Двадцать и двадцать один. Наивность (СИ)

- Неужели это Наденька Аллилуева? – потрясённо спросил Лев. Коба встрепенулся, его темные глаза отчаянно забегали.

- Может, пойдём уже… А то перерыв прошёл, – воскликнул Коба, встав с подмостка.

- Нет ты мне скажи – это она или нет…

- Потом, пошли, пошли быстрее, – затараторил Коба, сталкивая Лёву с подмостка на землю. – А то Зиновьев снова на нас будет ворчать.

Но Лев без боя сдаваться не хотел.

- А с каких это пор тебя начало волновать мнение Зиновьева? Тем более, бузит он только на тебя одного.

- О чём ты говоришь, я глубоко уважаю Григория Евсеевича – подхалима нашего любимого. К тому же после того, как нас троих назначили в управление Бюро ЦК, я просто души в нем не чаю. А на тебя он не бузит, потому что он тебе симпатизирует: во всем с тобой соглашается… – усмехнулся Коба, мягко подталкивая обеими руками в спину Льва в сторону входа.

- Хватит, Коба, я сам дойти могу! Ты так говоришь будто не рад, что теперь с Лениным напрямую работать придется. Ты же этого и ждал! И не нагнетай на Григория, сам-то будто не прислуживался никогда Ильичу, – с улыбкой возразил Каменев.

- Ну, ты подумай, когда-то уточнил ему, который час, – с ноткой обиды сказал Коба.

- Да. Один из ста пятидесяти на собрании, да еще закрыл рот Григорию, у которого часы точнее. Спору нет – ты лучший его часовой, без конкурентов… Постой! – Каменев резко остановился и Коба чуть не налетел на него. – Смотри-ка, это же Владимир Ильич.

Лев не ошибся: действительно около входа в особняк стоял Ленин, а напротив него стоял незнакомый Кобе человек. Грузин, сощурив глаза, всматривался в его лицо.

- А кто это с ним? – настороженно спросил Коба, не отрывая взгляда от незнакомца. В черных глазах появился неистовый блеск.

Каменев удивлённо посмотрел на Кобу, скрестив руки на груди.

- Ты с какой горы упал, это же Троцкий – мой тезка. Стыдно не знать. Вернулся из Америки-таки… – с ухмылочкой сказал он. Коба перевёл взгляд на Льва.

- Троцкий? Он же вроде меньшевик, какого хрена он тут делает?! А сам-то откуда знаешь, как он выглядит? – возмущенно спросил Коба.

Лев свысока посмотрел на Кобу.

- Во-первых, он уже не меньшевик, по крайней мере, так говорили, а во-вторых: моя жена – его родная сестра. Да и странно, что он с Ильичом так мирно беседует... Неспроста...

Глаза Кобы расширились. Если он больше не меньшевик, значит, он либо хочет создать свою партию… либо сотрудничать с большевиками.

- Понятно всё… – сухо отозвался Коба. – Так вы знакомы.

- Как ты успел заметить – да. Но я к нему весьма объективно отношусь, я ко всем отношусь объективно. И даже, несмотря на родственные узы, я всё равно буду относиться к нему как ко всем, – заметил Лев, но Кобе на душе от этого легче не стало.

- А… Лев Давидович, вот одни из тех так сказать, кто трудится не покладая рук! Двое из нашего квартета ЦК! – воскликнул Ильич, помахав Каменеву и Кобе. Они, переглянувшись, подошли к Вождю. Каменев тактично держал руки за спиной, гордо выпрямив спину, а Коба наоборот – скрестил руки на груди.

- Добрый день, Владимир Ильич, – поздоровался Каменев с Лениным и аккуратно толкнул Кобу локтем, который буравил взглядом Троцкого.

- Здравствуйте… – коротко буркнул Коба.

Он поражался, глядя на Троцкого. По сути, он был его ровесником, но какое громадное отличие между ними было: Троцкий стоял, словно Цицерон – величественная осанка, острый взгляд серо-голубых хитро прищуренных глаз, который свысока смотрел на него: невысокого рябого грузина, черные глаза которого метали молниями.

- Лев Борисович, какой сюрприз! – наиграно произнёс Троцкий, коварно улыбаясь.

- Я так же не ожидал вас здесь увидеть, Лев Давидович, – спокойно ответил Каменев. – Каким ветром к нам?

- Знаете, уже давно собирался… – сказал Троцкий, но Ильич его перебил.

- Извините, товарищи, кто-нибудь может сказать который час?

Коба сразу же потянулся за часами и уже успел открыть рот, но Троцкий опередил его.

-Без пяти два, – продекламировал он. Глаза Кобы сузились, он прикусил язык. Каменев с волненьем посмотрел на товарища, который чуть ли не затрясся от ненависти.

- Премного благодарен, Лев Давидович, – на весёлой ноте произнес Ильич.

Каменев, вспомнив, что рядом с ним стоит его товарищ, решил сам представить его, чтобы не возникало неудобных пауз.

- Совсем забыл представить моего коллегу товарища Дж... Сталина.

Троцкий еще раз оглядел грузина с ног до головы, без удовольствия протянул руку.

- Троцкий Лев Давидович… если слышали, – с милой улыбкой сказал он. Коба посмотрел на Троцкого, потом на руку и с огромной неприязнью сжал ее.

- Иосиф Сталин… Лучше Коба и по отчеству, – тихо произнес он.

- А вы тоже журналист? У вас очень заметен акцент, но, надеюсь, c навыком писательства вы отчасти знакомы, раз работаете под руководством Владимира Ильича.

- Можете не сомневаться. “Правда” со временем приобрела много читателей, не то, как было раньше.

Такого выпада Троцкий не ожидал. Его зрачки расширились. И неизвестно, как бы ход диалога повернулся дальше, если бы ситуацию снова не спас Ильич.

- Хм… А не пора ли нашим товарищам идти? – деликатно заметил он, многозначительно смотря на Каменева. Тот взял Кобу за запястье и потянул к входу.

- Да! Нам пора, перерыв уже закончился, а мы тут вам мешаем обсуждать серьёзные вещи! – выделяя каждое слово, сказал Каменев, но Коба железной хваткой вцепился в руку Троцкого, не отрывая от него взгляд.

- Коба, идите, вы ещё успеете пообщаться со Львом Давидовичем в другой раз, – сказал Ильич, и только после этого Коба отпустил онемевшее запястье Троцкого.

- До свидания, Владимир Ильич, и тебе Лев, – поспешно попрощался Каменев и с силой впихнул товарища Кобу в особняк.

Троцкий подозрительно посмотрел на Ленина.

- У вас все сотрудники такие неадекватные?

-Только самые перспективные, Лев Давидович… – с улыбкой сказал Ильич, проводя взглядом Каменева и Кобу.

- Мы не договорили, – сразу же сказал Каменев, как только они с Кобой вошли в вестибюль.

- О весне можно поговорить позже, сейчас нам нужно думать о другом.

Лев задержал подозрительный взгляд на Кобе.

- Неужели тебя так задел Троцкий? Да, я хорошо знаю его, он далеко не подарок, но все же не стоит так реагировать.

Коба угрюмо посмотрел на товарища и ничего не ответил ему, лишь не спеша пошёл к лестнице, которая вела к издательству.

- Значит я всё-таки прав. Забудь, выкинь это из головы, – снисходительно сказал Каменев, догоняя товарища.

- О чём ты говоришь? Всё складывается замечательно.

- Твои слова не совпадают с действиями, я никак не могу понять тебя: то, что ты сказал, было сарказмом или тебя правда нисколько не смущает сближение Ильича с Троцким?

Коба обернулся, чтобы ответить Каменеву, но его прервал спускающийся со второго этажа Григорий Зиновьев.

- Сталин, снова прохлаждаетесь, – сурово бросил он Кобе.

- Товарищ Зиновьев, мы с товарищем Каменевым как раз направлялись на наше рабочее место, – сообщил Коба, остановившись.

- Не заметно, товарищ Коба. Вы помните, что у вас срок для выпуска «Правды» истекает?

Каменев и Коба обменялись взглядами. Зиновьев явно был не в настроении.

- Ты расстроен, Григорий? – заботливо спросил Каменев.

- Странный вывод, товарищ Каменев, с чего ты так решил?

Лева безмятежно вздохнул, скрестив руки на груди.

- За сегодняшний день ты не первый, кто подобным образом себя ведёт. Давайте прямо: ты тоже нервничаешь из-за Троцкого?

Зиновьев негодующе бросил взор на Каменева, а потом облокотился на поручни.

- Вождь давно искал на него обходные пути, я это видел и вижу теперь, когда он этот путь нашёл. Ильичу понятно, что Троцкий теперь птица свободного полёта и всеми силами пытается завлечь его в нашу с вами партию. Я не уверен, сколько понадобиться на это времени и сил, но если у Ленина это получится, то мы с вами ему будем уже не нужны! Придётся кому – то из нас потесниться из ЦК.