Львив (СИ)

Первым Радзивиллом [4] считают литовского жреца культа Перунаса, повелевавшего в поверьях некрещеных литвинов молниями и грозами. Объединив под своей священной властью разделенные балтийские племена, предок Радзивиллов перед смертью крестился по христианскому обряду и, передавая власть своему сыну, потребовал от него поклясться в верности церкви. Иначе его потомкам никогда не видать ни земного счастья, ни посмертного прощения грехов. Ради правления литвинами юный Радзивилл обещал отцу, что он не только будет примерным христианином, но и крестит весь литовский народ «не мечом, а убеждением» и его страну никто больше не посмеет назвать языческой.

Однако стоило лишь бывшему жрецу испустить дух, его наследник принялся за жертвоприношение идолам, разломал церковь, вернул привилегии жрецам, разрешил народные гуляния и неприличные обычаи, а заморских проповедников христианства приказал скормить ручным медведям, чему медведи, сидящие в ямах на цепи, вечно голодные, были очень рады.

Свидетелей крещения своего отца сын также уничтожил, стал носить его ритуальные одежды и золотые украшения, а в довершение всего полюбил дочь вещуньи, по имени Янита, и женился на ней. От Яниты и пошли у Радзивиллов пышные, слегка кудрявые волосы разной степени рыжести, мраморная тонкая кожа и маленькие ступни.

Дочь этого Радзивилла и Яниты, Риинэ, тоже не могла называть доброй христианкой: мало того, что она обожала вызывать духов, варить зелья и превращалась каждое полнолуние в белую волчицу, так она вышла замуж за пришлого еврейского юношу Осьцика (Иосифа), сына ростовщика, и переняла его иудейскую веру. Колдовство Риинэ оставила, новое имя ее было Рахель. Так рыжее семейство литовских жрецов связало себя узами с чернявыми потомками библейских героев. Разумеется, сами они тщательно это скрывали, и хотя с тех пор дети Радзивиллов получали в дополнение к литовскому еще тайное иудейское имя, внуки Осьцика и Рахели росли католиками. За что старый Осьцик, переживший жену, заставший крещение и конфирмацию внуков, якобы проклял всех христианских Радзивиллов — которые живут сейчас и которые родятся после. Чтобы одолевали их всевозможные несчастья, чтобы богатства оборачивалось страданиями, чтобы любовь не приносила никакой радости, а ратные подвиги и близость ко двору не могли искупить греха оставления веры. Единственное, чем можно снять проклятие со всего рода, это чистая любовь юноши Радзивилла к еврейской девушке, раввинской дочери. Только тогда, вернувшись к иудейскому исповеданию, выбранному когда-то его предками, эта молодая чета прогонит нависшие над Радзивиллами беды и принесет им новую славу. А залогом этому должна послужить уродливая железная птица, ptak zelazny [5], выкованная умелым кузнецом Осьциком из упавшего с неба камня, большая, неуклюжая, с тяжелыми железными крыльями и зубастым клювом. Когда заклятье исчезнет, птица эта словно оживет, захлопает крыльями, застучит когтями…

Так гласит апокриф, хранившийся с незапамятных времен в архивах Радзивиллов. Как-то раз он попался на глаза Николаю Кшиштофу Радзивиллу, искавшему в груде бумаг любовные вирши деда. Сначала Николай Кшиштоф не поверил: уж больно много всяких слухов витало вокруг прошлого его фамилии, один другого фантастичней, и никакая прародительница-колдунья с мужем-евреем Радзивилла удивить не могла.

Сказки, вздохнул он, кладя рукопись с этим преданием на дальнюю полку. Прошло время. В конце 16 века Николай Кшиштоф Радзивилл вдруг захотел попутешествовать по Ближнему Востоку. Из Италии он отправился через Средиземное море в Египет — хотелось посмотреть на пирамиды. Увидев пирамиды, Николай Кшиштоф купил в Каире 2 египетские мумии, мужскую и женскую, забинтованные и несимпатичные, к тому же противно пахнувшие бальзамом, а затем отправился в Иерусалим. Посетив христиански святыни, Радзивилл поплыл обратно в Европу, только мумии пришлось выбросить за борт, когда разыгралась буря. Не знал Николай Кшиштоф, что отныне к двум проклятиям прибавится третье за то, что приобрел украденные из пирамид мумии знатных египтян да еще и утопил их в морских пучинах. Обидеть мумию — последнее дело, мумии — публика вредная, даже вреднее Радзивиллов и обид не прощают. Приехав домой, Николай Кшиштоф стал жить по-радзивилловски — пышно, буйно, весело, напрочь забыв о мумиях. Не до них ему стало — то проект замка и костела с подземной усыпальницей придумывал, то в междоусобную свару влезал, то за дамами волочился. Магнатам скучать некогда.

Но мумии о Радзивилле не забыли. Стали они ему снится ночами, бинты свои разворачивать и ехидно, по-египетски, вопрошать: зачем ты, Радзивилл, нарушил наше мирное упокоение? Зачем купил нас на базаре у араба, расхитителя гробниц, словно кукол спеленатых, таскал за собой по всей Палестине, а затем бросил в море? Плохо нам там, Радзик, очень плохо: рыбы хищные каждый день по кусочку отрывают, бинты тончайшие размотали, кусают и кусают, а соленая вода бальзам вымывает, так и разложиться недолго…. Жди, пан, новых бед, если тебе мало старых!

Спит Николай Кшиштоф, а мумии его щекочут, теребят и ворошат, и наутро следы их острых ногтей на теле обнаруживаются.

Клопы, думал Радзивилл, клопы зеленые, меня, ясновельможного, кусают!

Велел слугам перед сном постель проверять, все перины, все подушки, искать клопов, и на всякий случай посыпать сухими травами-клопогонами. Но по-прежнему просыпался он от укусов, ругался, бродил по замку со свечкой, клопов искал.

Не давали покоя ему эти мумии, муж и жена, важные египетские сановники. Подействовало их проклятие.

Катажина Тенчиньска, красивая шляхтянка, родила Николаю Кшиштофу Радзивиллу много детей, но все они умирали в младенчестве, не доживая и до года: кто от свинки, кто от кори, кто от заворота кишок или от бронхита. Знатные люди в те времена хоронили своих малышей часто, и никто им помочь не мог, ни заморские лекари, ни деревенские колдуньи.

В любой семье такое бывало, но только у Радзивиллов дети гибли год за годом, и маленькие, похожие на шкатулки, гробики, ложились друг на друга в фамильный склеп под костелом в Несвиже. Всего их было 12. Пани Катажина умерла с горя, и пан вскоре женился на сестре своей прежней жены, тоже Катажины, урожденной Острожской, по имени Эльжбета. Конечно, Папа разрешал жениться лишь единожды, но все законы писались не для Радзивиллов, поэтому понтифик благословлял каждый раз новобрачного пана и дарил ему: то серебряный сервиз на 200 персон (а к чему мелочиться, когда такие люди женятся?), то редкую икону в бриллиантовом окладе, то какой-нибудь средневековый манускрипт.

А пани Катажина Тенчиньска, Ниобея, потерявшая детей, превратилась в пушистую сову с перьевыми ушками и ночами печальным уханьем оглашала окрестности Несвижа, спрашивая — где ж мои детки?!

И детки из гробиков с гербами отвечали: мы здесь, мама, мы здесь…

Умирая, Николай Кшиштоф Радзивилл Сиротка завещал своим отпрыскам — и не только им, а всему роду, всем потомкам от всех ветвей, попытаться снять с Радзивиллов древнее проклятие, хотя бы одно, потому что жить под тремя проклятиями очень плохо, не знаешь, каких пакостей еще ожидать и к чему готовиться. Дети обещали.

Но взялся выполнить это обещание только Стах Радзивилл, дальний, не слишком богатый родственник Николая Кшиштофа. Он, рано лишившись родителей, воспитывался в Олыке, в замке у Альбрехта Радзивилла.

Стах казался мальчиком тихим, мирным, Радзивилловская натура, ядовитая и горячая, в нем взыграла поздно, поэтому, наверное, никто от него не просил снимать проклятие, и не догадывался, что Стах на это способен. Когда Стах стал взрослым, влиятельный опекун его, Альбрехт Радзивилл, боясь, как бы тот не потребовал своей доли, передал Стаху право взимать с подвластных Радзивиллам еврейских местечек разные подати, налоги и сборы. Для капиталов самого Альбрехта эти деньги не играли такой большой роли, и он без сомнений перепоручил их своему воспитаннику: пусть собирает, может, заодно научится ведению дел. А там посмотрю, упоминать ли его в завещании.