Ревизор Империи (СИ)

— Значит, масса ядра, вы говорите, равна сумме массы протонов и нейтронов? — взволнованно спросил Иоффе.

— Ну… почти равна. Нейтрон можно рассматривать, как частицу с массовым числом единица. Очень близко к массе протона.

— Интересно… интересно. Но это все надо проверять.

— Пожалуйста. Главное, поосторожнее с радиоактивным полонием. Благодаря пониманию, что такое нейтрон, мы можем наконец разгадать тайну ядерной энергии. Теперь, как определить массу нейтрона…

Больше экспериментальной базы, думал Виктор. Можно годами биться над проблемой, и все из‑за того, что нет средств проникновения в тайны материи. Это микромир, здесь пять органов чувств бесполезны.

— Дл того, чтобы получить в линейном ускорителе протонов напряжение семьсот киловольт и выше — а это надо для того, чтобы придать частицам энергию, позволяющую проникнуть через потенциальный барьер ядра атома — нам понадобиться необычный генератор высокого напряжения. Делаем такой вот конвейер из ткани, поверхность которой электризуется, один конец конвейера засунем в полый шар, и от конвейера проволочкой снимаем заряд, статику снимаем, на этот шар изнутри. Что у нас получилось? Заряд должен быть только на наружной поверхности, верно? Электроны идут туда, все изнутри наружу, и напряжение на поверхности шара растет, растет… ну, пока его не пробьет через воздух. В общем, все зависит от размера шаров и изоляторов.

— Остроумно! — не выдержал Тамм. — Как мы до сих пор не догадались до этого способа?

— Ну, не было просто необходимости, — улыбнулся Виктор. — Еще большую энергию частицам можно придать, разгоняя их в циклотроне, именно эта машина необходима для исследований искусственной радиоактивности и ядерных реакций.

— Можно расщепить ядро урана?

— Можно вообще создавать новые элементы периодической системы Менделеева, расщепляя ядро. Даже те, которых нет в природе.

— М — да, в рамках описанной модели атома… — протянул Иоффе. — Господа, если вся эта теория подтвердится, считайте, что в руках человечества философский камень. Так как же устроен это ваш циклотрон?

— Сейчас, сейчас… Ну, как ясно из названия, он разгоняет частицы по кругу, точнее, по спирали, за счет высокого напряжения переменной частоты в однородном магнитном поле. Поэтому создать мы его сможем, когда у нас будут электронные триоды мощностью в десятки киловатт и на напряжение киловольт десять и больше, и кенотроны. Ну а пока рассмотрим условия стабильного движения частицы в циклотроне…

Кохиноровский грифель в руках Виктора снова забегал по бумаге. Хорошо с детства читать "Юный техник". То, что узнал в детстве, не забывается.

— Слушайте, вы там у себя занимались физикой атомного ядра? — спросил Иоффе.

— Разве что в школе.

— Если у нас в дальнейшем будет возможность встретиться — меня господа предупредили, что такой возможности может и не быть, но я оптимист, — Виктор Сергеевич, знайте, что у меня всегда найдется место для вас в будущем институте. Я чувствую, что наука подошла к такому моменту, что она жизненно важна инженеру, но и инженер жизненно важен для нее. Да и задатки исследователя, прежде всего экспериментатора у вас развиты. Вам, похоже, раньше доводилось ставить опыты. Ведь так?

— Вы правы. Но в другой области.

— Короче говоря, сударь, как бы ни сложилась ваша судьба — милости прошу к нам.

…Когда на улице закрякал сигнал РБВЗ, унося авторов гениальнейших открытий двадцатого века в их блестящее будущее, в груди у Виктора медленно начал подыматься комок какого‑то тоскливого чувства; так бывает у человека, только что очнувшегося от сна о далекой, прекрасной и недоступной жизни. Он понял, что всего этого для него уже больше не будет — России, прогрессорства, бесед с умными и душевными людьми. Опять начиналась новая жизнь, с пугающим и неизвестным будущим.

Виктор опустился на диван, откинув голову назад. Похоже, что к даче подъехал мотороллер — глуховатый, стрекочущий звук завершился коротким выстрелом из выхлопной трубы и заглох. Виктор полез за пазуху и расстегнул кобуру. Привычка. Уже привычка.

За дверью послышались знакомые шаги, и на пороге появился Радынов с двумя большими фибровыми чемоданами.

— Ну что ж, — как показалось Виктору, Радынов сказал это со вздохом облегчения, ставя чемоданы у стены — пора начинать наши сборы в дорогу.

— Приму ванну перед сном, — ответил Виктор. — Это все для меня?

— Не все. С вами поедет наш агент. Было бы неосмотрительно посылать вас одного.

— Разумеется. Он подъедет в аэропорт? То — есть, на летное поле или как там?

— Агент здесь. Вам надо немного привыкнуть друг к другу.

"Привыкнуть? Что это значит? Это монстр какой‑то? Или иностранец?"

— Заходите пожалуйста! — крикнул Радынов в полуоткрытую дверь.

В комнате появилась женщина.

— Прошу любить и жаловать. Эмма Германовна Еремина — Краузе, будет сопровождать вас в поездке в качестве супруги.

19. Скалолазка.

Виктор окинул даму критическим взглядом. На вид, по нашим меркам, ей еще не было сорока. Высокая, в темно — синем жакете, длинном платье того же и белой блузке, светлые волосы; она могла бы выглядеть приятной блондинкой, если бы не выражение худощавого лица. На Виктора в упор смотрели два сверлящих глаза, в которых чувствовался упрек и, где‑то там, в глубине — скрытая боль и удивление, подчеркнутое высоко взметнувшимися, с изломом бровями. Узкий рот под строгим и прямым носом был плотно и презрительно сжат. Короткие, стриженые волосы, пряди которых неловко прикрывали ухо, казалось, подчеркивали отчужденность.

"Не могли найти получше этой мымры", — подумал Виктор. "А, может, специально подбирали. Чтобы не отвлекались на создание генетического разнообразия. Посмотрим на ее качества оперативног сотрудника."

— Рад приветствовать вас, Эмма Германовна, во вновь обретенном семейном гнезде. Наверное, устали с дороги? Распоряжусь, чтобы подали ужин, ну и наше знакомство надо как‑то отметить. Не знаю, есть ли здесь шампанское, но что‑нибудь приличное найдется. Будете вино или коньяк?

— Надеюсь, вы понимаете, — процедила Эмма, — что наш с вами брак чисто фиктивен. На бумаге мы в нем давно состоим, и это избавляет нас обоих от излишней пылкости взаимных чувств на людях. Проще говоря, не надо меня для вида тискать в объятиях.

— Прекрасно. Ничто не будет отвлекать от выполнения задания правительства. А как насчет ужина?

— Согласна, — холодно ответила она. — Кондратий Иванович, мне приготовлена комната?

— Вот ключи. Я позову прислугу, чтобы занесла вещи.

— Не доверяю прислуге. Если нет возражений, господа, я сделаю это сама.