Воинский класс (ЛП)

— Больше нет, — ответил украинец. — Русским в украинском воздушном пространстве больше не рады.

— Что ты несешь? Россия имеет право летать над Черным морем в любом районе!

— Это воздушное пространство Черноморского Альянса, — ответил украинский пилот. — Российским военным самолетам не рады в воздушном пространстве Альянса.

— Что? Что такое Черноморский Альянс?

— Вот что, — ответил другой голос. Российский пилот обернулся. Самолет у его левого борта включил навигационные огни…

… И это оказался не украинский истребитель, а турецкий F-16! На его хвосте виднелась звезда и полумесяц ВВС Турции, но рядом красовалась сине-золотая эмблема Республики Украина!

* * *

— Разворот влево на курс один-восемь-ноль, увеличить скорость, чтобы перехватить чертов танкер! — Приказал капитан Борисков, командир российского эсминца «Бесстрашный». — Мне нужно, чтобы все патрульные и дежурные силы были направлены сюда как можно скорее! Мне нужна помощь, чтобы остановить танкер, пока он не достигнет турецких территориальных вод!

— Истребители докладывают об уничтожении одного неопознанного самолета, — ответил тактический офицер. — Однако они перехвачены турецкими и украинскими самолетами, один из наших истребителей убит. Остальные уступают противнику численно.

— Турецкие перехватчики? — Переспросил капитан. — Что турецкие перехватчики делают над Украиной?

— Они назвали себя «Черноморским Альянсом», — ответил старший помощник. — Самолеты несут опознавательные знаки обеих стран. Они запретили российским самолетам вход в свое воздушное пространство и сбили один из наших самолетов.

— Господи, они что, рехнулись? Какой еще «Черноморский Альянс»? Какого черта происходит? Сколько там истребителей?

— Пока как минимум шесть, МиГ-29 и F-16, превосходят наши числом вдвое. Они заставили наши истребители отступить.

— Из Новороссийска могут отправить больше истребителей?

— Нет, — ответил тактический офицер. — Они преследовали неопознанный самолет, когда вошли в воздушное пространство Украины, но теперь неопознанный самолет исчез над Украиной. У нас больше нет оснований для входа в украинское воздушное пространство, так что новых самолетов не поднимут.

— А как насчет помощи нам? — Рявкнул капитан. — Нам нужны корабли с вертолетами, чтобы помочь выбить террористов с танкера.

— Фрегат «Ладный» прибудет через два с половиной часа, — сказал старший помощник. — Они направят свой противолодочный вертолет для оказания помощи нашему в атаке на танкер. Три ракетных катера Тип-206МП пограничной службы на подводных крыльях также направляются сюда, прибудут примерно через семьдесят минут.

— Впритык, — пробормотал капитан. — Когда танкер окажется в турецких водах?

— При текущем курсе и скорости войдет в турецкие договорные воды черех десять минут.

— Не важно, — пожал плечами капитан. — Не позволит какой-то линии на карте остановить нас. — Сообщите, как только катера выйдут в район, а Ка-27 будет готов к вылету, после чего снова делаем попытку взять танкер. Как скоро мы выйдем на дальность стрельбы орудиями?

— Через пятнадцать минут.

— Сделаем пару выстрелов по надстройке, возможно, это убедит их сдаться, — сказал капитан. — Сообщите, когда выйдем на максимальную дальность орудий.

Это была, должно быть, самая странная погоня, которую кто-либо видел — два массивных корабля, разделенные несколькими милями, один из которых преследовал другой со скоростью быстрой езды на велосипеде. На самолетах, подумал Борисков, все происходило до невозможности быстро, но в морской войне все было крайне медленно. Но вскоре они оказались в пределах досягаемости АК-130, и большая двухорудийная установка открыла огонь. Два 32-килограммовых осколочно-фугасных снаряда ударили в надстройку с интервалом всего в несколько секунд, породив огромные пробоины в жилых помещениях. Второй залп пришелся в мостик. В жилой зоне начался слабый пожар от двух первых выстрелов.

— Говорит «Устинов», — раздалось по рации. — Поздравляем — вам удалось разрушить мостик. Я не думаю, что мы сможем надлежащим образом управлять кораблем со вспомогательного поста. Но я бы не стал больше стрелять по надстройке. Мы разместили там экипаж «Устинова». Выстрелите туда снова, и вы убьете своих соотечественников.

— Прекратить огонь, — сказал капитан, рассматривая цель в телескопический прицел низкой освещенности. — Это капитан Борисков, командир эсминца российского флота «Бесстрашный», — ответил капитан по-английски. — Что за трусы подвергают опасности заложников? Освободите экипаж на спасательных шлюпках. Остальное будет между нами.

— Я считаю, что члены экипажа будут в безопасности, если вы прекратите огонь по надстройке.

— Кто вы такие? Что вам нужно?

— Кто я — не важно, — ответил Патрик Маклэнэхан. — Мы хотим передать товарищу Казакову небольшое послание: если он продолжит летать на своей стелс-игрушке, пострадает он и все его партнеры и деловые связи.

— Какая еще стелс-игрушка? О чем ты говоришь?

— Павел Казаков оказался вовлечен в компанию террора и беспредела по всей Европе, — продолжил Патрик. — Он несет ответственность за террор и разрушения на Балканах, из-за которых международное сообщество было вынуждено среагировать, отправив туда российских миротворцев для защиты этих стран. Но это было сделано для того, чтобы российская армия защищала новый трубопровод Казакова.

— Вы заявляете, что российская армия сговорилась с Павлом Казаковым? Это смешно.

— Президент Сеньков, генерал-полковник Журбенко и многие другие члены высшего российского военного командования находятся на оплате у Казакова, — ответил Патрик. — Когда они не соблазнились деньгами Казакова, Казаков отправил свой малозаметный истребитель-бомбардировщик «Метеор Мт-179» в атаку. Он убил тысячи, чтобы породить достаточно страха, чтобы убедить других присоединиться к нему.

— Чем вы можете все это доказать?

— Мы отправили запись переговоров между Казаковым, директором «Метеор Аэрокосмос» Фурсенко, начальником генерального штаба Журбенко^[114] и советником по национальной безопасности Ейском крупнейшим мировым СМИ, — сказал Патрик. — Журбенко и Ейск согласились мобилизовать российскую армию в ответ на провокации Казакова посредством его секретного самолета, чтобы российские войска могли занять и контролировать территорию других стран, необходимую Казакову, чтобы проложить свой нефтепровод от Черного моря к Адриатическому. Сегодня вечером эту запись услышит весь мир.

— Откуда нам знать, что этой записи можно верить? Как понять, что это все реально?

— Потому, что мы также приложили запись переговоров президента России Сенькова, обсуждавшего это с президентом Соединенных Штатов Торном, — ответил Патрик. — Сеньков согласился отпустить двоих захваченных американских пилотов в обмен на обещание Торна не разглашать существование этой записи. Но российское правительство допустило утечку информации о захваченных американских летчиках и сбитом над Россией самолете.

— Так в этот вовлечен еще и президент Томас Торн?

— Целью президента Торна было лишь освобождение захваченных летчиков, — ответил Маклэнэхан. — Целью Сенькова было неразглашение неудобной информации о том, что он намерен действовать заодно с криминальным боссом и наркоторговцем на Балканах, чтобы разделить прибыль в сто миллионов долларов в сутки. Если Торн в чем-то и виновен, это в том, что доверился Сенькову. Сеньков же виновен в сговоре с Павлом Казаковым^[115].

— Очень интересная сказка, — сказал Борисков. Но его это обеспокоило. В последние несколько месяцев большая часть российских вооруженных сил делал именно это — защищали бизнес Павла Казакова. Он и многие из его сослуживцев задавались вопросами об этой грандиозной схеме, но она сулила прибыль для всех. Возможно, все так и было — Сеньков, Журбенко и многие другие в Москве получали откаты от Казакова за защиту его нефтепровода. А теперь и российский флот стал его невольной службой охраны. — Что вы намерены делать с танкером?