Атаман. Гексалогия

Иван повел меня в деревню; я окликнул Лену, и мы пошли втроем.

В крестьянской избе, где квартировал Иван, нас накормили супом, вареной курицей, и мы наелись хлеба. О, теперь совсем хорошо.

Иван отвел меня в сторону.

– А это кто с тобой?

– Невеста. Как закончится все – свадьбу сыграем.

– Не забудь пригласить, посаженным отцом буду. Мы посмеялись.

Спать нас уложили вместе, утром разбудил Иван.

– Вставайте, завтрак готов; кушаем, и мы отчаливаем. За невестой твоей я пригляжу.

– Как пригляжу? – Елена встревожилась. – Я разве не с тобой ухожу?

– Нет, лучше вам на ушкуй – и в Муром, там переждете лихие времена.

– Нет, я с тобой пойду. Помогать тебе во всем буду

Я вздохнул и согласился. Иван растянул рот в улыбке. Мы попрощались и, не дожидаясь, пока ушкуй отчалит, вышли на тропинку. Чувствовал я себя отлично – обузы в виде толпы женской нет, я сыт, выспался, со мной рядом идет любимая женщина. Если бы не татары – чем не счастье? И тут Елена начала очень интересный разговор:

– Ты ведь хочешь в кремль попасть?

– А как? – Я умолчал, что хотел просто пройти сквозь стену – ведь вдвоем такой трюк выполнить невозможно.

– Я помогу тебе.

От удивления я остановился.

– Это каким же образом?

– Батюшка мой каменщиком был, одно время дома каменные клал, а как кремль каменный строить стали – помогал строить. Так он мне тайну великую открыл – из кремля в Почаинский овраг ход подземный идет, а уж из оврага можно к Волге спуститься.

Я хмыкнул и стал обдумывать услышанное. Предложение очень интересное. Вопрос только в том, сможем ли мы найти вход.

– А где вход в это подземелье?

– Называл тятенька приметы, да запамятовала я. Может, на месте удастся вспомнить?

Ну да, вспомнить. Будем белым днем лазить по оврагу – то‑то татары повеселятся!

На деле это оказалось вполне выполнимо. Татары, в большинстве своем, были у стен, в осаде. Бродили по городу шайки грабителей татарских – не без того. Но у оврага не было никого. Да и что татарину там делать? Правоверный мусульманин воевать должен, в крайнем случае – чужим добром сумки набивать. А в овраге, кроме шайтана, или иблиса, никого и не встретишь. Ну может быть еще парочку нищих – а что с них взять, кроме вшей?

Мы ходили по склону, Елена упорно пыталась отыскать вход, вспоминая приметы, но – или память подвела, или вход завалило за годы. Мне надоело собирать на штаны репейники и рвать рубашку о колючки. Надо попробовать поискать с помощью лозы. Искали же предки, да и доныне в деревнях с помощью лозы ищут близкую воду, а потом роют колодцы. Подземный ход – не вода, но почему бы и не попробовать?

Я срезал ножом ветку, зажал в руке. Вообще‑то я попробовал бы железную рамку – когда‑то, еще в прежней жизни, я видел фильм и кое‑что запомнил, но проволоки под рукой не было.

С зажатой в руке лозой я пошел по склону. Конечно, пошел – это громко сказано. Практически я полз на левом боку, цепляясь левой же рукой за кусты и корни. Склон был довольно крутой, и удержаться было непросто. Вот лоза повернулась в руке. Сломив ветку кустарника, я воткнул ее в землю. Теперь можно спускаться вниз, строго вертикально под веткой. Интересно, на какой глубине делался подземный ход? Не думаю, что очень глубоко – не метро же.

Я спустился метра на четыре, ощупывая рукой землю. Вроде что‑то есть под землей – похоже на доску. Я ножом и рукой стал отбрасывать землю. Точно – дощатый щит. Я заработал руками, как крот лапами.

Видя, как я рою, Елена стала мне помогать. Постепенно дощатый щит открылся весь, невеликого размера – не дверь, а люк, лаз. Упершись ногой в землю, мне удалось оторвать доски. Я увидел черный зев подземного хода. С потолка его свисали нити паутины. Было ясно, что им никто не пользовался, по крайней мере, в последние годы.

Я на четвереньках вполз в подземелье. Темно, сухо, к лицу липнет паутина. От пыли чешется в носу и хочется чихать. Вдруг лбом я уперся в преграду. Начинаю ощупывать – дверь. Именно дверь, а не убогий люк. Я стал медленно подниматься, обшаривая в темноте новую преграду. Дверь делали серьезную – не иначе, дуб мореный, окованный железными полосами. Мне удалось встать во весь рост: здесь уже высота была под два метра. Никакой замочной скважины, а дверь не открывается, сколько я ни дергал за ручку. «Наверное, изнутри заперта», – догадался я.

Недолго думая, я просунул руку сквозь дерево, нащупал железный запор, отодвинул его. Сзади раздалось шуршание – это в подземный ход лезла Елена. К моему удивлению, она тащила с собой палку.

– Леи, палка‑то зачем – у меня сабля есть.

– А я тебе не сказала?

– О чем?

– В ходе ловушки есть тайные. Ежели ползет через ход человек непосвященный, ловушки ему не миновать и смерти не избежать.

– Ну, спасибо, а больше ты ничего не забыла? Хорошо, хоть сейчас вспомнила. И чего у этих женщин в голове?

Я взял у нее палку и сказал:

– Немедленно выполняй все, что скажу. Не думай, не спорь. Скажу – падай, значит – мгновенно падай. Промедлишь – можешь лишиться жизни. Поняла?

– А если там лужа будет? – Где?

– Там, где ты скажешь – «падай».

– О господи! Я для примера сказал. А если всерьез, то падать будешь даже в лужу, если я скажу.

Елена надула губки.

– И грязная выйду в кремль? Как нищенка убогая?

– А хочешь, чтобы тебя мертвую за ноги из хода вытащили?

Я лег на дно хода. Елена легла рядом. Палкой открыл дверь. Очень своевременно. Щелкнула тетива арбалета, и я услышал, как надо мной пролетел арбалетный болт и вылетел в овраг. Ничего себе – ласково встречают гостей! Если бы я стоял, болт попал бы точнехонько в живот.

Лена даже не поняла, что случилось.

– Это что там треснуло?

– Палка, – соврал я.

Была еще одна незадача – в ходе темно. Видя мое затруднение, Елена выдала:

– Здесь факелы должны быть, они завсегда у входа бывают.

Я пошарил по стенам, наткнулся на факел; почиркав кресалом о кремень, зажег его. В подземном ходе дул слабый ветерок, не ветер даже – ток воздуха. А пламя факела отклонялось в сторону пройденного нами лаза. Мне это говорило только об одном – где‑то есть выход. Осторожно ступая, я осматривал стены, прощупывал палкой пол, прежде чем сделать следующий шаг – урок с арбалетом не прошел даром.

Мы прошли метров пятьдесят, перед ногами, чуть выше пола что‑то блеснуло. Я наклонился. Так и есть, проволока медная. Ну то, что она медная, понятно – железная быстро проржавела бы.

Еще одна ловушка. Интересно было бы узнать – какая, но не на своей же шкуре.

– Лена, осторожнее, здесь проволока, не задень.

Я подсветил факелом. Женщина боязливо перешагнула. Надо держать ухо востро, думаю – это не последний сюрприз.

Медленно, простукивая палкой пол, вытянув вперед факел, чтобы было виднее, мы продвигались дальше.

Тоннель делал небольшой поворот. Я ткнул палкой в землю и услышал щелчок. Земля под палкой провалилась, открыв яму. Я осторожно заглянул – метра два глубины, вся утыкана на дне кольями. Молодцы строители! Чужому тут точно гибель, а человек знающий должен иметь план.

Мы и дальше двигались осторожно. Воздух в тоннеле сменился с затхлого на свежий: наверное, недалеко вход. Но торопиться нельзя. Не успел я об этом подумать, как увидел медную проволоку поперек входа, тоже почти под ногами. Я посветил факелом. Над проволокой была щель, а там – несколько копий в ряд, скрепленных металлической решеткой. Ну, предки, ну затейники, ну шутники!

Мы осторожно миновали и это препятствие. К счастью, ловушек больше не встретили.

Обшитые деревом стенки тоннеля перешли в каменную кладку, двадцать ступенек вверх, дверь. Сбоку от двери – маленькая дырочка, из которой льется дневной свет. Обзор через глазок небольшой, никого не видно. Я приник к дырке, присмотрелся и узнал место – это площадка перед Тайницкой башней. Может, башню потому так и назвали? Я даже понял, почему сделали дырку. Прошел человек по подземному ходу, посмотрел в глазок – не видит ли кто? Нет ли посторонних глаз у двери? И может незаметно проникнуть в крепость. Здорово! Не потому ли именно у этой башни я видел воеводу?