Пока цветет жасмин (СИ)

Размышляя так, я медленно, слегка покачиваясь (потому что я ничего не ем) подошла к зеркалу, которое, в отличие от трюмо, просто висело на стене, и взглянула на своё отражение. Ужаснулась. Мало того, что волосы каким-то странным пучком соломы свисали с плеч, так ещё и кожа… Она на лице потрескалась, губы посинели. Черные круги придали мне “красивый” и “привлекательный” вид и гармонично слились с посиневшими губами. Всё было в идеальной гармонии… А ещё я посмотрела на свой сосуд. Сняв теплое платье я осмотрела себя с ног до головы. Забавно. На моей коже стали выступать странные волдыри, она стала пузыриться и лопаться. И когда эти пузырики лопались, оставался кровавый след. Я посмотрела на свои руки и тоже заметила такие волдыри. Какой кошмар. Картина просто ужасная, но я не удивилась. Этого и следовало ожидать. После всего того, что было со мной.

Показать ли это Михаилу? Нет, не буду. Это не его дело, а моё… Ладно. Хватит мне болтать. Нужно все-таки прилечь…Мне плевать, день сейчас или ночь. Моя жизнь сплошная тьма, в которой нет света, увы.

Конец POV Палами.

Думая так, она направилась к кровати, чтобы хоть немного отдохнуть. Палами знала, что сон ей необходим, но и заснуть она не может. Тогда придется только лежать, бездумно смотря в потолок и надеясь на приход мыслей. Внезапно, на прикроватном мягком ковре, она заметила фотографию. Не понимая, откуда взялся снимок, Пройс дрожащими руками его подняла, взглянула, и слёзы хлынули из глаз.

Вы, наверное, спросите, а что же увидела Палами? А увидела она Люцифера. На этом изображении счастливый и улыбающийся Люцифер крепко обнимал Палами. На его голове была надета золотая корона, а на её - маленькая диадема, которая сверкала и переливалась в свете солнечных лучей. Парочка стояла в центральном парке Пайк-Крика, под густым и зеленым деревом и весело улыбалась. Люцифер бережно обнимал возлюбленную, держащую в руках небольшого щенка. Это были счастливые моменты из жизни Дьявола и демонши. Моменты, которые были редкостью…

И как только она смотрела на эту фотографию, её сердце обливалось кровью. Теперь она не сдерживала свои эмоции и не останавливала слёзы, которые лились из опухших глаз, словно из ведра и грозились перерасти в очередную, затяжную истерику. Палами слишком любила Люцифера, и их любовь была настолько сильна, что могла разрушить могущественные империи и начать Третью мировую войну. А связь между ними… Тут и объяснять не нужно. Для Палами Дьявол был лучиком света во тьме, был её смыслом жизни и её мужем, в конце концов. И как бы вы повели себя на её месте? Когда у вас бы забрали самое дорогое? Забрали человека, ради которого ты и жила на этом свете? Вы бы страдали? Наверняка, да… Ведь сердце-то не камень… А любовь — великая сила, не правда ли?..

— Не могу так больше! — закричала она, откинув фотографию.

Закрыв лицо ладошками, Пройс истомно заплакала. Сквозь слезы она поднялась с кровати, накинула футболку, натянула джинсы и направилась к двери, открывая её и выходя из спальни. Подобно самому настоящему зомби, шла она по коридору, оглядываясь по сторонам и смотря на мерзкую, парижскую погоду.

Спустя десять минут, она всё же спустилась на первый этаж дома, в надежде поскорее покинуть особняк Михаила и уйти из этой жизни навсегда. И для этой ситуации суицид был не таким уж и плохим вариантом. Тем более сейчас, но сделать это было тяжело. Даже нереально. Подойдя к центральной двери, она подергала ручку. Дверь оказалась заперта. Хмыкнув, демонша подошла к окну и посмотрела в него. Только сейчас она увидела, что дом охраняли ангелы из гарнизона Михаила. Снаружи. А это означало, что из дома она не выйдет, и шансов на побег нет. Обреченно опустив голову, Пройс поплелась на кухню и открыла мини-бар, находящийся там. Её взору открылась замечательная картина: множество бутылок разного алкоголя: виски, коньяк, текила, ром, вино и прочие “прелести” жизни. Хмыкнув, шатенка потянулась к первой попавшейся бутылке. Тем более, что ещё делать взаперти?

— Михаил, Михаил… Алкоголь-то вреден, — прошептала Палами и достала с полки первую попавшуюся бутылку виски.

Шатенка, не долго думая, открыла бутылку и прямо с горла начала пить, присев на корточки и облокотившись об кухонный шкаф. Первые минуты Палами морщилась, потому что почти не пила виски. Нет, пила, но это не было её любимым напитком. Да и вообще она очень редко алкоголь употребляла, и не была сторонницей теории, что он помогает избавиться от проблем. Совсем нет.

Но сегодня был особый случай, случай исключение…

Палами поморщилась, но снова поднесла бутылку ко рту и выпила. Теперь она вошла во вкус и пила не останавливаясь.

Спустя минут двадцать Пройс посмотрела на бутылку, которая уже была пустой. Палами обреченно покачала головой, вздохнула и потянулась за второй, которая была больше первой. Открыла её и начала жадно пить, остановившись только тогда, когда поняла, что алкоголь больше не лезет.

Ещё сильнее пошатываясь и теперь придерживаясь за стены в доме, Палами направилась на второй этаж в свою спальню. Вторую бутылку с виски она не оставила, а забрала с собой, думая: “Не пропадать же добру”. Но перед тем, как дойти до своей комнаты, Пройс пару раз упала на ступеньках, сильнее повредила и без того еле дышащий сосуд, один раз ударилась головой о дверной косяк, снова упала, а потом только вошла в комнату. Поставив бутылку на прикроватную тумбочку, она заревела. Уже пьяная в гавно дрова, под действием мощного алкоголя, она ещё сильнее закричала и подошла к окну, в надежде его открыть. Ничего не вышло. Об этом позаботился Михаил. Разочарованная, она ударила по стеклу ладошкой и направилась в ванную комнату, подтверждая теорию, что пьяная баба ещё более неадекватна, чем пьяный мужик.

И вот, Пройс вошла в комнату, подошла к белой ванне и открыла кран. Из него, мощным потоком хлынула вода. А Палами уселась на краешек ванной и стала наблюдать. Когда вода заполнила ванну наполовину, шатенка скинула футболку и залезла в горячую воду. От соприкосновения с ней, волдыри на её теле покраснели и стали лопаться. Сосуду стало ещё хуже, но Палами пока не обращала на это внимание, хотя боль и была адская. Казалось, её поведение не предвещает ничего опасного или сверхъестественного… Но это только казалось. Она была слишком пьяная и не очень соображала, что творит. И вот, когда ванна уже достаточно наполнилась водой и, казалось, пора закручивать кран, она сильнее крутанула его, чуть не сломав, и вода полилась с новой силой. Пьяная девица, видя, как вода льется через верх, только вздохнула и… Окунула под неё голову, оказавшись полностью под водой.

Спустя секунду Пройс вынырнула, но кран закручивать не спешила. Встав из ванной и обернувшись в мягкое полотенце, она босыми ногами ступила на мраморный пол, на котором было полно воды (вода давно перелилась через ванну и затапливала пространство). А Палами, в свою очередь, пошатываясь, подошла к большому рифленому, круглому зеркалу, висящему на стене, и посмотрела на своё отражение.

— Не хочу так жить… — прошептала Пройс.

Палами посмотрела на себя и, истерически закричав, ударила рукой по зеркалу, которое мгновенно, разлетелось на тысячи мелких осколков и ранило её. Её правая рука (которой та разбила зеркало) оказалась в царапинах и порезах, а из ран стала капать алая кровь на пол. Дрожащими руками она оторвала немного туалетной бумаги и прикрыла раненую руку, а затем морщилась от боли. Ванная комната ещё сильнее наполнялась водой, которая теперь смешалась с кровью, заливала эту комнату и лилась в спальню. В ней плавали осколки большого разбитого зеркала, а сама девица теперь просто сидела возле ванной поджав под себя колени. Казалось, пора бы на этом остановиться, но нет. Внимание девушки резко привлек кухонный нож, который лежал в большой вазе с фруктами, стоящей на подоконнике. И вот, пьяная девица встала с пола и направилась к вазе, параллельно стараясь остановить кровь, которая капала на пол.

Подойдя к подоконнику, Палами дотянулась до ножа, не забыв рассыпать фрукты, и дрожащими руками взяла его. Она поднесла нож к левой руке, на которой ещё не было пореза, и провела ним по ладони, на которой от него остался кровавый след. Теперь, когда она была уязвима и когда почти стала человеком, раны не заживали сами, и каждой частичкой души она чувствовала и ощущала боль. Сделав ещё один надрез на ладони, француженка откинула нож в сторону. Из новоявленной раны полилась кровь.