Успокой моё сердце (СИ)

- Папочка обещал не уезжать и был связан этим обещанием, а потому отправил на охоту кое-кого другого, - заговорщически произносит мужчина, - у него, к тому же, лучше получается охотиться.

- То есть, когда ты говорил с Джаспером, он?..

- Сначала мы и вправду поговорили, - Эдвард зарывается лицом в мои волосы, с наслаждением делая глубокий вдох, - а потом уже…

- Передай ему, что охота удалась.

- Конечно.

Джером, прерывая наш разговор, поворачивается на другой бок, удобнее устраиваясь возле шеи отца. Теперь к ладошкам, крепко его держащим, прибавляются и ноги. Свернувшись в позе осьминожки, малыш наглядно демонстрирует, что хоть и верит Каллену, но перестраховаться не помешает.

- Ну все, теперь точно никуда не денешься, - посмеиваюсь, аккуратно прикоснувшись к белокурым волосам. Прекрасно помню, как сегодня, танцуя вместе со мной импровизированный вальс, их обладатель задорно смеялся, стараясь выдать такие па, которые даже не снились лучшим мировым хореографам.

А потом он рисовал. Только в этот раз не травку и цветы, не солнце и речку, а нас. Нас всех. И в уголке, чуть подальше от основной картины, был даже Джаспер. В своей несменной белой рубашке, как всегда.

Этот рисунок лежит на тумбочке – совсем рядом. Но я помню каждую его мелочь, даже не глядя туда. Джерри первый, кто нарисовал меня. И первый, кто подписал под человечком в розовой пижаме «мама». Думаю, излишне говорить, насколько мне понравилась эта работа.

Однако на мою фразу Эдвард почему-то не смеется. Ему ни капли не весело. Наоборот, малахиты наполняются грустью и горечью, какую невозможно измерить.

- Ты знаешь, почему он сказал «больно», когда просил меня остаться?

- Да. Потому что ему вправду больно, когда тебя нет рядом. Нам обоим, Эдвард, - вспоминаю те чертовы ночи, включая самую отвратительную – последнюю – проведенные порознь, и по коже бегут мурашки. Ещё как больно, я согласна с Джерри.

- Нет, - мужчина качает головой, тоскливо глядя на сына, - он сказал это потому, что когда ему больно, я дольше остаюсь рядом…

- Ты думаешь?..

- Уверен.

На пару секунд замолчав, сопоставляю слова Каллена и факты-наблюдения, что имею. Собираю мозаику, не ожидая столь быстрого результата. Но он, как назло, имеется.

Эдвард прав. Когда Джером вернулся с изодранной после побега спиной, когда ему нужно было промывать те жуткие раны, Эдвард провел в доме больше недели.

Когда дом сгорел и, по расскажу Каллена, малыш попал в больницу, он пробыл там около 8 месяцев… и я убеждена, что большую часть этого времени папа был рядом.

- Удивительно, что он ещё намерено не вынуждает меня…

- Эдвард, - обнимаю его сильнее, целуя в щеку, - но ты ведь здесь, правда? К чему беспокоиться?

Он чуточку рассеяно кивает, возвращая мой поцелуй.

- Это просто несправедливо, Белла, - спустя полминуты, жалуется, морщась, - дети просят на Рождество игрушки, волшебные палочки, компьютерные игры, наконец… а он попросил у Санты меня. Попросил, чтобы я приезжал чаще, чем на три дня раз в две недели. Это и было самым заветным его желанием.

У меня в груди неприятно покалывает. Как раз в том месте, о каком с утра говорил Джером.

- Но это в прошлом, - пытаюсь уверить я, - вы вместе, все хорошо.

- Два дня назад я так не думал.

- Два дня назад…

- Знаешь, мне кажется, Аро не ожидал, что я приду, - перебивая меня, высказывает свою мысль Эдвард, - он, быть может и догадывался, что мне дорог Джерри, но насколько точно - не мог представить. Тем более, у меня не было никакого оружия…

- Ты пришел к нему без?..

- Абсолютно. Невероятно, правда, что главного приспешника Кая удалось задушить голыми руками?

Я представляю себе эту картину, коротко кивнув.

Представляю Эдварда с дико горящими местью глазами, с болью, выворачивающей наружу душу, с яростью, какую нельзя сдержать. Он сильный и страшный, если не владеет собой.

И тут уж не только голыми руками… тут можно как угодно убить… он может убить. Smeraldo.

- На очереди был и старший сеньор Вольтури… и я уверен, что даже если бы сам там сдох, его на этом свете тоже бы не оставил.

Мужчина делает глубокий вдох, избавляясь от грубой ненависти, от пугающей злости, с какой говорил. На мгновенье зажмуривается, усмиряя пламя в малахитах.

- Я ведь не пугаю тебя?

- Ты – нет, - мягко улыбаюсь, поглаживая его скулы, - я знаю, что все это из-за мести. Я знаю, как сильно ты любишь Джерри. Все в порядке.

- Верно, - он тоже пробует изобразить улыбку, - а ты знаешь, кто ты?

- Кто я? – изображаю удивление, с интересом глядя на него.

- Да, - его указательный палец очерчивает контур моего лица, пока глаза посмеиваются хитрым взглядом, - ты, Белла, единственный человек, которому я полностью доверяю. И к которому запросто повернусь спиной.

А вот это уже признание. Высшая его форма.

- А я сделаю все, чтобы её защитить, - шепчу в ответ, убирая волосы с его лба, - обещаю.

- Я даже не сомневаюсь, - впервые слышу от Эдварда что-то наподобие мурлыканья. Этот звук очень приятный и очень нежный. Ласковый…

Мы проводим больше пяти минут в тишине. Лежим, наслаждаясь и молчанием, и теплом, удобно устроившимися в комнате.

Некуда торопится. Нечего ждать.

Все, что нужно, все что важно – здесь, совсем рядом. В шаговой доступности.

И это потрясающе!

- Белла, - бархатный баритон прорезается сквозь ночное умиротворение, окутываясь почти сразу же серьезностью и… мольбой – это ведь так называется, да? – Если когда-нибудь я заставлю тебя нарушить обещание к себе… сохрани его для Джерома, пожалуйста. Он не виноват ни в одном моем поступке.

Если сказать, что такая просьба звучит неожиданно, лучше не говорить ничего.

- К чему это?..

- На всякий случай.

- Эдвард, - приподнимаюсь на локте, внимательно глядя на его лицо. Повторяю свой вопрос.

Случайности не случайны.

Он не хочет говорить. Или сомневается, или опасается… не хочет.

Но затем все же сдается.

- Марлена.

- Марлена?..

Каллен кивает.

- Она сообщила Джасперу, что дом взорвется. Благодаря ей вы здесь.

Так домоправительница знала? Так она была там?!

«Джером очень хороший мальчик, Изабелла. Берегите его».

«До свидания».

«Я помогу вам с ребенком всем, чем потребуется. Обращайтесь при первой же надобности».

Смотрю на Эдварда, не до конца понимая всего, что он говорит. На лице Каллена твердостью, благодарностью и чем-то ещё, плохо сравнимым с другими ощущениями, написано, что все это правда. Каждое слово.

- Но разве она не уехала?..

- Вернулась. Тот адрес, что был в записке – адрес Кая. Его замка.

- Она рассказала им о Джероме?

- Она утаила, что это мой сын. Бог знает, каким боком Аро выведал правду. Но Рыбе она ничего не говорила.

- А дом?..

- О планах итальянцев ей все было известно. Оставалось лишь вовремя успеть предупредить… вас.

Я делаю глубокий вдох, осмысливая все услышанное. Невероятно сложно, но отрицать глупо.

Все было просчитано – и Вольтури, и домоправительницей. Мы просто должны были дожидаться финала. Вполне ясно, какого.

- Так вот, Белла, - Эдвард, малость расслабившийся после такого откровения, привлекает мое внимание, легонько потрепав по плечу, - я хочу, чтобы в крайнем случае ты поступила так, как Марлена. Отомсти мне, но…

- Отомстить тебе?..

- Я же не знаю, что будет в будущем, - примирительно пожав плечами, произносит мужчина, - я просто прошу тебя… хотя бы ради того, что сегодня ты называешь меня tesoro.

- Ты же сказал, что доверяешь мне… - поджимаю губы, сдерживая внутри пылающее в груди пламя. Вот оно – «больно».

- Я доверяю.

- Сегодня.

- Сегодня… - он вздыхает, - Белла, а если через год я превращусь в закоренелого наркомана или алкоголика? Или вообще рассыплюсь? - указательным пальцем он привлекает мое внимание к своим вискам. Тем самым светлым волосам среди бесконечных бронзовых прядей.