Хогвартс. Альтернативная история.

— Неуверенный — не значит слабый, — продолжила Луна негромко. — Просто ты не знаешь, чего хочешь, вот и все.

— И это тоже правильно… — вздохнул я, испытывая все большее разочарование в себе. Мы уже почти вышли на дорогу, как вдруг до нашего слуха донесся приглушенный воем ветра топот и плеск луж под ногами. Секунду спустя из серой пелены дождя и редкого крупного снега вынырнула огромная фигура в темно-коричневой шубе, пронеслась мимо нас, разбрызгивая во все стороны грязь и воду, и снова исчезла.

— Что это было? — ошеломленно проговорил Пирс.

— Хагрид, — сказал я.

— А вы заметили — он кого-то нес на руках? — встревожено спросила Луна. Полина кивнула.

— Он из Хогсмида, — сказала она. — Там, наверное, что-то случилось. Пошли скорее.

Мы направились вверх по дороге, не решаясь обсуждать возможные варианты того, что могло стрястись в деревне. Через несколько минут нам повстречались торопившиеся в замок гриффиндорцы во главе с Поттером.

— Гермиона, привет, — заговорила Полина, когда мы поравнялись друг с другом. — Мы видели Хагрида — что произошло?

Гермиона, обнимавшая за плечи плачущую девушку, которую я не узнал под глубоко надвинутым на голову капюшоном, не останавливаясь, ответила:

— Кто-то проклял Кэти Белл.

Девушка начала рыдать еще сильнее. Несколько секунд мы смотрели, как гриффиндорцы уходят вниз по дороге и скрываются за поворотом, потом один за другим развернулись и потащились дальше.

Добравшись до Хогсмида, мы встали посреди перекрестка, где находилось множество лавок и «Три метлы» Розмерты, какое-то время молча глядя себе под ноги или по сторонам, на светящиеся окна магазинов, на редких студентов, которые рискнули покинуть теплые кафе, чтобы зайти куда-нибудь еще, и на местных жителей, старавшихся поскорее добраться до своих домов и отогреться.

— Я в «Кабанью голову», — наконец, произнес я.

— Мне надо в магазин, перья посмотреть, — сказала Луна, кутаясь в мантию.

— А мы — к Розмерте, — сказал Пирс.

Нотт промолчал. Настроение было испорчено; никому не хотелось договариваться о встрече, чтобы вместе проделать обратный путь. Мы разошлись в разные стороны; я отправился в бар Аберфорта, тщетно пытаясь закрыться от ветра и мечтая о большой чашке горячего чая.

В «Кабаньей голове» вновь было пусто — ученики сюда практически не заходили, а завсегдатаи в такую погоду предпочитали, по всей видимости, сидеть дома, перед камином, в теплой, уютной гостиной. Аберфорт чем-то гремел в задней комнате, но выглянул в зал, когда над дверью звякнул колокольчик.

— Привет, — сказал я, стряхнув с мантии налипший снег и негнущейся от холода рукой направив на себя палочку, из которой вырвался поток теплого воздуха.

— Привет, — буркнул Аберфорт и несколько секунд колебался, словно решая, то ли вернуться обратно, то ли выйти ко мне. — Будешь чего?

— Горячий чай, — ответил я и направился было к стойке, но тут колокольчик звякнул вновь, впуская очередного посетителя. Обернувшись, я увидел Нотта. Он сбросил капюшон и застыл в нерешительности, будто не уверенный в том, что ему сюда можно. Конечно, я бы предпочел сейчас посидеть в одиночестве, поразмышлять или перемолвиться парой слов с Аберфортом, но ведь не прогонять же его…

— Пошли туда, — я указал на задвинутый в угол стол, почти неприметный в царившем здесь полумраке.

Аберфорт принес нам два чая, несколько кусочков сахара, и скрылся в подсобном помещении. Некоторое время мы размешивали сахар, грели руки о горячие чашки, а потом Нотт с неожиданной злостью проговорил:

— Да кто она такая, эта Кэти Белл?

— Понятия не имею, — сказал я. — Никогда с ней не общался.

— Может, у нее родители — какие-нибудь министерские шишки?

Я поднял голову, поняв, наконец, что с ним происходит.

— Не знаю. Не думай об этом. У тебя, в конце концов, алиби.

Нотт с недоумением воззрился на меня, а потом возмущенно произнес:

— Считаешь, это смешно?

— Я не смеюсь, — пожал я плечами. — Мало ли кому что в голову взбредет… — Глотнув обжигающего чая, я спросил:

— Ты уже придумал, чем после школы займешься?

Нотт снова посмотрел на меня как на сумасшедшего и даже покрутил пальцем у виска.

— А что? — искренне удивился я. — Вон сколько реклам всяких учебных заведений весной лежало…

— Это для недоучек, которые после пятого сваливают, — ответил Нотт. — А на седьмом совсем другие рекламы будут.

Почему-то такая мысль мне раньше не приходила в голову.

— Действительно, — сказал я. — Наверное, каких-нибудь университетов и крутых колледжей… Ну ты хоть примерно-то представляешь?

— Слушай, меня Снейп в том году пытал — не выпытал, а ты хочешь вот так легко расколоть? — спросил Нотт. — Не знаю я. Сначала дожить надо.

Некоторое время мы молча пили чай, оглядывая пустой темный зал «Кабаньей головы».

— Кстати, насчет дожить, — проговорил я, желая поддержать беседу. — У Хагрида паук умирает.

Нотт, который в это время подносил чашку ко рту, расхохотался так, что еле смог поставить ее невредимой обратно на блюдце, расплескав немного чая по столу. Я не ожидал от него столь бурной реакции и списал это на разрядку после сообщения о проклятии, настигшем Кэти Белл.

— Паук!.. — Нотт, наконец, успокоился и высушил палочкой разлитый чай. — И почему я не удивлен, что у Хагрида еще и паук есть?

— Акромантула, между прочим, — сказал я. — Он его с детства растил.

В бар вошло несколько человек в запорошенных снегом мантиях. Это были какие-то взрослые маги, которые уселись за дальний столик, даже не обсушившись. Из своей комнаты к ним вышел Аберфорт.

— Малфой какой-то дерганый стал, — вдруг сказал Нотт, обхватив ладонями чашку, словно до сих пор не мог согреться. — Не знаю, что с ним происходит?

— Ты тоже дерганый, — ответил я. — И я знаю, что с тобой происходит.

— Да нет, он… — Нотт покачал головой. — Ладно, неважно, все равно нечего сказать. Кстати, — он взглянул на меня с любопытством, — тебе Слагхорн не присылал приглашения на свои сладкие посиделки?

— Сладкие посиделки? Это куда Пирс с Полиной ходили? Не-а, не присылал. С чего бы вдруг, я же не сын каких-нибудь знаменитостей.

— Ну, он не только их приглашает. Грейнджер вон даже не чистокровка.

— А ты что, хочешь к нему на посиделки? — поинтересовался я. Нотт немного подумал.

— Да нет, не хочу. Но если бы отец не был в тюрьме, он бы наверняка и меня пригласил, и Малфоя. Слагхорн конъюнктуру носом чует.

— Плохо он ее чует, — проговорил я, бегло осматривая наполнявшийся народом зал. — Если б чуял хорошо, обязательно бы вас позвал. И меня тоже.

Незадолго до дня рождения Клайв Пирс прислал мне верстку каталога. Узнал я об этом в конце учебного дня, когда спустился в нашу гостиную после урока гербологии, на котором мы изучали тропических мухоловок.

— И почему их мухоловками называют? — злился Нотт, потирая укушенную руку. — Они и меня сожрут — не заметят.

— Не преувеличивай, заметят, — успокаивал его Пирс. — Еще и подерутся за такой лакомый кусок.

Не успели мы расположиться у пышущего жаром камина, чтобы согреться после прогулки по морозу, как в гостиную заглянула староста наших пятикурсниц:

— Линг, тебя Снейп вызывает.

— Спасибо, — сказал я, поднялся и направился к двери.

— Веди себя хорошо, — напутствовал меня Пирс.

— В смысле? — удивился я, но Пирс только загадочно ухмыльнулся.

Несмотря на то, что теперь наш декан вел защиту от темных искусств, он продолжал обитать в своем старом подвальном кабинете, в окружении обширной коллекции заспиртованных тварей. Когда я вошел, Снейп разбирал шкаф, вытаскивая оттуда склянки и коробки и расставляя их на рабочем столе.

— Вам пришла посылка, — сказал он, кивнув на письменный стол. Я посмотрел туда и увидел большой, толстый конверт из плотной коричневой бумаги. — Мне надо было проверить ее на наличие проклятий и опасных предметов, поэтому она вскрыта.