Портреты Пером (СИ)

Джим снял белый халат и накинул его на плечи Маргарет.

– Так лучше?

– Да… – ответила с некоторым замедлением, стягивая халат на плечах. – Спасибо.

– Сейчас осень, сквозняки… могу я залезть на кровать с ногами?

– Да…

– Спасибо. – Джим с облегчением избавился от надоевшей за день обуви. – Сейчас, кстати, многие болеют. Ну, пока что у нас только трое с лёгкой ангиной, но воздух всё сырее, ночью холодно. Думаю, через неделю у нас будет наплыв простуженных. Помнишь, как было весной? Примерно в такую же погоду.

– Джим, – девушка подсела ближе, – давай хоть сегодня не будем говорить о работе?

Джим улыбнулся. Его снова занесло. Но сложно тратить половину дня на лечение людей и не думать об этом в другую половину.

– Ну хорошо. Прости. О чём ты хотела бы поговорить?

– Просто расскажи, как прошёл день. – Отставив кружку, девушка подсела вплотную. – Ты… скучал?

– Нет, что ты! Некогда было скучать. Помнишь, мы находили фотографию семейства?

Маргарет кивнула.

– Я показал её Дженни. Удивительно, как раньше не додумался, она же говорила, что воспоминания в этом особняке к ней возвращаются понемногу... И она вспомнила, представляешь, вспомнила, глядя на фотографию! Она немного помнит эту семью. Даже начала что-то говорить про одного из мальчиков там, про темноволосого, сказала, она вспоминала его раньше, когда Арсень искал для неё статуэтки и коллекцию бабочек. Но потом у неё снова заболела голова… Я, кстати, думаю, это психосоматическое, вроде... предохранителя. И что её амнезия не имеет отношения к травме головы, полученной при аварии, но это только моя догадка. Понимаешь, иногда, психологически, человеку проще забыть какие-то события, так называемый эффект вытеснения из сознания чересчур пугающих или травмирующих переживаний, а при попытке вспомнить, вытащить вновь в сознательное, срабатывает защитный рефлекс... ну хорошо, это не так важно, но фотография сама по себе...

Маргарет молчала и смотрела на него. Выражение её лица было сложно определить – мешали пляшущие от свечей тени, глаза и вовсе стали непроницаемыми.

– Если Дженни вспомнит… Маргарет, ты представляешь?..

– Дженни…

– Да! Если понемногу помогать ей, если ходить с ней по комнатам и перебирать разные предметы… Мало того, что можно помочь ей преодолеть прошлое, мы сами станем ближе к разгадке этого дома!

– Что ещё у тебя происходило? – Девушка прижалась к нему. Разгорячённый вином, Джим стал куда многословнее – хотелось рассказывать ей о находках, хотелось обрисовывать перспективы и планы, хотелось донести свою радость от очередного успешного шага...

Она обвила руками его шею.

– Может… поговорим… о нас?

– Да… о нас… – Джим слегка погрустнел, – Джек узнал. Теперь он считает, что я собираюсь обзавестись семьёй и жить здесь под крылышком Кукловода. Он пришёл сегодня, мы говорили. Он даже говорил спокойно, и я…

Его губ коснулись мягкие губы Маргарет. От неожиданности Джим сначала замер, но, стоило ему начать целовать её в ответ, как она отстранилась и внимательно всмотрелась в его глаза.

– Джим, что изменилось, когда мы начали встречаться?

– Ммм?

– Я – твоя девушка. Но я не ощущаю себя твоей девушкой. Ты общаешься со мной как с другом.

Джим не ожидал такого поворота событий. Её лицо было так близко, что можно было рассмотреть каждую ресничку в отдельности, она смотрела на него серьёзно и вопрошающе. И она только что целовала его.

Это всё сбивало с толку.

– Но мы… мы проводим вечера вместе. Я очень стараюсь быть внимательным.

Он старался высмотреть в её лице хоть намёк на то, что ему нужно сейчас говорить, но намёков не было.

– Ты не делаешь попыток сблизиться, говоришь либо о работе, либо о делах фракции. Иногда о брате. Ничего не изменилось, понимаешь?

Джим не понимал. Скорее всего, это было заметно, потому что Марго встала и начала мерить шагами комнату.

– Я… не могу больше. Я добиваюсь твоего внимания, как будто не ты предложил начать встречаться. Я организовываю свидания, я выслушиваю твои рассуждения о лекарствах и Кукловоде. Да, мы проводим вечера вместе, но с тем же успехом я могла бы проводить лишние часы, принимая больных. Или сходить на лишнее собрание фракции, зачем мне это?

– Маргарет…

– Что – Маргарет?! – Она резко повернулась к нему. Её глаза подозрительно влажно мерцали. – Это не так?! Да ты даже сейчас ничего не понимаешь! Когда мы… первый раз… я думала, пойдёт легче… А ты…

Она села на кровать. Плечи безвольно опустились, пальцы погрузились в растрёпанные волосы. Джим попытался её обнять – что ещё делать с плачущей девушкой? – но его оттолкнули.

– Даже сейчас… даже после вина… ты и не подумал обнять меня, не подумал поцеловать… Я… я что, настолько непривлекательна?

– Ну… ну что ты… – ещё одна попытка обнять, ещё один провал.

– А может, ты импотент? – Она вскинула на него горящие глаза. На щеках уже поблёскивали мокрые дорожки. – Может, ты в постель можешь нырять только раз в год, а?

Джим не понимал, что произошло с милой и добродушной девушкой.

На стенку лезут… Арсень, неужели ты прав?

– Иди отсюда… – Она уже не всхлипывала. Теперь это скорее было разозлённое шипение. – Иди… Я не хочу тебя видеть… Лучше встречаться с деревом, чем с тобой… иди... Иди!

Уже в своей комнате он понял, что кружка с вином всё ещё в его руках. Сделал автоматический глоток. Закашлялся.

Сел на кровать.

После пляшущего полумрака её комнаты освещение собственной казалось ярким, но серым.

Третья.

Третья девушка бросала его из-за… недостатка внимания, загруженности работой, холодности. Все они бросали это ему в лицо перед тем, как хлопнуть дверью и исчезнуть из жизни.

А чего я удивляюсь?

Он сделал ещё глоток. Вино никогда не входило в десятку его любимых напитков, но сейчас нужно было что-то делать. Хотя бы ради того, чтоб не утонуть в мыслях.

А если…

В голове всплыл поцелуй на чердачной лесенке. Тогда его бросало в жар от каждого прикосновения губ, а руки Арсеня, казалось, могли переплавить его и завязать в морской узел. И если ему так не хватало подобного в поцелуях Маргарет…

Может, ей не хватало того же?

Джим отставил кружку на пол и откинулся на спину. Созерцать серый потолок было ничуть не интереснее, чем обитые обоями стены, закрытую дверь, окно, тщательно заколоченное досками. На потолке медленно покачивалась от сквозняка люстра – свет почти такой же неровный, как от свечей, только холоднее – высвечивала каждую неровность побелки.

Качалась...

Неужели я не могу дать девушке подобного? Я старался…

Дисфункции у меня точно нет. Я – врач, я бы заметил.

Факты. Сколько раз их называли самыми упрямыми вещами? По упрямству их мог переспорить разве что Джек в те нередкие моменты, когда ему нельзя даже мизинец показывать – истолкует в пользу своих гениальных теорий. И сейчас факты говорили, что не только девушка не может дать ему страсть, не только он не может предложить ей того же.

Он помнил, как Арсень целовал его. И не менее хорошо помнил, как он сам целовал Арсеня. Но любая попытка хотя бы представить, что он будет так же целовать девушку, оканчивалась фиаско – на её месте неизменно вставал новоявленный подпольщик.

Джим запустил пальцы в волосы.

Закрыл глаза.

Я не буду думать об этом сегодня. Подумаю об этом завтра. – Успокаивающий голосок внутри.

Трус! – громогласный рык. Успокаивающий голосок забился куда-то под гипофиз с твёрдым намерением там же и окончить своё жалкое существование.

Неужели меня…

Привлекают парни?

====== 25 октября ======

– Мистер Файрвуд, послушайте, – Энди допекает его по пути к гостиной, – у меня несколько книг ни в какую…

– Не вписываются? – Джим берёт длинный библиографический перечень, которым математик болтает перед его носом уже несколько секунд. Быстро пробегает глазами. – Сложно сказать… А в чём трудности с Томом Сойером?