Драконовы кончары (Smocze koncerze) (KG)

АНДЖЕЙ САВИЦКИЙ

ДРАКОНОВЫ КОНЧАРЫ

Издательский дом "Ребис", 2016

Перевод: Марченко Владимир Борисович 2018 г.

I

Ему разрешили видеть сны. Его сознание было размещено в замкнутом пакете данных, снабженном программой поддержки. Благодаря ней, он чувствовал ход времени и мог переживать сновидения. Это должно было быть наградой за образцовую службу, только очень быстро оказалось проклятием. Бестелесность и беспомощность вызывали боль. Они мучили своим единообразием, мрачной неизбежностью и отсутствием каких-либо внешних стимулов. Он тонул в воспоминаниях, разыгрывал старые сражения, беседы и встречи, только это не доставляло ему удовольствия, так как не пробуждало каких-либо эмоций. У него не было тела, желез или биологического мозга, так что чувствовать он никак не мог. Программа поддержки не была снабжена имитатором эмоций, так что он не был истинным существом, а всего лишь коллекцией воспоминаний, тенью самого себя.

В пакете его обозначили как демиурга, что свидетельствовало о том, что Мультиличность с ним считается. Сохраняя его в состоянии частичной активности, она дополнительно подчеркивала испытываемое к нему уважение. Он удивлялся, с чего это раньше бунтовал против нее, как-то раз даже вызвал восстание и пытался сбежать перед стиранием телесности и виртуализацией. Но тогда у него имелись чувства и эмоции, которые не всегда мог контролировать. Он обещал себе, что при очередном телесном воплощении уже не позволит себе поддаться биологическим порывам. Пока же что ему оставалось лишь ожидать.

Наконец система сообщила ему об изменениях. Во время проникновения в инфополе ведущий пучок напал на нарастающую плотность информации и тут же выслал сигнал программам-охранникам. Разыскивающий комплекс, служащий для локализации достаточно развитых цивилизаций, отмечал попадания, в среднем, каждые несколько сотен циклов, так что программы приняли решение незамедлительно подать сигнал тревоги Мультиличности. Складывающие ее существования годились для частичного сверхчувственного предвидения, потому они начали процесс видения снов, посвященных находке. Первые видения оказались обещающими, найденный мир принадлежал к наивысшему классу.

Свой кластер информационного поля он наполнял уже несколько тысяч лет, но только сейчас достиг плотности, соответствующей предтехнологической цивилизации, которая в самый раз подходила для инфицирования и преобразования. Сны подтвердили интересующую физическую структуру мира, дающую возможность развития жизни, основанной на соединениях углерода. Так что незамедлительно была начата процедура вторжения.

В информационное поле был выведен портал, который направился на поиски места с наибольшей плотностью данных. Частично таким местом оказывались сборища мыслящих существ или же городские агломерации. Портал локализовал пробой с наибольшей интенсивностью, один из крупнейших городов в этом мире, загрязняющий инфополе данными, производимыми существами, одаренными сознанием и свободной волей. Портал выстрелил буи, которые проели барьер между измерениями и заякорились в материальной действительности.

В небе над городом с грохотом разрываемого пространства расцвел огненный шар. После периода, необходимого для начальной материализации портала, эмиссия энергии начала уменьшаться, а горящая аномалия постепенно начала остывать. На аномалию начала действовать физическая структура мира, в особенной степени – потоки гравитонов, создаваемых планетой. Портал опал на поверхность и погас.

Теперь были задействованы программы-помосты, была создана магистраль, по которой данные вторжения были высланы в портал. В ожидании создания постоянного помоста и полной материализации, начата была эмиссия информации, загрязняющей окружающую действительность. Первый этап вторжения был признан завершенным успехом. Портал перешел в состояние сниженной активности, а до времени начала процедуры вторжения в континуум, он должен был излучать исключительно эзотерическое излучение.

Демиург знал, что время его бездеятельности в небытии как раз закончилось.

Стамбул

10 джумада 1088 года хиджры

10 августа 1677 года от Рождества Христова

Дорота провела ладонью по лежащему на столе письму. Оно было написано на языке, с которым много лет она не имела контакта, но до сих пор пробуждающем в ней интенсивные чувства. Правда, чувства весьма смешанные, в которых ностальгия по покинутой родине шла на пару со страхом и ненавистью, но всегда резкие. Латинские буквы складывались в радикальные последовательности приказов и наставлений, подкрепленных конкретной угрозой. Или ты выполнишь наши приказания, или твой брат умрет в муках. Коротко, без каких-либо украшательств или обиняков. Было видно, что письмо писал военачальник, человек, лишенный угрызений совести, жесткий и решительный. К тому же хорошо образованный и умело пользующийся пером. Интеллигентный и беспощадный сукин сын.

Дорота встала из-за стола, задумчиво обмахиваясь посланием. Она прошла через спальню, на ходу глянув в зеркало. Из него глядела высокая и дородная женщина, движущаяся с гордо поднятой головой, с зелеными глазами и светлой кожей. Сорок лет ей уже давно исполнилось, но женщина сохранила красоту и свежесть. Черты лица Дороты считались плебейскими и самыми обычными, но было в них что-то такое – сила и непокорность – отражающее ее характер, из-за чего она часто попадала в неприятности.

Дорота Фаляк оставалась незамужней, к тому же родом она была из враждебной османам страны, но, тем не менее, в Стамбуле она пользовалась огромным уважением. Единственная женщина во всей империи она имела право пользоваться титулом "аль-хакима", то есть мудреца. Тем самым она превосходила массы турецких медиков и хирургов, которые изучали искусство лечения в наилучших стамбульских медресе. Сама же она ни в каком учебном заведении не обучалась. Во-первых, она была женщиной, во-вторых, была из простонародья. Отец ее был крепостным крестьянином из-под Рациборжа, у него и мысли не было бы обучать дочку. За все, чего достигла, она могла благодарить исключительно себя.

Женщина с удовольствием оглядела собственную одежду. На ней были просторные шаровары и туфли с загнутыми носками, сшитые из тонкого сафьяна. К этому всему рубаха с вышитыми краями и короткими рукавами, на которую были накинуты легкий жилет и доходящий до пола кафтан. Светлые волосы, дабы не оскорблять Аллаха, она прятала под хеджабом из настоящего шелка. Будучи стильной и независимой женщиной, она никогда не надевала паранджу, по городу всегда ходила с открытым лицо. И подумать только, если бы она осталась дома, то носила бы заскорузлую нижнюю юбку и, согнутая пополам, полола бы огород или варила бы обед своему пашущему в поле мужику.

Наконец-то она покинула спальню и спустилась вниз, в кабинет. Из-за окон с прикрытыми для защиты от жары и пыли ставнями доносился говор большого города. Призывы торговцев и нищих, крики купцов, пытающихся проехать на тележках с товаром сквозь узкие улочки, смех и вопли детворы, стук молотков ремесленников и даже пение уличного музыканта. Дом Дороты располагался в никогда не засыпающей махалле в самом центре Стамбула. В этот дом Дорота вложила действительно много средств, но ее профессия требовала этого. Благодаря удачному размещению, она сама никогда не жаловалась на отсутствие пациентов, ей даже пришлось существенно поднять цены за услуги, чтобы ограничить их неустанный наплыв.

- Плохие вести? – спросила Йитка, сидящая за заваленным бумагами столом.