святое, но вы мне еще с того раза чемоданы и рюкзачок не вернули! Прибьет меня жена за расхищение семейного имущества, ой, прибьет!- истерично засмеялся Марат.

Большеусый внимательно осмотрел гостя и совершенно неожиданно приблизился, прижал его к груди.

-Я понимаю, сынок, все понимаю, трудно в первый раз убить человека. Даже если он сволочь последняя. Я своего первого до сих пор помню. Объясняю себе, не мог я тогда поступить иначе, а он все равно стоит перед глазами. Как живой! Ты выговорись, сынок, выговорись, станет немного легче. И не думай, что я тебя из личной обиды повязал кровавой порукой. Никак нельзя было обойтись без этой акции. И не обижен я на тебя вовсе, не спал, все читал книги и газеты из твоего времени. То, каким я стал в твоем будущем, мне категорически не нравится. Не будет такого! Благодаря тебе не будет! Даже малейшего повода не дам для обвинений меня во всех этих преступлениях. Одно могу сказать твердо - многое приврали в твоем времени. Имею основание полагать - и в твоем времени я не стану, точнее не становился таким уж всесильным тираном. Не надо меня боготворить! Да даже если и стал диктатором, все равно ведь любой умный человек действует исходя из объективных обстоятельств. Что, происков враждебных государств и внутренней контрреволюции не будет? Не верю! Вот, много пишут про репрессии 37-го года. Они ведь просто не знают, как все обернулось бы при других раскладах! А я знаю... И про эти репрессии как-то лукаво пишут. Что, сам Сталин писал ложные доносы на соседей и товарищей по работе, сам проводил дознание, сам судил, сам издевался в лагерях и расстреливал? Только товарищ Сталин даже не попытался оправдать облыжно обвиненных товарищей, прятался в кусты? Миллионы и миллионы граждан, получается, чистеньки как херувимы, а Сталин - исчадие ада и козел отпущения? Так не бывает, нельзя до такой степени переоценивать роль личности в истории! А Хрущева самолично расстреляю, вишь, выискался судья, а сам-то...

-А давайте выпьем не чокаясь! За наших «жмуриков» -Марат отстранился от Иосифа Виссарионовича. С нервным смешком добавил , - а то вы начали за мой упокой, кончили за собственное здравие. Думал, и дальше меня утешать будете, а вы опять к себе любимому перешли. Давайте уж, расскажу, как получилось с вашим заданием. Может и легче станет, никому ведь больше на свете и не рассказать.

...Не смог господин Акбашев застрелить живого человека, не смог. C оружием системы Наган, детищем конструктора, который удостоился превращения собственного имени в имя нарицательное, материализовался на заре в спальне товарища Троцкого. Который совсем ему не товарищ. И в реальности Акбашева успел набедокурить, а если Сталин не даст укорот, такого натворит! Это Марат знал наверняка. Поначалу все шло по совместно разработанному плану: держа на прицеле спящее тело, молодой учитель намалевал на стене углем -«Следующий ты, Коба» и еще что-то касательно Бухарина. А еще, про Пятакова, может и про Рыкова - молодой историк их путал. В учебниках про них писали в связке, типа, Маркс и Энгельс. Смысл надписей будет понятен только посвященным. Марат и не старался понять, следствие пойдет по ложному следу, этого вполне достаточно. А вот писать и при этом не упускать из вида жертву, да еще в полумраке, оказалось очень затруднительно. Сперва пристрелить, потом карябать таинственные угрозы никак бы не вышло. Большеусый предупредил - как только прозвучат выстрелы, через несколько минут набегут караульные из соседних комнат. Это к чужим жизням Лев Давыдович относился с легкостью необыкновенной, на вопросы убережения собственной тушки смотрел чрезвычайно основательно. Изрядно перепачкавшись углем, киллер-дилетант кое-как справился с задачей. На всякий случай решил убедиться, что тот, кто свернулся на кровати, это и есть Троцкий. «Лев революции» сладко причмокивал губами. Лицо было таким безмятежно-расслабленным, будто мальчуган прикорнул, положив голову на коленки матери. Раз пять Марат поднимал и снова опускал револьвер, так и не смог спустить самовзводный курок. Когда Лев Давыдович беспокойно заворочался, несостоявшийся убийца и сам не заметил, как сбежал в свое время.