Однорукий

— Я понимаю. Но для меня это ничего не значит.

— Ремонт мостика через бассейн обойдется мне в копеечку.

— Я не ломал его нарочно. Вы велели мне пройти по мостику.

— Я не спорю, но -

— Здесь не о чем спорить. Я кое-что стою, и не собираюсь менять свою цену, оттого, что японские мостики рушатся, и я падаю в воду. Видите ли, проституты не состоят в профсоюзе, каждый из них имеет свою собственную цену, и если не получает ее, несет убыток Может он пойти и получить пособие по безработице, если его никто не снимет на его углу или в его — где он там обретается? Может он сказать в бюро по трудоустройству — я проститут, меня клиенты не снимают? Ответ можешь произнести по — японски. Нет, у меня есть твердая цена, и я ее держусь. И я хочу знать, получу я ее или нет.

— Пять?

— Может быть, пять лет назад, сейчас я меньше двадцати не беру.

— Вы сказали — десять?

— У вас проблемы со слухом, или это от жадности?

— Вы сказали -

— Я сказал — ДВАДЦАТЬ.

Второпях входит компаньон гомосексуалиста, суетливый мужчина лет пятидесяти.

— Мостик сломан! — замечает компаньон.

— Молодой человек прошел по нему, и он развалился.

— Мне надоело слушать о сломанных японских мостах. Штаны у меня высохли, и я ухожу.

— Но -

— А это что за симпатичный молодой человек? — спрашивает компаньон.

— Он? Ах, да. Мы встретились в центре.

— Я как раз собирался уходить.

— Нет, нет, только не это!

— Да, да. Пойду в «Белый Замок», выпью горячего кофе и съем целую тарелку чили.

— Я через секунду приготовлю вам кофе и поджарю несколько яиц.

— Мне надо на работу.

— В жизни случаются маленькие недоразумения, — замечает компаньон.

— Где у вас тут дверь?

— Не хочу ничего слышать о вашем уходе!

— Точно, проблемы со слухом. — Олли поворачивается к компаньону: — Мне надо как-то выбраться отсюда.

— Останьтесь! Пожалуйста! Я согласен на вашу цену!

— Где дверь?

— Я отведу вас, — отвечает компаньон. Он уводит Олли из комнаты. Возвращается.

— Твой сарказм выгнал его! Ты любишь устраивать мне сцены, — идет к шкафу с пластинками.

— После двадцати пяти лет ты все еще обижаешься, когда я привожу домой мальчиков.

Компаньон ставит пластинку. Это «Un bel di», песня звучит очень громко.

— Тебе придется самому себе готовить ужин. Я собираюсь лечь спать и запереться в своей комнате.

Олли учит их. «Детки, вы все время жалуетесь, что мало зарабатываете. Могу сказать вам, почему. Если хотите знать, конечно. Вы слишком боязливые, и слишком активные, вы — как стайка воробьев на улице. Послушайте. Я работаю уже три года, и могу дать вам совет. Вы замечаете, что клиент смотрит на вас. Не смотрите на него. Смотрите куда-нибудь в сторону. Все равно куда. На чайку. На витрину. Никуда. Самое важное, еще важнее, чем это — не меняйте позицию. Не двигайтесь.

Вы, детки, гоняетесь за клиентом. Преследуете его. Неправильно. Пусть он подойдет к вам, если он хочет вас, он подойдет. Стойте на месте, просто стойте, и это все, пока он не подойдет к вам. Тогда, если у вас есть ключи в кармане, позвените ими немного».

— У меня нет ни ключей, ничего, — говорит Вилли.

— Для этой цели совсем не обязательно иметь ключи или что-нибудь еще. Можно и без ключей; можете сходить на берег и набрать камушков, чтобы погреметь ими в кармане. И слушайте, слушайте своих клиентов. Они хорошо образованы, большинство из них. Улучшайте свое произношение, обогащайте свой словарный запас. Вы хоть знаете, что значит «словарный запас»? Что это значит?

— Они хотят заполучить твою задницу к себе в гостиницу, а когда поимеют ее, вышибают тебя обратно еще быстрее, чем тащили туда.

— Бывает. Но, как я сказал — слушайте их, обогащайте свой словарный запас, и цена вашей задницы будет подниматься. Конечно, лучше ее вообще не продавать, но раз уж продаете, то хоть слушайте меня. Я никогда не продавал и не буду. Если они пытаются, я одеваюсь и ухожу. Вежливо.

— Она любит… — вступает Кьюпи.

— Никогда не говорите «она». Будешь говорить она, и станешь «она». Это будет написано на лице, и будете ходить, вихляя.

— Так разве они не за этим -

— Нет, они не за этим гоняются.

— Они гоняются за однорукими проститутами, да? Олли выдергивает из-под Кьюпи стул, и тот шлепается на пол.

— Извини, я хотел достать кетчуп. — Олли встает из-за стола.

— У нас с вами не так много времени, у тебя, у меня, у Кьюпи, и это чертовски одинокая работа, если ее делать как следует. Ты выбираешь себе угол и стоишь там в одиночестве. Кьюпи, ты все время чешешься, как будто у тебя мондавошки. Купи себе пузырек ртутной мази и намажься. Надо заботиться о своем товаре, если хочешь иметь покупателя. Раз в неделю обязательно заглядывайте в свободную клинику, чтобы знать, не подцепили ли вы какую-нибудь заразу спереди или сзади. Не обманывайте себя, что это «не та» болезнь. У вас есть, где ночевать?

— У меня нет, — говорит Кьюпи. Олли дает ему несколько банкнот.

— Найми себе. И купи ртутную мазь. Смотрите, какой ветер, даже опрокинул мусорное ведро. Запах, как будто кто-то раскопал старое кладбище. Ха!

Олли выходит из кафетерия. Закуривает под неоновой вывеской кафетерия, которая по очереди высвечивает «ALL NITE» и «ALL RITE». Перевернутое мусорное ведро ветром пригоняет к его ногам.

— Привет, папаша, — говорит ему Олли.

Отфутболивает ведро на несколько метров перед собой. Девушка на противоположном тротуаре вскрикивает, когда у нее ветром сдувает шляпу. Ее спутник бежит за ней. Олли перехватывает шляпу раньше и возвращает ее девушке. Идет по улице. Из дверей бара вырываются звуки джаза. Из другого бара — голос негра, поющего блюз. Олли улыбается. Ветром по улице несет газету, на какое-то время она закрывает лицо Олли. Он срывает ее с себя. Олли доходит до узкого здания с таинственной эмблемой на витрине. С ним сталкивается пьяный, хрипло спрашивает:

— Где тут Армия Спасения?

— Вот это да. Ходишь, а говорить не можешь. Поищи на Силвер Скрин, пока тебя не посадили в кутузку.

— Силвер —?

— Скрин, следующий поворот налево. — Дает пьяному доллар.

— Мой совет — держись подальше от освещенных улиц.

Пьяный, шатаясь, уходит. Олли громко кричит ему, как цирковой конферансье: «Сегодня всем бесплатные советы!» В дверях дома появляется цыганка.

— Парень, а парень!

— Ну?

— Давай, погадаю тебе. Заходи.

— Сколько?

— А сколько ты дашь?

— Когда услышишь, будешь знать, что я дорого стою.

Олли садится за столик напротив цыганки в причудливо украшенной комнате. Цыганка читает по его руке, смотрит в хрустальный шар.

— Ты что-то продаешь.

— Правильно.

— Но это не вещь.

— Нет, это вещь, только разбитая.

— Ты продаешь себя.

— Разбитого.

— Да, разбитого, но желаемого многими.

— Да, у меня пока все в порядке с этим делом. — Я вижу тень за тобой.

— Естественное место для тени.

— Будь серьезным, пожалуйста.

— Хорошо, мамаша. А передо мною тени нет?

— Ты живешь меж двух теней.

— Та, что передо мной, когда она явится?

— Та тень, что перед тобой, очень близко.

— Я жду ее, и не пойму, почему она медлит.

— Похоже, что ты ждешь ее.

— Я устал ждать.

— Тебе недолго осталось. Может, месяц, может, неделю, может, день. Та тень, что перед тобою, крепко связана с тенью позади тебя. Тень позади тебя темна, как преступление.