Рыцари Белой мечты. Трилогия (СИ)

— Господа, господа, прошу вас, не надо устраивать баталию в моей каюте, — слабым голосом попросил Колчак.

— Какая баталия? Мы просто…

— Срочно! Из Царского села телеграфируют! Регент на проводе! — в каюту вбежал вестовой. — Срочно! Александра Васильевича просят!

— Это никак не возможно, — холодно отрезал врач. — Никак.

Он замотал головой, смешно потрясая руками, будто бы отгоняя вестового.

— Александру Васильевичу нужен покой! Никаких телеграмм!

Слащов прыснул в кулак. Никто не обращал внимания на Колчака.

А лицо того исказилось от напряжения. Александр взял с намертво привинченной к полу тумбы фуражку, снял пиджак и, глубоко вдохнув, поднялся с койки. Слегка пошатываясь, он смог встать во весь рост, нависая громовым облаком над спорщиками. Первым опомнился вестовой, замерев и вытянув руки по швам. Затем Слащов принял серьёзный вид. Наконец и Владимиров прекратил размахивать руками, даже выдохнуть боялся, наверное, чтобы не сдуть шатавшегося от слабости Колчака.

— Если Верховный Главнокомандующий требует выйти на связь, адмирал должен подчиниться. Пойдёмте, — кивнул упрямец.

И они пошли. Встречавшиеся на пути офицеры и матросы замирали, вытягиваясь во фронт, прикладывая руки к околышам фуражек, улыбками и радостными возгласами: "их адмиралу" не страшны даже турецкие бомбы.

— Я совсем забыл спросить…Кто выжил кроме меня и Смирнова в том взрыве? — Колчак, не оглядываясь, обратился к шедшему позади Слащову. — Кто пострадал?

— Ваш телохранитель, к сожалению, погиб: он сидел слишком близко к разорвавшейся бомбе. Та, в свою очередь, была закопана под дорогой. Как только Ваш автомобиль проехал бы над "кочкой" — выпиравшим краем снаряда — раздался бы взрыв. Во всяком случае, мне так разъяснили сапёры. Однако что-то пошло не так, и адская машинка сработала с опозданием. Слава Богу, турки не имеют опыта эсеров-метальщиков…

— Да, ни Азеф, ни Савинков у них пока не родились, — кивнул головой Колчак.

В глазах снова потемнело. Адмирал опёрся о переборку, переводя дух.

— Александр Васильевич, может быть, Вам следует изменить своё решение? — Владимиров оказался тут как тут.

Врач подставил плечо, но Колчак лишь отмахнулся рукой.

— Нет. Мы уже почти пришли. А что с Петром, водителем?

— Сильно ударился головой, да ещё его лицо порезало расколовшимся стеклом. А так — жить будет, это я Вам как человек, прошедший Галицийскую битву, говорю, — одобрительно сказал Владимиров.

— Что ж…Вот мы и пришли…

Каюта связистов была заставлена всевозможными приборами, схемами, инструментом для ремонта. Аппарат "Бодо", размашистая машина для связи с "большой землёй", шелестел, выплёвывая бумажную ленту. Телеграфисты вскочили с мест, едва увидев адмирала.

— Вольно. Передайте, что я пришёл. Что пишет регент?

Владимиров подал стул ("Так, почему не привинчен?!" — подумал Колчак), на который опустился адмирал

— Благодарю, — тихо сказал Александр, радуясь тому, что не надо тратить последние силы на хождение на показавшиеся бесконечными переходы между рубками и каютами.

Связистов было двое: оператор "Бодо" и его помощник. Рапортовать взялся последний, рыжеволосый, молодой, с блеском в глазах. Было видно, что он упивается шансом приобщиться к великим событиям, которые, несомненно, вот-вот должны произойти. Уж если сам регент срочно вызвал раненого адмирала — быть Делу!

— Докладываю. Его Высокопревосходительство передали информацию о скором начале мирной конференции, о духовном подъёме в столице, о новой программе правительства.

На последних словах адмирал подобрался, обратившись во внимание.

— Программе правительства? Какие-то серьёзные изменения? Реформы?

— Александр Васильевич, так Вы ещё не знаете?

Глаза докладчика расширились. После секундного замешательства он суну руку в одну из бесчисленных тумб и выудил из неё зачитанную буквально до дыр газету.

— Утром в город самолётами доставили севастопольские газеты. Я приберёг экземплярчик, а то его даже кое-кто принялся перепродавать за невозможные деньги! — связист был горд своей сообразительностью и информированностью. — Вот, в ней всё написано. Великий князь говорит о Великих при сильной власти, Столыпина вспоминает…Тут и о флоте есть! И о Морском Генеральном штабе!

— Позвольте-ка, — адмирал, в своё время принявший самое деятельное участие в создании этого штаба, набросился на газету будто голодный тигр.

Круги, расплывавшиеся перед глазами, мешали чтению, но интерес Колчак оказался сильнее последствий ранения.

— Интересно…Очень интересно…Что-то будет? — озадаченно сказал адмирал, ни к кому, собственно, не обращаясь.

— Да, совсем забыл сказать Вам об этом, — пожал плечами Владимиров. — Нечто, без всяких сомнений, эпохальное нас ожидает. Только бы не взяли свои слова обратно…Только бы не взяли…Только б не было войны…А сколько всего о медицине!

— Кто вас, врачей, будет защищать? Ваша воля, так вы бы с койки больничной никого не выпускали, — беззлобно, голосом, полным смеха, сказал Слащов.

— Бросьте, Яков Александрович! — отмахнулся, как от назойливой мухи, Владимиров. — Сейчас нужно думать о мире, кончилась война!

Только сейчас адмирал понял, что эти двое совсем не из-за неприязни постоянно спорили друг с другом. Скорее, это было нечто вроде дружеского подначивания. Обмениваясь колкостями, они поднимали себе настроение в битве, понятной лишь им двоим. Интересно, кто же, Слащов или Владимиров, одержат победу? А может, заключат сепаратный мир и набросятся на кого-нибудь третьего?

Александр оторвался от газеты и вгляделся в лица "бойцов". Врач хранил внешнее спокойствие, вот полковник нет-нет, да улыбался, показывая свои острые, пожелтевшие от постоянного курения зубы. А вот если они…

Колчак закончить свою мысль не успел: "Бодо" принялся плеваться телеграфной лентой.

— Так! Есть приём! — скомандовал оператор, нежно, будто ребёнка или любимую женину, касавшийся бесценной бумаги. — Сейчас начну читать…Ага…Здравствуйте, Александр Васильевич. Мне сообщили, что Вы…Что Вы ранены. Надеюсь, здоровью ничто не угрожает. Обозначьте ситуацию в городе и во флоте. Что с гарнизоном…Что отвечать?

— Всё хорошо, опасность позади.

Оператор принялся отстукивать послание.

— Необходимо разрешение на принятие особых мер для наведения порядка в городе. Требуется пополнение, корпус укомплектован людьми наполовину, с артиллерией и снарядами лучше, пользуемся трофеями и турецкими складами. Работа контрразведки и жандармерии поставлена из рук вон плохо: специалистов не хватает. Нужны переводчики. Вскоре начнутся проблемы с продовольствием, необходим усиленный подвоз. Когда на городских складах закончатся продукты, турки поднимут восстание, и удержаться мы сможем с громадным трудом. Всё. Передавайте.

— Начинаю передачу, — оператор застучал, отбивая послание на "большую землю".

— Всё действительно так сложно? — внезапно спросил словоохотливый связист.

— Да. Но мы выдержим, — ободряюще улыбнулся Колчак.

Улыбка, правда, вышла кислая: в боку закололо, приступ боли заставил тело содрогнуться. Владимиров заметил это и кинулся было к адмиралу, но тот жестом приказал остановиться.

— Не утруждайтесь. Всё прошло.

— Александр Васильевич, и всё же я считаю, что…

— Карфаген давным-давно разрушен, а остальное не требует Вашего волнения, — отшутился флотоводец. — Продолжу-ка я чтение газеты. Вы, Яков Александрович, уже ознакомились?

— Да, успел пробежать глазами. Что можно сказать? Интересно. Посмотрим, как оно всё будет воплощено в жизнь. Боюсь, как бы кадеты или левые не вставили палки в колёса…Будь моя воля, давно бы висели особо говорливые господа на фонарях. И спокойно было бы, и работать удобнее.

Владимиров, известный на корабле своими либеральными взглядами, промолчал. С чего бы? Неужели был согласен с полковником? Или они уже имели словесную дуэль по этому поводу? И если да, то кто же выиграл?