Царьград. Гексалогия (СИ)

– Что им нужно будет делать? – насторожился главарь.

– О том я им расскажу утром. – Юноша хохотнул и поспешил успокоить: – Не опасайся, пока ничего сложного. Просто собрать сведения об одном типе… который может понадобиться нашему делу.

– Хорошо, – важно кивнул Леонидас. – Я подберу для тебя самых надежных.

Самыми надежными оказались трое невзрачных пареньков довольно забитого вида, среди которых выделялся смышленым взглядом лишь Тимофей – тот самый, что едва не был забит палками…

Лешка нахмурился. Ну, Леонидас, лиса хитрая, обещал самых шустрых – типа вот, Зевки – а кого дал? Надо думать – самых ненадежных. Избавился от балласта.

– Леонидас сказал нам… – стряхнув с глаз длинную темно‑русую прядь, начал было Тимофей, однако Алексей раздраженно икнул и буркнул:

– Пошли. Объясню по дороге.

Не то чтобы он опасался не в меру любопытного старика. Тому и подслушивать не надо было, эта троица – ну, по крайней мере, двое – точно – ему, конечно же, все доложат в подробностях… А как бы сделать так, чтобы не доложили? Не хотелось бы подставлять Владоса, вдруг да всплывет какой‑нибудь след? А потом, когда Леонидаса возьмут, тут же прознают о том, что некий рыжий предприниматель чем‑то заинтересовал турок. Чем? А может, он уже с ними сотрудничает? Так взять его немедленно!

Такие вот мысли бродили в Лешкиной голове. Слава Богу, вчера удалось снять недорогую комнату в доходном доме у стены Константина, ближе к бухте Золотой Рог. Впрочем, недорогую, это, конечно, как посмотреть – три аспры в день, это, наверное, не так уж и дешево. Зато комната – отдельная, правда маленькая, этакая конура с узким ложем и жаровней в углу. Туалет общий – под лестницей, на первом этаже – харчевня, где Лешка с аппетитом и позавтракал свежими булками с оливковым маслом и сыром. Запил вином, кислым. И – по старому византийскому обычаю – неразбавленным. С вина вот теперь и икалось.

– Значит, парни, – выбрав более‑менее безлюдное место, Лешка остановился под акведуком. – Сейчас отправляетесь к Меландзийским воротам, находите там керамические мастерские и начинаете там шнырять…

– Чего делать, господин? – похлопал белесыми ресницами один из мальчишек.

– Не знаю, чего вы там будете делать. – Юноша снова икнул. – Хотите – глину месите, хотите – разбейте им все горшки, но к вечеру я должен знать всех владельцев мастерских за последние гм… пять лет. Кто владел да куда потом делся. Ясно?

Ребята явно приуныли.

– Ну, чего встали? – поторопил их Лешка. – Пошли! Ах да, уточняю – искать нужно не абы кого, а некоего Владоса Костадиноса, коммерциала, лет двадцати двух, рыжего – это, если нужны особые приметы. Лишнего болтать не надо. Понятно?

– Ага, понятно, – отозвался за всех Тимофей. – Господин… если б вы тогда не вмешались…

Лешка поморщился:

– После благодарить будешь! Сейчас работай.

– Да я… Да я… – у парня, кажется, не было слов для выражения признательности. Однако, с утра, при Леонидасе, он молчал.

Махнув рукой, Лешка пожелал всем удачи и, оглядевшись вокруг, направился к распахнутой двери таверны. Заведение располагалось в небольшом полуподвальчике, куда вели три низенькие ступеньки, то же самое – «Три ступеньки» – было написано на вывеске.

– Что угодно господину? – к едва усевшемуся за стол посетителю тут же метнулся хозяин – горбоносый толстяк с небольшой черной бородкой. – Хорошее вино, жареная рыба, оливки?

– Знаю я ваше вино. – Лешка снова икнул. – Выпил уже с утра, спасибо… Пива, случайно, нету у вас?

– Есть! И преотличное, сварено вчера из отборнейшего зерна. Возьмите сразу две кружки, не пожалеете!

– Да? – Юноша недоверчиво покусал губы. – Пока достаточно и одной.

Пиво и впрямь оказалось вкусным, хоть Лешка и не был большим почитателем сего пенного напитка, так, употреблял время от времени.

С улицы вдруг послышался смех, сопровождаемый градом скабрезностей и ругательств, и, шумно распахнув двери, в таверну вошли трое молодых парней. Все как на подбор – молодец к молодцу – высокие, мускулистые, крепкие. И – чем то (или кем‑то) сильно разозленные.

Двое сразу уселись за стол, а один – светлорусый, с задорной кудрявой бородкой – властно подозвал хозяина заведения.

– Принеси нам вина, да побольше!

– Как вам будет угодно, господа! – Кабатчик прямо‑таки лучился радостью. – Что будете кушать? Есть очень вкусная рыба…

– Ты что, не понял? – Светлорусый с угрозой приподнял бровь. – Я тебя про рыбу спрашивал, что ли? Вина, вина сюда, да побыстрее!

– Понял, господа, – кивнув, кабатчик проворно юркнул в свой закуток, отправив куда‑то служку… по‑видимому, за вином.

В ожидании заказа шумные посетители, ничуть не стесняясь чужого присутствия, продолжали что‑то бурно обсуждать.

– Да я же говорю, козел наш начальничек! – кричал светлорусый. – И нечего выполнять все его указания, как вот сейчас хочешь поступить ты, Панкратий.

– Ничего я и не хочу так поступать! – яростно взвился тот, кого называли Панкратием. – Я просто сказал, что надобно соблюдать субординацию.

Светлорусый язвительно захохотал:

– Кому надобно? Тебе?

– Нам, чудо!

– Это кого ты чудом обозвал?!

– Да хватит вам, наконец! – хватил кулаком по столу третий, узкоглазый, чернявый, и, судя по всему, чуть постарше остальных. – Ругаетесь, как мальчишки на рынке. Еще подеритесь! Панкратий прав, Иоанн, – субординацию мы должны соблюдать. Но… в отношении куратора – лишь видимую. Признаться, есть у меня на счет нашего начальничка некие сомнения – уж слишком ретиво служит.

– Служака! – скептически ухмыльнулся Иоанн. – Вид только делает…

– Он‑то вид делает, а нас пахать заставляет! – Иоанн, шмыгнув носом, пожаловался. – Вчера пристал – сколько, мол, ворюг с Артополиона поймал? Будто сам не знает… Трех, говорит, всего? И гнусно так улыбается… А Феодор Ладит – целый десяток приволок!

При имени «Феодор Ладит» все дружно хмыкнули, а Иоанн так даже и выругался.

– Черт рыжий! А начальничек наш тоже хорош – будто не ведает, кого Феодор выловил, а кого я! Евстафия Хромого Угря – попробуй‑ка, возьми, за обол‑за два! А что Феодор? Мальцов нахватал, и тех не сам – кто‑то ему конкурентов сдал…

– Не сдал, – нахмурившись, поправил чернявый. – А сдает регулярно. Неплохо устроился, рыжий черт!

– Неплохо? – Иоанн снова взвился. – А по мне – так по‑крысиному! Шашни с мошенниками водит, те ему и кидают всякую мелочь… а крупная рыба, между прочим, уходит! А? Что скажешь, Никон?

Чернявый Никон лишь усмехнулся:

– Ну, что ты кричишь, как будто мы ничего не понимаем? Ясно всем все… Только куратора такое положение устраивает – есть чем отчитаться…

– Вот‑вот, – скривился Иоанн. – Только на отчеты и работаем. На бумажки эти гнусные, рука уже устала писать! И этот еще удумали… строевой смотр, будь он неладен! Слыхали, что с утра господин куратор сказал? Чтоб завтра все были в чистых плащах, с мечом или палашом, да еще – с пластинчатым нагрудником! У тебя есть пластинчатый нагрудник, Панкраша? Нет? И у меня нет. Что делать будем?

– Ты еще про шлем забыл. – Никон усмехнулся. – Самая необходимейшая вещь для ловли разбойников!

– Суки! – тоскливо охарактеризовал начальство Иоанн. – Им бы только эпарху пыль в глаза пустить. Турецких лазутчиков в городе – неводом лови, а они парады устраивают! Филимон, небось, на строевой смотр не пойдет.

– Хэ, Филимон! Хватил. Ты поработай с его! Столько и не живут.

Филимон? Феодор?

Лешка навострил уши. А не о его ль знакомцах идет речь? Если так, то эти разозленные парни – нечто вроде местных ментов. Участковые или опера – кто там их разберет…

– Филимон служака стоящий! – высказался немногословный Панкратий. – И дело свое туго знает. Даже куратор его побаивается. А на начальство Филимону плевать.

– Вот потому‑то глупый и молодой Маврикий – куратор, а Филимон кто? То же, что и мы… Только что весу у него побольше, да и уважают все.

– Есть за что уважать!