Полет к солнцу (СИ)

— Фамильного древа… — закончил Блэк шепотом.

— Ну да. Наверное, она обиделась и вас теперь родней не считает. Поэтому и Айла вам ничего не говорила. А нам-то тем более зачем это?

Финеас отстранился. С минуту он, прищурившись, оглядывал Альбуса с головы до ног, потом погрустнел, почему-то пожал ему руку, извинился и скрылся. Альбус, глядя ему вслед, долго чесал затылок.

— Видал чудиков, — пробормотал он наконец, — но такого…

Утром история получила продолжение. Айла и Альбус встали гораздо раньше остальных и решили дождаться всех у Большого зала. Девочка рассказала, что вчера Финеас Блэк прибежал к комнатам Рейвенкло, попросил ее вызвать и долго нес околесицу, из которой можно было понять одно: он узнал, что они родственники.

— Он и ко мне вчера подбежал с тем же, — признался Альбус. — Вид ну его был, словно… Не знаю, я про итоговую контрольную по заклинаниям утаил что-то.

Айла грустно кивнула.

— Бедняжка. Мне не хотелось, чтобы он узнавал, что мы кузены. Иначе придется рассказывать и про мою мать… Узнавать плохое о родственниках, которых ты так любишь, тяжело.

— Но почему он их любит? — Альбус пожал плечами. — Сириус Блэк — тот еще мерзавец, да и директор наш…

— Но ведь и они его любят, наверное, — Айла повертела палочку в руках. — Знаешь, Лэмми начал заниматься… Как же она называется… Окклюменцией. Говорит, что чувствует себя лучше.

— Да? Правда? — просиял мальчик. — Я уж боялся, что у него не получится или не поможет.

— Он говорит, что помогает, — девочка натянуто улыбнулась. — Тогда, осенью, ты помнишь… Из-за библиотеки… Я не подумала, что ты ради Лэмми туда пошел. Спасибо тебе за это. Прости меня.

Альбус молчал, не зная, что сказать.

— Я бы сама очень хотела ему помочь, но только я в таких вещах ничего не понимаю. Мне интереснее природа… Травы, звери, даже звезды… А то, что здесь, — она дотронулась до виска, — я не могу этого понять. И помочь ему не могу, а мне его так жалко.

— Мне тоже, — кивнул Альбус. — Может, пойдем все-таки завтракать? А то кто знает, когда эти сони изволят подняться. Так и умереть от голода можно.

По итогам триместра Альбус вновь оказался лучшим учеником. В их компании все учились неплохо, но он опять сильно опередил остальных по числу набранных очков — и так как научился хоть немного сдерживать себя, не вступая в споры с теми из учителей, кто этого не любил, и не проявляя инициативу у тех, кто этого не одобрял, то и потеряли из-за него гораздо меньше.

— Если еще твой брат, Малкольм, научится ловить снитч, мы обойдем Рейвенкло, — Оскар Фенвик, оценив результаты триместра, самодовольно поправил очки.

— Если мой брат и научится ловить снитч, это будет не твоя заслуга, — ответил Малкольм холодно. — Мы оба знаем, каковы твои спортивные успехи, так что не позорься.

Генри, к счастью, не слышал этого разговора: несколько матчей подряд, когда он не успел поймать снитч, совершенно выбили его из колеи. Розалин несколько раз советовала ему уйти из команды или попробовать себя в другом качестве, но Малкольм и Патрик были против, считая, что мальчику надо научиться преодолевать трудности. Альбус, слушая их споры, пожимал плечами: Генри был неглупым парнем и отлично учился бы, если бы ему не приходилось отвлекаться на постоянные тренировки. А так извелся, даже пару раз плакал ночами и учебу совсем запустил. Однако прежние теплые отношения у Альбуса с семьей Уизли, за исключением Розалин, не восстановились, так что приходилось помалкивать.

Перед рождественским балом и с Розалин вышла невеселая история. Дерек Лонгботтом, обрадованный, что ему, как третьекурснику, разрешалось идти на бал, пригласил ее в качестве спутницы. Увы, Роз уже была приглашена Патриком Диггори и Дереку отказала. Разговаривали они вроде наедине и негромко, но кто-то из соседок девочки подслушал разговор и поделился с остальными. К обеду, как водится, о неудаче Дерека знал весь факультет. Над ним смеялись, и когда Розалин попыталась остановить шутников, стало только хуже. Лонгботтом сидел, как каменный.

Когда все вернулись в гостиную, он вдруг влез на стол и стал расстегивать мантию.

— Ты что делаешь? Ты чокнулся? — Дональд первым обратил внимание, и на его возглас стали оборачиваться остальные. Дерек, бросив мантию, расстегивал рубашку.

— Что, девочек хочешь поразить? — заржал Вуд. — Ничего не выйдет, ты же тощий, как крыса в подвале.

— Дерек, перестань! — ахнула Розалин. Живо подбежав, она подхватила рубашку и попыталась прикрыть ей худые согбенные плечи Лонгботтома, но тот отшатнулся, едва не упав.

— Я просто хочу, чтобы вы смеялись громче, — прошипел он. — Ну, как? Снять штаны, чтобы уж совсем смешно было?

— Хватит паясничать, — лицо Малкольма темнело. — Лучше слезай сам, а то, если я тебя стащу, ты пожалеешь.

Патрик наблюдал, молча ухмыляясь.

— Дерек, — упрашивала Розалин. — Ну прости, пожалуйста. Перестань, хватит, слезай.

— Я хочу, чтобы смеялись громче! — Лонгботтом сжал кулаки.

— Дурак ты, — вздохнул Альбус. — Ну не получилось пригласить Розалин. Найди еще кого-нибудь. Вот та же Лайза Миджен тебе точно не откажет, ее все равно еще никто не звал.

Прыщавая толстуха Лайза ахнула от возмущения и швырнула в Альбуса диванной подушкой.

— За что? — не понял тот. — Ведь так вам обоим было бы лучше: если вас никто не зовет и не принимает приглашения…

Дерек, забыв о намерении снять штаны, спрыгнул на пол, подскочил к Альбусу и попытался дать ему в нос, но тот успел отшвырнуть противника на пол. Лайза швырнула вторую подушку.

Вечером, когда состоялся бал, Альбус с компанией вдоволь нагулялись во дворе, играя в снежки и наколдовывая ледяные статуи. Наутро он уже стоял у лестницы и провожал взглядом ребят, спускавшихся вниз и то и дело оборачивавшихся, чтобы помахать ему. Лэм нес клетку, укутанную большущей старой шалью: там, как знал Альбус, сейчас спала крыса Гулливер. Вспоминая, как ей выбирали имя, мальчик невольно улыбнулся.

Айла предложила назвать зверька Сырокрадом, Клеменси — Лордом Греем, Викки — Лестрейдом. Гораций, пожав плечами, сказал, что крыса все равно не будет откликаться и потому ей лучше остаться просто крысой, а Элфиас с мечтательной улыбкой выдал:

— Пусть это будет Финеас Найджелус Блэк.

В итоге всех устроил вариант Альбуса, предложившего назвать крысу в честь хозяина. Ведь Лэмюэлем как раз и звали Гулливера.

— И вообще, пожалуй, эта крыса попутешествовала больше, чем иные ее собратья за всю жизнь.

Гулливер кушал морковку, сырные корки и печенье, удивительно быстро разжирел и залоснился. Айла смастерила ему колесо, чтобы зверек мог поддерживать себя в форме, но Гулливер оказался ужасным лентяем и предпочитал спать либо сидеть у прутьев и нюхать воздух. Иногда Лэм выпускал его побегать. В итоге неожиданно оказалось пожеванным эссе по трансфигурации Осборна Крауча, на которое тот возлагал большие надежды. Осборн ничего не сказал, но через пару дней профессор Сполдинг обнаружил в эссе Лэмми по заклинаниям карикатуру на себя. Результат был предсказуем. Уверения Лэма, что он тут не при чем, лишь подтвердили его репутацию труса. А потом Крауч вдруг попал в Больничное крыло с крысиным хвостом, да так неудачно — как раз перед итоговыми контрольными, на которых надеялся блестяще себя проявить… Все-таки Альбус потихоньку учился распознавать чужие болевые точки.

…Как и в прошлом году, на каникулах в школе не остался почти никто из ребят. За столом Гриффиндора одиноко сидели в разных концах Альбус, Нэнси Стюарт и Лайза Миджен, игравшая сама с собой в волшебные шахматы. Поколебавшись, мальчик пододвинулся к Лайзе.

— Может, составить тебе компанию? Кстати, тебе сейчас придется пожертвовать черным конем.

Лайза с отвращением посмотрела на него и потянулась за очередной булочкой.

— Кстати, взяла бы лучше грушу. И так ведь толстая.

— Хам, — вздохнула Лайза и сунула булочку ему в зубы. Альбус благодарно кивнул и принялся жевать. Девочка действительно взяла грушу, откусила и поморщилась.