Rise (СИ)

— Пришли в себя, мистер Малфой? Вот и отлично. О вашем поведении мы поговорим позже, а пока схожу принесу вам лекарства, — строго сказала она и пропала из поля моего зрения, выйдя за ширму, которой была огорожена кровать.

Я снова прикрыл глаза. Лежать на жесткой кровати не было особо удобно, но сейчас нужно было забыть о капризах. Судя по всему, меня переодели в больничную пижаму и укрыли тонким одеялом, но мне было ужасно холодно.

— Ты как? — раздался совсем рядом голос Грейнджер.

Я тут же открыл глаза и повернул голову на звук. Она сидела на стуле около кровати, сложив руки на коленях и сжав пальцы в кулаки.

— Мне холодно, — прошептал я.

Гермиона встала со стула и вышла за пределы ширмы, но совсем скоро вернулась с одеялом в руках. Укрыв меня, она села обратно на стул и спросила:

— Так лучше?

— Да.

— Ты напугал меня, — сказала она.

— Испугалась, что твоему подопытному кролику пришел конец, и не на ком будет испытать зелье? — мой голос звучал глухо и сипло.

— Идиот, — отозвалась Грейнджер.

— Даже не спрашиваешь, что случилось?

— Я уже знаю. Ты был без сознания несколько часов, за это время я успела переговорить с мисс Дэвидсон и мистером Митчеллом, которые сбились с ног, ища тебя, так что они мне рассказали обо всем.

— Ты что… все это время проторчала здесь? — удивился я.

— Хотела убедиться, что тебе ничего не угрожает.

— И правда, обидно было бы, если бы все твои труды пропали даром, — говорить было трудно, будто горло распухло и отказывалось повиноваться.

— Хватит уже! — прикрикнула она.

Вернулась мадам Помфри и заставила меня выпить четыре разных зелья. Убедившись, что я проглотил все до последней капли, она обратилась к Гермионе:

— Он будет спать все следующие сутки, так что нет смысла тут сидеть, дорогая.

— Хорошо, — отозвалась она, и посмотрела на меня. — Выздоравливай, Малфой.

— Эй, подожди, мы еще не договорили, — возмущенно прохрипел я, вспомнив про цепочку, которую так и не отдал ей. Хотя и чувствовал, что на долгий разговор меня не хватит, потому что зелья уже начали действовать, и по телу разлилась приятная тяжесть.

— Потом поговорим. Спи, — сказала Грейнджер и, не медля, ушла.

А я послушался, будто у меня был выбор, и уснул крепким сном без сновидений.

*

Весь следующий день меня никто не тревожил, но и чувствовал я себя премерзко. Озноб, тупая ноющая боль и головокружение не придавали сил и уж точно не улучшали настроение, так что мне не оставалось ничего, кроме как спать, благо зелья мадам Помфри этому способствовали на ура.

На второй день моего пребывания в лазарете меня навестила лично директор МакГонагалл. Я был крайне удивлен такому визиту.

Прошелестев своей длинной зеленой мантией, она устроилась на стуле для посетителей и уставилась на меня с очень суровым выражением лица.

— Мистер Малфой, как вы себя чувствуете? — спросила она меня.

— Спасибо, директор, уже немного лучше, — ответил я. Мне хотелось спросить о причине ее визита, но я решил, что это выяснится само собой.

— Вы заставили нас всех поволноваться, — сказала она.

— Э-э-э, — растерялся я. — Извините.

— Нет-нет, вашей вины в этом нет и близко, — заверила она меня. — Я пришла, чтобы заверить вас, что без внимания этот инцидент не оставлю, и удостовериться, что у вас есть все, что необходимо, чтобы скорее выздороветь.

— Мадам Помфри обо мне очень заботится, — сказал я.

— Да, разумеется, — кивнула МакГонагалл. — И не только она… Ах да, еще я хотела спросить вас, уведомлять ли вашу мать об этом происшествии? С некоторых пор мы сообщаем родителям учеников о серьезных травмах, если таковые случаются, но вы уже совершеннолетний, так что…

— Спасибо, директор, — сказал я. — Не нужно ничего писать моей матери. Я сам ей все объясню чуть позже.

— Хорошо, — согласилась она и поднялась со стула. — Выздоравливайте, мистер Малфой.

Как только она ушла, появилась хозяйка больничного царства и, осмотрев меня, выдала еще порцию зелий, от которых я снова уснул.

На следующее утро я проснулся в гораздо лучшем состоянии. Боль практически ушла, да и голова кружилась не так сильно. Мне казалось, что в этот же день я выйду из лазарета, но мадам Помфри, когда я высказал ей эту мысль, ответила категорическим отказом, добавив, что до конца недели мне не стоит и заикаться на эту тему. Она снова выдала мне зелья и сказала, что если я буду выполнять все ее указания, она даже скоро пустит ко мне посетителей. На этом наш короткий спор закончился, и меня вырубило от очередного зелья сна без сновидений.

Четвертый день моего скучного нахождения в Больничном крыле подарил хоть какое-то разнообразие — посетителя. Вернее, посетительницу. И это было очень кстати, потому что разглядывание потолка все то время, что я не тратил на сон, мне напоминало времена первых шести месяцев домашнего заточения и навевало страшную тоску.

— Наконец-то меня к тебе пустили, — сказала Дэвидсон, заглядывая ко мне за ширму. — Можно присесть? — спросила она, указав взглядом на стул у кровати.

— Конечно, — ответил я. — Проходи.

Она села и уставилась на свои колени, теребя пальцами кайму своей мантии. Собравшись с мыслями, она вздохнула.

— Слушай, Малфой, я пришла извиниться. Это все моя вина. Не нужно было мне придираться к словам Куппер. Но она меня просто вывела из себя, и я так разозлилась!.. И это было впервые, когда я ее не так уж и боялась, просто она совершенно достала меня и…

— Дэвидсон, успокойся, — остановил я ее сбивчивый монолог. — Не ты меня заставляла колдовать сложное заклинание. И уж тем более не ты толкнула меня. Я сам виноват. Нужно было сразу же отказаться колдовать, но мне захотелось доказать, что я сильный. И не стоило стоять на пути у испуганных однокурсников, хотя кто мог подумать, что Райт вытворит такую глупость.

— Значит, ты на меня не в обиде? — спросила Амелия.

— Нет, — я покачал головой.

— Друзья? — она посмотрела на меня с присущей ей серьезностью и протянула руку.

На моем лице на миг мелькнула улыбка.

— Друзья, — ответил я искренне и пожал протянутую руку.

— Ну… ты надолго здесь? — спросила она после некоторой паузы.

— Мадам Помфри говорит, что до конца недели можно даже не мечтать о выходе отсюда, — сказал я уныло и вздохнул.

— Хочешь, я буду тебе приносить свои конспекты и учебники?

— Давай, а то я тут умру от скуки, — согласился я.

— Тогда завтра принесу все, что можно, — сказала она. — Ты знаешь, оказывается, без твоего недовольного трепа даже скучно.

Я хмыкнул.

— Пользуйтесь с Алексом моментом, пока меня нет рядом, и общайтесь на тему своих любимых чар и трансфигурации.

— Так и делаем, — она кивнула. — Но выяснилось, что с твоими саркастичными комментариями веселее, — она ухмыльнулась. — Так, мне пора уже бежать, обед, должно быть, уже закончился. Обрадую Алекса, что тебя можно навестить, так что жди еще гостей.

— А я думал, что вместе придете, — сказал я.

— Мне просто кусок в горло не лез, так что я сбежала с обеда, чтобы узнать, нельзя ли наконец поговорить с тобой, — она улыбнулась немного виноватой улыбкой.

— Делать тебе нечего, — покачал я головой. — Ладно, иди, а то я тебя заговорю надолго. Мне тут ужасно скучно.

— Ухожу-ухожу, — сказала она, вставая со стула. Дотронувшись до моей руки, она добавила: — Я еще зайду. Выздоравливай.

Я лежал и улыбался. Все-таки хорошо, когда есть люди, которых ты можешь искренне назвать друзьями.

И часа не прошло после ухода Амелии, как у моей кровати появился Алекс и с порога спросил:

— Живой?

— Ага, — кивнул я.

— Мы с Амелией по очереди приходили все это время, но мадам Помфри категорически отказывалась нас пускать к тебе. И когда Амелия сказала, что попала, наконец, к тебе, я почти сразу прибежал, пока доступ опять не закрыли.

— Ну,— я пожал плечами, — ты же знаешь Помфри.