Аморальное (СИ)

И когда она вернула взгляд к Дэвиду, она была уже другим человеком. Она была уже спокойна, безмятежна и так высока, что ни Дэвид Беннет, ни Амелия Нортман на каблуках, ни Арми Маккуин со своим поистине бойцовским ростом, ни кто-либо ещё никогда бы не достал до неё. Она была недосягаемо высока, и ей даже музыка стала казаться знакомой, и свет перестал казаться истеричным, и еда перестала вызывать тошноту, и Имтизаль перестала собираться в себя, вытащила из себя шею и плечи и перестала панически бегать по помещению глазами. Она вспомнила, что умеет быть человеком, что Артур научил её быть человеком, и что ему совсем необязательно быть единственным человеком, кому доводилось это пережить. Ведь теперь она слишком высоко, чтобы бояться людей.

– Долго же ты привыкаешь к новым местам, – улыбнулся Дэвид.

– Обычно дольше.

– Ну что же, с возвращением. Хорошо себя чувствуешь?

– Очень. А ты?

– Я бы выпил что-нибудь. Но ты ведь не пьёшь.

– Но т ы пьёшь.

Он улыбнулся.

– Хочешь, уйдём привыкать к другим местам.

– Нет, спасибо.

– Ты точно в порядке? Не хочешь уйти?

– Нет. Здесь прекрасно.

Его звали Рэйнольд Эддингтон, и в тот вечер он ужинал с женщиной, имя или ещё какие-либо данные которой Имтизаль так никогда и не узнала. У неё были тёмные волосы, вероятнее всего, крашеные, потому что больше ничего тёмного в ней не было: мраморно бледная кожа и прозрачно голубые глаза. Это была очень красивая женщина, очень странная, она выглядела будто даже болезненно, редко улыбалась и мало говорила. И медленно говорила. Она всё делала медленно, будто была под наркотиком, и глаза у неё были медленные, как будто они видели не то, что видят все. Что видит Имтизаль. Она смотрела так странно и так мудро, что Имтизаль больше следила даже не за Рэйнольдом, а за ней, за его спутницей, как будто в её глазах, в её взгляде таилось всё то, что она хотела знать. На ней было зелёное шёлковое платье с длинными рукавами и глубоким декольте, оно ей очень шло, но в нём она выглядела ещё более ломкой и худой, чем была, должно быть, на самом деле. Они ничего не ели, почти ничего, только какие-то десерты, которые, впрочем, тоже не доели. Они и пили немного – белое вино, как показалось издалека Ими, – и несколько раз заказывали кофе. Официант почти не подходил к ним, только в какой-то момент Рэй подозвал его, вероятно, чтобы заказать музыку, потом пригласил свою даму на танец, и тогда Ими рассмотрела их лучше. На девушке было платье в пол, оно казалось ей немного длинновато, но смотрелось красиво, потому что её туфли были на очень высоком каблуке, и сама она двигалась очень изящно и ни разу не наступила на плывущий по полу подол. Она танцевала очень хорошо, мягко и элегантно, и казалось, что она весила столько же, сколько и её шёлковое платье, и была такой же мягкой, гибкой и тонкой, её можно было бы так же легко смять, и она так же чутко прогибалась под ветром и любым движением извне. И он держал её очень бережно и осторожно, как будто боялся, что она рассыплется и её разнесёт ветер от проходящих мимо людей, если он проявит неосторожность. И Ими боялась. Он смотрел только на неё, и для них обоих не существовало ничего вокруг, ни музыки, ни света, ни людей, и, пожалуй, только они вдвоём могли бы дотянуться до высоты Имтизаль, потому что они были ещё выше. Намного выше. И видеть их могла только она, но даже они не могли видеть её, потому что плыли слишком высоко и нисколько не обращали внимания на тех, кто снизу. Он был немного выше неё, на нём был тёмно-синий костюм, который Ими поначалу приняла за чёрный и который, вероятно, шился на заказ. Рэйнольд выглядел почти так же странно, как и его дама, но по-другому: у неё были очень правильные и очень красивые черты лица, странными же их делала она сама, её взгляд, её движения, её мимика, её аура, Рэйнольд же напротив не обладал природной красотой, природной в нём была только странность, какая-то аномалия, но выглядел он красиво и очаровывающе благодаря какой-то внутренней силе, которая выползала из него в неощутимое облако обаяния, не покидающее его, даже когда он молчал. И это чувствовал каждый, кто отвлекался и смотрел на эту странную красивую пару, которая медленно танцевала не больше трёх минут, а потом вернулась к своему столику так же незаметно, как и покинула его.

Ими отвлекала Дэвида от предложений уйти до тех пор, пока не ушли Рэйнольд и его спутница, тогда Ими, под предлогом телефонного звонка, отошла на веранду ресторана, проследила за парой и записала номер автомобиля. Она не успела, и, когда они с Дэвидом покинули ресторан, Рэй уже уехал, и проследить за ним стало невозможно.

Дэвид не упорствовал и недолго пытался исправить положение дел, когда Имтизаль перестала выходить на контакт. Он ни на что и не рассчитывал. Им руководило только любопытство. Но её не беспокоили его мотивы, её уже вообще ничего не беспокоило.

Рэйнольд Эддингтон был самой непростой целью, потому что он привык быть целью: Имтизаль оказалась не единственной, кто за ним следил. За пять месяцев, которые она провела в поисках информации, кого только она ни видела среди своих конкурентов: и наёмников, и агентов, и полицейских, – словом, Рэйнольд оказался не самым безызвестным человеком. И он прекрасно знал о своей популярности, поэтому разместить жучки или камеры было невозможно: его охрана всегда проверяла не только дом, но и одежду, и автомобиль. Несколько раз Ими лишь чудом удавалось скрыться и не напороться на охранников. Их было двое: Дерек Уинстон и Эрик Майер. Иногда кто-то из них один или они оба оставались ночевать у Рэя, у них даже были свои комнаты в его доме, но чаще всего охранники только сопровождали его на деловые встречи. Иногда они ездили с ним и на неделовые тоже, но чаще всего только один из них, и обычно это был Эрик, и исключительно в роли водителя. По крайней мере, так это выглядело со стороны. Бывало время, когда Рэй обходился без них обоих, но такое никогда не длилось дольше двух недель.

Имтизаль снова начала работать. Её старых приспособлений уже было недостаточно.

Пробраться в дом к Рэю было практически невозможно, поэтому она залезала к соседям, и уже оттуда через снайперский прицел следила за ним. В те редкие дни, когда никто из охраны не оставался дома, она размещала жучки и камеры, понимая, что, вероятнее всего, никогда уже не увидит свои высокотехнологичные приборы. Так и случалось: их обнаруживали раньше, чем она предполагала забрать их.

Проникнуть в дом было сложно и по другой причине: сторожевые псы. Одна собака жила в доме, датский дог Корли, ещё три добермана свободно бродили по участку и замечали Ими ещё до того, как она подходила к ограде. Один раз Ими чуть не попалась из-за них: она кинула на участок несколько кусков мяса, заправленных демидролом, но псы не тронули отравленную еду и подняли лай, и Ими пришлось сбежать. В следующий раз она закинула газовый распылитель, и собаки уснули ещё до того, как успели бы поднять тревогу, потом она оттащила их к дому, убрала в конуру, и только тогда уже встал вопрос отключения сигнализации, с чем справиться тоже было не просто. Ей даже удалось пробраться внутрь, не разбудив Корли в гостиной.

Рэй спал очень чутко, и едва Имтизаль приоткрыла дверь в его комнату, тут же открыл глаза. Она еле успела спрятаться, бесшумно проскользнув в соседнюю комнату, прежде чем проницательный хозяин вышел в коридор, прислушался к тишине и вернулся обратно.

Отношения с Рэем стали чем-то новым, необычным, теперь её гнала туда не только любовь, не только одержимость, но и азарт, жажда самосовершенствования и вызов, который она сама бросила себе от лица всей охранной системы.

Она следила не только за ним, но и за Эриком, за Дереком, за всеми его деловыми партнёрами, приятелями и женщинами. И, самое главное, за теми, кто сам его выслеживал и кто меньше всего ожидал столкнуться с ней. Одного из них ей даже пришлось убить: он засёк её, когда она ночью копалась в его компьютере, и Ими сразу же выстрелила, едва столкнулась с недоумевающим взглядом: пистолет хозяина квартиры лежал на столе. Она чуть не вошла во вкус: убивать наёмников оказалось самым благодарным делом – их смерть никогда никого не удивляет и никак и никогда не сможет вывести на Имтизаль. Пока он лежал на полу, с тонкой чёрной точкой на лбу и узкой бардовой полоской, ползущей по нему к виску, к полу, Имтизаль свободно перемещалась по квартире, не пряталась, не задерживала дыхание, не думала каждую секунду о том, куда в случае опасности залезть. С мёртвым человеком было проще, и она могла даже забрать все интересующие её документы, а не фотографировать их в полумраке и записывать на съёмные носители.