Ревизор Империи (СИ)

— Сегодня привезут биологов и врачей, и по этому поводу нам надо обговорить один щекотливый вопрос.

— Меня должны вскрыть, как лягушку?

— Ну что вы… Даже не сопряжено с неприятными ощущениями. Просто некоторые ученые очень хотели бы получить образцы вашего семени.

— Генетики, что ли? Когда они смогут разобраться в этом, у них будут идентичные образцы посвежее.

— Не совсем. Наши евгеники обещают неслыханно поднять могущество России за счет улучшения породы людей. Сократа или Платона, мы, конечно, уже не найдем…

— То — есть, если я верно понял, вы, то — есть, они, хотят использовать меня, как донора для детей из пробирки. Производство Платонов и быстрых разумов Невтонов, которые будут прогрессировать человечество за счет генетической памяти?

— Надеюсь, вам говорит что‑то имя господина Тимирязева?

— Да его у нас каждый школьник знает. Он же доказал, что Солнце — источник всего живого на Земле! Но он же это… вроде как был против вейсманистов — морганистов?

— Ну, он считает, что германские мендельянцы, отрицающие Дарвина, извратили Менделя, и превратились в клерикалов и националистов… надеюсь, вы представляете, о чем речь. Так вот, господин Тимирязев самолично призвал цвет российской биологии к евгеническим экспериментам. Определенные плоды уже есть, например, господин Кольцов научно доказал необычайное богатство российского генофонда, что является величайшей и наиболее ценной особенностью нашей расы. Задача нашего государства на ближайшее полвека — дать каждому ребенку такие условия воспитания и образования, чтобы особенности его наследственных черт принесли наибольшую пользу России. Но наука идет дальше! Она уже говорит о создании такого поколения людей, которые могут трудиться вдвое плодотворнее, чем представители рас Европы и Америки. Есть результаты! Теперь, когда нам посчастливилось встретить человека будущего, справедливо ли будет для нас с вами отказываться от такого великого шанса?

"Так вот откуда ноги растут у идей пролетарской расы и переливания крови буржуев. Ладно хоть тут для полноценности расы хотят социальные условия создавать, а не уничтожать неполноценных…"

— Послушайте… — Виктор не знал, что убедительнее сказать, — в нашем будущем дать образование, медицину, культуру, ну, каждому человеку развиваться по способностям — это да, это хорошо, это полезно. Ну а с выращиванием суперменов пока не подтвердилось. Хотя ученым это вряд ли сейчас объяснишь. Скажите им… ну, что наша религия запрещает самоудовлетворяться. Табу такое.

Радынов вздохнул — как Виктору показалось, с некоторым облегчением, — и отправил в рот блестящий от жира золотистый кусочек голубца, источавший легкий аромат капусты, лавра, розмарина и грибов на фоне дразнящего благоухания тушеного кабанчика.

— Я понимаю, — ответил он, хорошенько прожевав, — я вас хорошо понимаю. Все в мире должно быть привычным человеческому естеству — как это утро, этот завтрак, как этот дом в свежей тишине леса. С одной стороны, приятно уйти от мира, от суеты и переживаний, с другой — одиночество скита точно так же противоестественно людской природе. Человеку нужны простые радости, ведь верно?

— Попаданец всегда вынужден жить настоящим, — уклончиво ответил Виктор, и попытался сменить тему. — Я смотрю, на даче нет женщин. Надеюсь, это место не легендируют, как тайный клуб, этих, как они у вас называются, ну, наверное, вы поняли.

— Кстати, о прекрасной половине человечества, — оживился Радынов. — Вы правы, действительно их отсутствие тяготит. Как вы смотрите на приятные встречи в здешнем уединении с молодыми симпатичными дамами, порядочными и благовоспитанными? Дамами, которое хотели бы оказаться в полной вашей власти в опочивальне или на лоне природы?

— При дворе появился гарем? Или я внушаю здесь страсть, как Григорий Распутин?

— Вы о Новых, что ли? Это всего лишь один из стаи мошенников с отваром из дубовой коры, которую он выдавал за чудесное снадобье. К счастью, гостапо не допускает ко двору шарлатанов, а в здешние пенаты всяких экзальтированных барышень. Женщины, которые хотели бы с вами встретиться, — в основном те, что лишены счастья иметь детей из‑за болезни мужа, и, кстати, мужья дали им полное согласие. Что может быть лучше семейного счастья? Так сказать, приятное с полезным…

— А подобрали их те же самые евгеники?

— Российская евгеника из моральных соображений категорически отвергает всякое принуждение к улучшению рода. Поэтому среди врачей организован сбор сведений о подобных случаях, отбор кандидатур с совершенным фенотипом и разъяснение возможности иметь детей с родословной великих людей.

— Я — великий? А великих водят, как бычков — производителей? Впрочем, да, многие великие будут не против.

— Вы — уникальный. Вы — генетическое разнообразие. А генетическое разнообразие повышает шанс улучшить человека. Взгляните на российские земли. Будущие люди смогут жить в Сибири и на Камчатке так же легко, как в климате Италии и Греции. Мы начинаем эпоху великого заселения, которое раздвинет горизонты всему человечеству…

"Почему они так спешат? За два дня до отъезда? Либо они боятся, что меня после главной миссии выдернут обратно в наше время — ну, если, конечно, Ильич главная миссия, — либо со мной что‑то может случиться в Швейцарии. Те же немцы уберут или англичане. Нет, так не пойдет. Пусть обеспечивают прикрытие".

Виктор поставил стакан чая на стол и задумчиво поболтал там ложечкой.

— Вы знаете… — медленно произнес он, потому что пока не знал, что ответить, — я как‑то сейчас не вполне уверен…

— Все будет великолепно, — поспешил заверить его Радынов. — Наши врачи помогут нужными препаратами… это совершенно безвредно и даже полезно. "Так целуй же меня, так ласкай же меня…" Уверяю вас, это будут незабываемые ночи, сразу несколько красавиц до утра успеют обрести счастье.

— Я о другом. Я сомневаюсь, что приличная женщина после такой вязки сможет воспитать нормального ребенка. Надо по человечески. Вернусь из Швейцарии, и где‑то по неделе на встречи с каждой из кандидаток. Ухаживания, разговоры, узнать друг друга, понравиться… Что‑то вроде мимолетного курортного романа. Это окончательно и без вариантов.

— Ловлю вас на слове. Как вы смотрите на то, чтобы это было где‑нибудь под Ливадией, там как раз располагает? Плеск моря, запах кипариса, крики чаек над заходящим солнцем…

За окном послышался шум подъезжающего автомобиля: для человека современного это примерно как на лужайку заехал трактор "Беларусь". Квакнул клаксон. Не прошло и минуты, как дверь распахнулась, и в комнату стремительно ворвался пожилой, чуть полноватый мужчина в светлом костюме, с высокой ленинской залысиной на лбу, седыми усами и бородкой клинышком, похожий на дипломата. Глубокие, широко раскрытые глаза на его побледневшем лице светились какой‑то затаенной болью.

— Господа! — возбужденно воскликнул он, даже не поздоровавшись. — Господа, кто из вас Виктор Сергеевич! Господа, я… Человечество в опасности!