Дримлайф (СИ)

Стоило задуматься об этом, как вдруг мне кое-что вспомнилось. Когда-то давно в потоке информации, за очередным вечерним веб-сёрфингом, я случайно наткнулась на статью о снах, но не обычных, а осознанных. Тогда эта статья не вызвала какой-то бурный интерес, однако оказалась для меня познавательной, из-за чего я её и запомнила надолго. В подробности не вдавалась, лишь помню, что умение видеть осознанные сны может благотворно влиять на жизнь реальную – полезный навык, однако. Правда, о таких снах я прочитала самую поверхностную информацию, а вот как достичь эффекта осознанных сновидений – упустила из внимания. Или же это зависит от предрасположенности и не каждый человек может просыпаться во сне? Гадать не стала и решила сразу же посетить всемирный источник информации. Дотянулась ногой до компьютерного блока, и тишину в комнате прервало гудение старенького кулера. Бледный свет монитора заставил меня пощуриться.

Итак, что нам нужно? Ага. «Осознанные сны: как научиться» – забарабанили мои пальцы по клавишам. Я уткнулась взглядом в монитор, где в браузере мне предстало целое разнообразие сайтов, посвящённых волнующей меня теме. Мышкой кликнула на первый попавшийся, и мне открылся огромный текст, в котором я мельком заметила отдельно выделенные методы обучения. Принялась штурмовать статью, проводя взглядом по строчкам. Интересно, однако: в одном из методов рекомендуется вести дневник своих сновидений, дабы лучше запомнить увиденное во время сна – не зря, значит, делаю записи. Следующий пункт показался довольно-таки странным для моего первоначального осмысления: осознание реальности. То есть как это? В непонимании уделила этому моменту чуть больше времени. Оказывается, чтобы осознавать сон, сначала нужно осознать реальность, иначе говоря, постоянно проверять наличие этой реальности вокруг: посмотреть на руки, почитать текст, попробовать то, что возможно только во сне, вырабатывая таким образом привычку спрашивать у себя «а не сплю ли я?» Это упражнение учит отличать сон от реальности – вот как, значит. Далее следовал совет: в момент засыпания повторять себе, что собираешься осознать сон – твёрдо выразить своё намерение и не выпускать его из фокуса внимания. Сделала пометки в блокноте по основным пунктам, перечитала, осмыслила. Теперь я знаю, чем займусь сегодняшней ночью.

Виски продолжало сдавливать, голова тяжелела, и с каждой минутой, проведённой мной за компьютером, я понимала, что больше не могу сидеть. Дотронулась до пульсирующих висков. Жар не спадал – неужели заболела? Впрочем, болеть не так уж и плохо, по крайней мере, для меня: в школу не надо ходить, да и вообще никуда не надо, сидишь дома, занимаешься любимыми делами, а тебе вдобавок всяких вкусностей приносят, чтобы поскорей выздоровела. Если ещё учесть мои планы по осознанным сновидениям, то остаться в постельном режиме – идеальный вариант для начала практики. В общем, я настроилась на болезнь и с радостью собралась болеть долго. Всего лишь неделю. Только вот головная боль меня нисколько не вдохновляет, а ещё насморк и, кажется, в горле першит. Но это не отменяет того факта, что я останусь дома в тишине и покое. Может, сделать ещё что-нибудь, чтобы продлить больничный?

На что только не готов пойти человек ради того, чтобы никуда не выходить в будничный день. Кажется, не только я, да и все мы в первую очередь мечтаем остаться дома, когда на душу нападает тоска. Дом – это первое, о чём мы думаем, когда идём промозглым утречком в школу, когда в общественном транспорте нам наступают на ноги и толкают, когда на нас срывается учитель или рабочий день кажется слишком длинным. У каждого человека есть свой уголок, куда он с радостью готов возвращаться снова и снова. А всё потому, что дом – это единственное место, где можно спрятаться, согреться и набраться сил для нового выхода. Хотя в моём случае я бы вообще никогда не выходила бы из своей крепости. Так, я сидела на подоконнике, размышляя о том, как прекрасен дом. Моё тело обдавал морозный мокрый сквозняк распахнутого окна, в комнату забрёл ветер и невидимым воришкой шарил по углам. Я продрогла насквозь, чувствуя, как скоро мои внутренности покроются кристалликами льда. Упёрто продолжала восседать на подоконнике ради своего отпуска. Кажется, это было лишним.

В прихожей послышался щелчок замка. Я мгновенно соскочила на пол, шлёпнув босыми ступнями, и закрыла окно, проветрив и комнату и себя заодно. Мать вернулась домой. Сейчас увидит, что я не вышла её встречать, разуется, а затем…

– Саввушка, ты дома? – как предсказуемо.

Глаза аж закатились. Я с укором вздохнула, а затем заставила себя высунуться из комнаты. Угрюмо поморщилась. Коридор заполонила свежесть мороза, отдающая слегка больничным запахом. Я неподвижно продолжала наблюдать, как мать убирает свою верхнюю одежду в шкаф.

– Даже не поздороваешься? – заметили меня.

– Добрый вечер, – буркнула я так, что слово «добрый» приобрело иной оттенок.

– Ну и? – допрос продолжился. – Что уже успело произойти?

– Да много чего, – вздохнула я.

– И мне не обязательно знать?

– Тебе ЛУЧШЕ вообще не знать, – я бесшумно закрыла дверь, вернувшись в свою нору.

Разговаривать, а уж тем более о том, как прошёл день, мне откровенно не хотелось. Каждый день у меня проходит почти одинаково, каждый день я слышу одни и те же вопросы. Даже не знаю, что мне больше надоело: повседневность или однотипные вопросы матери. Мне не хотелось нагружать своими проблемами кого-то ещё, достаточно было держать всё накопившееся в себе, терпеть и ждать, пока всё само собой пройдёт. Я задумчиво дотронулась до щеки. «Дрянь!» – сразу же всплыло воспоминание. Закусила губу, чувствуя, как щёки снова начинали гореть. Сейчас меня почему-то одолело совершенно иное чувство злобы. И если в тот момент я злилась на себя, то теперь мой гнев изменил своё направление: да кто она такая, чтобы называть меня дрянью? Так дорожит своими тряпками, что совсем озверела. Выпендрёжница. Наводят лишний шум лишь бы привлечь внимание к себе любимым. Терпеть не могу таких людей. У меня тоже есть своя гордость, я тоже человек, и, думаю, конфликт можно было не доводить до истерики и уж до рукоприкладства тем более. Но почему в тот момент меня одолело глубокое чувство вины? Почему то, что я должна была сказать, в голову пришло только сейчас? Как досадно, что обстоятельства порой способны придавить нас до низшей степени.

Моя мать знает меня. Не понимает так хорошо, как хотелось бы, но знает прекрасно и умеет читать по моему настроению, эмоциям и мимике всё то, что я усердно пытаюсь не афишировать. Я замкнулась до такой степени, что не в состоянии поделиться своими переживаниями с близким человеком. Боюсь непонимания, боюсь оказаться осуждённой за собственные слабости – это хуже всех тех неприятностей, периодически происходящих в моей жизни. Конечно, матери хочется знать, чем живёт её чадо, как обстоят дела на учебё и прочее, но я молчу. Я спрятала всё от неё, начиная от собственных интересов и заканчивая происходящими со мной событиями, – я просто знаю свою мать. Она либо попытается поддержать, либо начнёт угнетать своими поучениями о том, как правильно жить. Да что мы знаем о правильной жизни? Уж лучше умалчивать и учиться великому непостижимому искусству самостоятельно.

Мои душевные терзания прервались: мне почудился запах жареного, который прокрадывался в мою комнату из кухни. Кажется, обжаренная куриная грудка в соусе. Всё-таки усидеть в комнате я не смогла и отправилась к источнику аппетитного аромата. Пробралась и незаметно заглянула на кухню. Мать, напевая что-то под нос, в переднике орудовала у плиты, откуда доносилось шипение сковородки. Присмотрелась: и правда куриная грудка. Слюнки так и потекли. Если так подумать, то за сегодня я ни разу не поела, и сейчас желудок как раз напомнил об этом. Откуда-то из недр мне послышалось страшное урчание. Давно на нашей кухне не было по-настоящему вкусной еды, и сейчас я как никогда раньше ждала ужина. А что там на гарнир? Рис – о, роскошь-то какая, а то от вкуса одних макарон с полуфабрикатами меня уже, мягко говоря, тошнит.