Сгорая сам (СИ)

Двадцать второго декабря мир погрузился в безумие, которое сложно описать. Хотя бы потому, что раньше ничего подобного мы не видели. Никогда не забуду визга Ларишки! Она вихрем залетела в дом после столкновения с ожившим, что ковылял по тротуару навстречу, зиял несвежим видом, ранами и тем, что принято показывать в фильмах. Заслышав вопли, я подумал, что на нее напал бандит или танки въехали в город.

- Я говорил, все закончится зомби-апокалипсисом, - пожал плечами соседский мальчик. Одновременно он листал журнал “Дарки Дарк” и говорил спокойно, словно не стряслось ничего такого. - Только все равно они так долго не пробуйствуют, как за бугром. Климат не тот.

Мертвецы и не буйствовали. Просто ходили заведенными игрушками, а живые пугались вплоть до сердечных приступов. Ходили покойные, как и пророчествовал соседский мальчик, недолго - ровно до тех пор, пока, подобно Ринко, не замерзали. Совсем иначе дело обстояло в похоронных бюро и на отпеваниях.

Серия восстаний на похоронах прокатилась по всему миру. Мир, понятное дело, переполошился. Заговорили о Страшном Суде и Дне, Когда Мертвые Воскреснут. О Каре и Возмездии за Грехи Человеческия. Сторонники кинематографической версии зомби-апокалипсиса запасались боеприпасами впрок и уже выходили на охоту. Тем же занялись и определенные воинствующие секты. Очень скоро, по новостным хроникам, к ним присоединились и не такие уж агрессивные. Казалось, мир скатывается в поголовное любительское ополчение. Альбин сказал: “У людей появился общий враг!” От его слов мне сделалось дико, ну конечно же - он был прав!

Зомби сопротивлялись уничтожению, но как-то пассивно.

А я вспоминал Ринко, вытаскивающего меня из перевернутой машины.

Ах, бытие, бытие…

Плачевно обстояло дело с родственниками беспокойных умрунов. Те пытались вернуть покойных в лоно семьи, волокли домой, связывали мычащих и потрепанных. Но стоило отвернуться, как отогревшиеся зомби перегрызали веревки и уползали обратно на улицу, куда их тянуло с потусторонней силой. Они так и вываливались из подъездов (а порой и из окон), а сзади бежали женщины в домашних рваных халатах, мужчины в растянутых майках и хватали мертвых родственников за руки.

Чего им не спалось? Почему первым проснулся Ринко? По какой причине его так тянуло к шаттлу? Что произошло в космосе? Я мучался этими вопросами день ото дня сильнее, а на улицах разливалось повсеместное безумие. Ради правды надо отметить - восставал не каждый, кто почил с миром. Далеко не каждый. Но и неупокоенных хватало.

Я старался держаться от конфликтов дальше, прекрасно понимая, что однажды все же придется столкнуться с окружающим миром. Но он, подлый, пошел в обход.

Правительства на конвенциях спорили, кого считать мертвым, кого живым, а кого условно живым. Бились над вопросом - считать ли охоту на условно живых преступным деянием или же судить “охотников за зомби” по статье “осквернение”. А секты и сознательные активисты тем временем занимались самосудом, сжигая целые дома, куда удавалось согнать более одного зомби. И главное, надо отметить, в эти минуты головы работали одинаково плохо и у карающих, и у караемых. Все это напоминало какое-то дурное средневековье.

Через две недели после Того Самого Дня народ уже достаточно раскачался и возымел относительно стойкое мнение по поводу происходящего. Потому мы не выпускали Ларишку одну да и сами старались нос на улицу не совать. Будучи безработным, я мог свободно провожать и встречать сестру из школы, но в тот роковой день она просто убежала!

Нет, вру. Не просто.

Убежала с криком: “Веня, ты глянь! Это же Ринко!”

Чутье этой маленькой леди угадало Ринко со спины, в то время как его и с “торца” узнать сложно. То, что она обратила на него внимание, сыграло с космонавтом злую шутку. Откуда взялись бравые ребята, я понять не успел, но Ринко тут же скрутили и поволокли к старострою, догнивающему в нашем квартале. А там уже валялось несколько зомби, но об этом я узнал позже.

Они (их было человек десять, этих борцов с нечистью) видели, как Ларишка бросилась вслед за Ринко, которого без лишней вежливости кинули прямо в окно покосившейся одноэтажной избушки, прогнившей до основания. Я бежал следом за процессией, но все равно не сразу понял, что произошло, когда она снова оторвалась от меня и бросилась на крыльцо. Ларишка исчезла в проеме косяка. От здания разило парами бензина, его уже поджигали. В толпе наблюдавших кто-то выкрикнул о ребенке, и я кинулся вынимать сестру из горящего дома. Следом за мной, на все лады матеря экстремистов, бросились еще двое.

Изба вспыхнула спичкой. Но беда скрывалась не в огне, а в отделочных материалах, которые не только легко воспламенялись, но и выделяли в воздух всю гамму ядов. Ларишка не кричала, не звала на помощь и вообще себя не проявляла, в отличие от толпы на улице. Кажется, там начиналась драка - мы отчетливо слышали крики, полные агрессии. А дым заполнял помещения, выедал глаза, и мы перекрикивались, увязшие в серости и сбитые с толку.

- Она в подвале! Она в подвал провалилась! - услышал я из соседнего помещения. - Лестницы нет! Осторожно, тут огромная дыра в полу!

Я запаниковал, представляя на дне глубокого подвала маленькую сестру с разбитой головой, кровь заливает обломки кирпичей… Паника длилась не больше секунды - как раз тогда меня обогнал зомби. Потом еще один - с ожогами. Затем сквозь дым я увидел, как одна фигура в свете разгорающегося пламени бросилась в зияющую черную пасть с гнилыми зубьями-досками, что были готовы в любой момент провалиться под нами. Один зомби принял Ларишку и передал ее нам. Мы же (я, двое живых и двое мертвых, включая Ринко) к тому моменту выстроились цепочкой, так, чтобы удержать стоящих на краю в случае обвала. Уже потом я понял - мертвецы, безучастные к своей судьбе, увидели в беде девочку и активизировались, насколько им позволило тепло горящего дома.

Перехваченная Ларишка, к общему облегчению, застонала. Мы выбежали на воздух - я нес сестру на руках, убеждал, что все будет хорошо, она соглашалась, но тут же переводила разговор на Ринко. Пришлось сказать, что ей не привиделось.

- Этот там остался! - крикнул один из ребят, что участвовал в спасении. Оказалось, он еще совсем пацан. - Сгорит же к черту!

Но тут примчались и пожарная, и вызванная кем-то скорая. Здание рушилось на глазах, и спасение уже мертвого человека оставили на профессионалов. Впрочем, когда эйфория за счастливый финал сошла, я почувствовал себя подлецом. Мы оставили спасителя в горящем доме. Лариха, к счастью, отделалась ушибами и занозами, но в травматологию ее все же увезли, беспокоясь о возможном сотрясении мозга.

- Не отдавай им Ринко! - скзала она, сверкая серьезными круглыми глазами. - Слышишь? Что хочешь делай! Не отдавай.

Я и не отдал. Схватил под шумок за обугленный рукав и утащил, пока не нагрянули телевизионщики. Краем глаза заметил, как собравшаяся толпа обступила поджигателей-фанатиков, что в экстазе позабыли смыться с места преступления. Возможно, даже не поняли произошедшего. Среди наблюдателей оказалась мать одного из чуть не сгоревших зомби, потому визгу и ругани было много.

Когда мы подбегали к дому (я бежал, а Ринко ковылял следом), живость успела уйти из тела мертвого товарища. В квартиру я затаскивал его уже за ворот. Когда обеспокоенная бабушка спросила, кого имеет честь видеть, я ответил, не кривя душой, мол, его самого - космонавта Ринко.

- А чего он такой бледненький?

- Он умер, ба!

- Вениамин!..

- Он спас Ларишку!

- А Ларишка разве не дома? - искренне удивилась ба.

Я не стал уточнять, что Ларишку спасало еще несколько человек разного возраста и степени живости. Спасителя приняли благосклонно - и ладушки! Согревшийся Ринко, которого бабушка умудрилась напоить чаем, тут же предпринял побег. Мы плелись с ним по улице, пока холод не взял свое. Ринко наконец упал. Если честно, срочно надо было ехать в больницу и забирать перебинтованную Лариху, но я прекрасно понимал - если упущу Ринко, она мне этого не простит. Тем более, изнутри распирало от вопросов, которые так хотелось задать легендарному космонавту.