Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

По условиям брачного контракта цена даже однократной измены была слишком высока – большая часть имущества Стимптонов. Стоит только оступиться однажды, и его семья окажется в незавидном положении – разве что особняк никто не тронет. Зато о компании придётся забыть, попрощавшись с ней навсегда.

А что там Кейт определит, как измену, неизвестно. Может быть, ей даже лишний взгляд в сторону другого человека таковой покажется?

Перед тем, как поставить подпись, Рендалл несколько раз перечитал этот договор. Ему условия не нравились, и он хотел попросить о пересмотре. Артур наорал на него и сказал, что не в их положении диктовать условия, нужно быть благодарными за возможность жить, будто в сказке.

В сказке, да. Как же!

Страшная сказка получилась, полная черноты и отчаяния.

Что именно заставило Кейт изменить мнение, Терренс не знал, но вместе с тем подозревал, что не случись в жизни Стимптонов неприятность с попыткой поглощения их бизнеса Кларками, Кейт привела бы угрозу в исполнение, не меняя формулировку. Не помогала бы, изображая добрую девочку, а постаралась уничтожить. Хотя, если разобраться, то она и сейчас не помогала, только создавала видимость.

Терренс осознавал, что при наличии в родственниках такого человека лучше не рисковать, не совершать ошибок, не пытаться завязать с кем-нибудь отношения, и программа аутотренинга, содержащая посыл о том, что Терренсу никто не нужен, долгое время работала.

А потом, стоило только появиться на горизонте Рендаллу, полетела в пропасть.

Иногда Терренс жалел, что Кейт себя не дорезала, когда проявляла чудеса трагедийного таланта. Периодически сокрушался, что в голове у родителей этой девушки мозгов ещё меньше, чем у неё.

В противном случае, они не стали бы платить докторам за молчание, а отправили Кейт в клинику и позволили специалистам разбираться во всём, пока любимая дочурка не перешла тонкую грань, на которой балансировала в течение длительного времени.

Месть её во многом, конечно, удалась. Но, видимо, произведённый эффект Кейт не впечатлил, и она решилась на продолжение постановки, в ходе которой немного просчиталась.

Терренс появился за спиной одного из преследователей, как тень. Драка, завязавшаяся между ними, продолжалась недолго, но была ожесточённой. Терренс во время ночного телефонного разговора посетовал, обмолвившись, что, вероятно, синяков у него теперь столько, что даже считать их количество не с руки – на втором десятке он собьётся, и придётся начинать всё заново.

Когда с дракой было покончено, и поверженный соперник корчился на асфальте, Терренсу впервые подвернулась возможность разглядеть чужое лицо.

Пришёл к выводу, что парень был не намного старше, разница года в два-три. Может быть, в пять. Удивительно, что Кейт не отправила к нему кого-нибудь из сотрудников службы безопасности Говарда.

Впрочем, здесь разумный ответ тоже находился за считанные секунды. Узнай Говард, какие цели преследует дочь, вряд ли дал бы добро.

Он старательно ограждал семью от сплетен, слухов и скандалов. Он боялся, что однажды правда станет достоянием общественности, и публика примется полоскать имя Бартонов.

При таком раскладе надёжнее было позвать людей со стороны, что Кейт и сделала.

– А теперь будь послушным мальчиком и разреши мне покопаться в твоём телефоне, – произнёс Терренс, наступая на руку своего противника.

Тот застонал и разжал пальцы.

Терренс склонился, чтобы схватить вещицу, представляющую, в данный момент, интерес и ценность. Открыл список набранных номеров. На первом месте расположился набор цифр, некогда пробуждающий в душе откровенный ужас и суматошный бег мыслей в попытке определить, какими угрозами Кейт будет сыпать теперь. Какую мерзость отправит ему в подарок? Очередную кровавую записку, лезвие, игрушку?

Рендалл, слушая этот рассказ, без труда представлял и тёмное пространство под аркой, и людей, сцепившихся в противостоянии. И голос человека, пытавшегося оправдаться перед нанимательницей, кратковременные вспышки боли, гаснущие под действием адреналина и желания одержать победу, а потом вкус слюны с оттенками железа, сплюнутой на землю и растёртой подошвой ботинка.

И кровавый ободок, оставшийся на сигаретном фильтре.

Рендалл знал, что во время разговора с ним Терренс курил. Как, впрочем, и после драки с одним из нападавших.

На поиски тот отправился в одиночестве – напарник остался в машине и, вероятно, в дальнейшем доложил нанимательнице о сорванной операции.

– Родители в шоке, – подвёл итог Терренс.

– И после этого ты хочешь, чтобы я поверил, будто всё в порядке?

– Всё хорошо, Рен. Правда. Завтра, то есть уже сегодня, ты в этом убедишься. Просто они не оценили креативного подхода к внешнему виду, а пришёл я, перемазавшись с головы до ног грязью и кровью. Чужой, преимущественно, так что нет поводов для беспокойства.

– Надеюсь на это, – выдохнул Рендалл.

Ему тяжело было подбирать слова, беспокойство всё сильнее сжимало ладони на его шее, не позволяя проявить завидное красноречие и сказать хоть что-то дельное. Когда он сам дрался с Терренсом, ничего подобного не испытывал. Но сейчас он действительно находился в шаге от принятия решения – сорваться с места и нагрянуть домой к Уилзи, чтобы окончательно убедиться: всё самое страшное обошло Терренса стороной.

– Хочешь, приеду сейчас, и ты сам убедишься?

– Хочу, но…

– Что?

– В свете последних событий мне становится не по себе.

– Брось. Не думаю, что она сразу же кинулась нанимать с десяток профессионалов, только бы получить свадебный подарок в виде моего трупа.

– Ты умеешь подбодрить, – хмыкнул Рендалл. – Кстати говоря, твои родители в шоке только от внешнего вида? Новость произвела меньший эффект?

– Я не сказал им всей правды, – признался Терренс. – Они думают, что это была обычная потасовка, в которую мне не повезло угодить.

– И о машине тоже умолчал?

– Пока да.

– Это так тебе свойственно.

– Что именно? Скрывать правду от родителей?

– Неоправданно рисковать.

– Всё равно не будет никакого толку. Доказательств у меня нет, обвинить Кейт не получится. Что в случае с машиной, что в случае с избиением, или какие там действия планировались? Нужны доказательства, у меня из них – только слова, ну ещё телефон, однако она может сказать, что ошиблась номером, только и всего. А быть голословным не хочется. Мои заявления – это не так уж много. Принимая во внимание наши с Кейт напряжённые отношения, всё может быть расценено, как клевета. Если же ты подразумеваешь под риском само столкновение, и мои действия, им спровоцированные… Тот парень, с которым мы подрались, вряд ли побежит в полицию, чтобы зафиксировать побои или сообщить о краже, поскольку таким образом себя под удар подставит. Они же меня преследовали, они хотели причинить вред, мои действия – самооборона, не более того. А вообще поспешу успокоить. Как только я разживусь доказательствами вины Кейтлин, родители обо всём узнают.

– Ты будешь завтра… Сегодня на пикнике?

– Пикник? Вроде бы планировались скачки. Или я ошибаюсь?

– Выбор стоял между этими вариантами, в итоге утверждены оба. Сначала будут соревнования, а потом – пикник.

– Вообще, наверное, должен приехать. Бартоны на семейных торжествах всегда полным составом. И те, кто им родственен по крови. И те, кто стал частью семьи с помощью брачных уз. И родственники последних. Одна огромная толпа. Посмотрю по обстоятельствам. Единственное, что хочу отметить отдельно: я не рискну принимать угощение из рук Кейтлин, иначе мне грозит участь Белоснежки.

– В таком случае, я разбужу тебя, – произнёс Рендалл.

– Учитывая тот способ, которым её вернули к жизни… Мне это определённо понравится.

Рендалл собирался продолжить беседу, но стук в дверь заставил его закрыть рот, не произнося больше ни слова.

– Рендалл, с кем ты разговариваешь? – голос Сиенны прозвучал неестественно высоко и нервно.