Дримлайф (СИ)

====== Глава 10: Жестокая игра ======

Я стояла в дверном проёме кухни. Сердце колотилось, ноги едва заметно тряслись. Безнадёжно пыталась спрятаться от сурового взгляда матери, но это оказалось бесполезно в данной ситуации. Меня словно поймали. Напряжённое молчание придавало этому моменту оттенок немого ужаса. От меня требовали объяснения, но я молчала. Как же так могло произойти? Не понимаю и оттого трусливо молчу.

– Ну? – поторапливала меня мать, подстегивая озлобленным тоном. – Куда делась сдача, ты можешь мне объяснить? Она сжимала в руках кошелёк – тот самый, который я обронила по невнимательности. Он был пуст абсолютно: даже карточки скидок стащили. Мать нервно заглядывала внутрь, надеясь, что там осталось хоть что-то. Я была уверенна, что ещё чуть-чуть, и несчастная вещица в её руках рассыплется в прах. Ежеминутно взгляд матери возвращался ко мне, а я незаметно вздрагивала, до сих пор не зная, что сказать. У меня было ощущение, будто меня просто убьют сейчас. Из пакета, который был небрежно брошен мной на стол, вывалился хлеб и с шорохом свалился на пол. От внезапного звука у меня чуть ли сердце не остановилось. Лицо матери ничуть не дрогнуло, а её неистовый взгляд продолжал стрелять в меня невидимыми иглами. У меня пересохло во рту, конечности онемели. Сейчас начнётся самое интересное. – Почему ты молчишь, Олли? – моё молчание понемногу начинало выводить мать. – Ты куда потратила сдачу? Ты понимаешь, что моя зарплата не такая большая, чтобы тратиться на всякую ерунду? Куда делись деньги, спрашиваю? Я виновато потупилась, теперь уже медленно пятясь куда-то назад. У меня дрожало всё. – Я с тобой разговариваю! – мать с гневом швырнула кошелёк на стол, отчего я зажмурилась. – Вот чего ты молчишь? Чего молчишь, а?! Ты хоть знаешь, с каким трудом я получаю эти деньги? Небось, потратила на ерунду! А ты не подумала, что мы с тобой есть будем? Ты хоть о чём-нибудь думаешь, прежде чем делать?! Бестолковая! Мои губы плотно сжались, лицо запылало, а я терпеливо ожидала момента, когда снова почувствую слезы на своих горячих щеках. Ведь всё не так на самом деле! Почему я молчу? Прямо сейчас я ощущала себя так же, как и много лет назад, когда намеренно прогуливала занятия, притворяясь больной. Никто не спешит узнать истину, когда происходит нечто подобное, – это неискоренимое проклятье людей! Они лишь поторопятся с выводами, затратив на это немало энергии и нервов, потому что для выслушивания правды нужно отложить весь свой эгоизм и гордость. Кому понравится отказываться от своей гордости? Вот именно, что никому. Человек любит оставаться правым. – Никакого Нового года теперь не будет из-за тебя! – продолжилась тирада. – Ты создаёшь одни проблемы своей тупостью! – Хватит!!! – внезапно вырвалось у меня, отчего в люстре стеклянным хлопком лопнула лампочка, и стало тускло. – Хватит обвинять меня!!! – палила я дрожащими губами. – Меня ограбили! Это был какой-то мужик, ты хотела, чтобы он прибил меня, да? Тебе всё равно, что со мной будет? – мои вопли наполнились слезами. – Олли… – кажется, мои слова достучались до трепетного материнского сердца. Но я больше не слышала её. На эмоциях я умчалась по коридору и, громко захлопнув дверь, заперлась в своём убежище. У меня случилась истерика. Я просто уселась на кровати и крепко обняла подушку, рыдая и пытаясь осмыслить всё произошедшее. Почему моя жизнь – это сплошные слёзы? Я разрывалась от такой несправедливости. Конечно, я могла понять мать: в конце концов, её работа была действительно непростой и относилась к разряду «вкалывай, как лошадь, но получай копейки». Честно говоря, за потерянную сумму я тоже не особо волновалась, и больнее всего было оттого, что человек просто поспешил с выводами и сорвался, так и не узнав правды. Я постаралась успокоиться, войти в положение, ведь мне наверняка бы было точно так же неприятно. Мне не нужно обижаться, ведь я действительно виновата. С глубоким вздохом эта напасть обиды меня оставила, однако покидать комнату я не спешила, поэтому забаррикадировалась там на ближайшие часы, и мою многострадальную персону на тот момент никто больше не тревожил. Выходные наступили, а это значит, что никаких нотаций по поводу сделанного домашнего задания. К сожалению, вздохнуть с облегчением я могла именно в такие вечера, когда матери до меня нет никакого дела, и мы порознь сидим в разных комнатах, занимаясь своими делами. Люблю уикенды. Остальную часть вечера я провела за компьютером – в общем-то, как обычно. Закоренелая привычка, несущая в себе минимум пользы и по большей части отнимающая время. Прочитала пару статеек из области «интересные факты о пингвинах», посмотрела видео про котят, послушала новый альбом любимой группы, немного поиграла в игры. Таков был мой ежедневный ритуал, после которого я обычно ложилась спать. Правда, сегодня проваливаться в объятия Морфея мне не хотелось: я, существо с вечным недосыпом, впервые в жизни опасаюсь сна – вот до чего человека могут довести бездумные эксперименты. Мой блокнот наполнился новыми строками, ещё чуть-чуть – и эту писанину можно сдавать в редакцию: глядишь, и в печать пустят. В моих снах нет ничего адекватного, но разве это не девиз современной литературы? Впрочем, если навскидку почитать и добавить к этому немного фантазии и сюжета, то может выйти вполне интересная история об одной сумасшедшей девочке-тихоне с красными волосами. Когда я в последний раз писала нечто подобное? Где-то на моём компьютере хранились старые файлы с моими пробами пера, и если бы это были бумажные фолианты, то они бы хранились где-то в старой запылённой коробке. Иными словами, работы в стол. Однажды мать увидела эти шедевры – впрочем, это одна из причин, по которой я вскоре оставила затею писать собственные выдумки. Смешно и нелепо. Я относилась к этому хобби серьёзно и с душой, а надо мной посмеялись. Это задевает любого начинателя любого непростого дела, так и я оставила свои работы, позже поняв, насколько глупа эта идея. Но всё же, порой я перечитываю давние строки, наполненные чем-то детским и прекрасным. Нет, писать так, как раньше, у меня уже не выйдет. Я уже не та маленькая девочка, которая верила во что-то и сочиняла в полете детской мечты. Разве что написать о чём-то реальном – о том, что действительно имеет место быть в моей жизни. О том, что происходит со мной по-настоящему. И меня вдруг захватила эта идея. А ведь если подумать, то происходящее со мной действительно похоже на фантастическую историю. Я давно не бралась начинать что-то писать и уж придумывать тем более, однако начало этой истории мне далось легко – я просто буквально рассказала о себе, пускай и дала своим персонажам другие имена. Строчки с каждой минутой порождали мысль за мыслью, и в какой-то момент показалось, что вместе с этими мыслями из моего сердца выходит негатив, который покоился всё это время многослойным осадком глубоко в душе. Так, за спонтанно пробудившимся вдохновением я написала целую главу. Но кто же её прочтёт? Впрочем, неважно. Я ощутила некое облегчение, как если бы с меня сняли тяжёлые мешки. Часть своей боли я оставила там, в немых строчках истории, у которой ещё не было даже названия. Это мой путь к внутренней гармонии? Но где-то в сердце я слышала кое-что другое: это часть моей забытой мечты, которую я похоронила заживо. Я просидела за своим занятием, как мне показалось, не больше десяти минут, однако затем выяснилось, что я выпала из действительности на целых полтора часа. Оторваться мне помог опустевший желудок, который сигнально заурчал, когда мои руки усердно начали строчить начало новой главы. Я закончила нить мысли и на этом решила, что сегодня достаточно. Сейчас бы перекусить чего-нибудь. Вдохновившись этой мыслью, я отправилась на кухню. Поставила чайник, приготовила кружку. Пока вода кипятилась, расхаживала по кухне в поисках чего-нибудь съедобного. Послышались осторожные шаги с шарканьем домашних тапочек, я с трепетом оглянулась. Мы с матерью молча уставились друг на друга, я виновато поёжилась. Та безразлично открыла кран и ополоснула кружку, с которой сюда пришла, а затем поставила на место. Я настороженно продолжала наблюдать. – Там это, – как ни в чем не бывало заговорила мать, – бутерброды в холодильнике, как ты любишь. – Угу, – растерянно кивнула я. На этом наш короткий диалог закончился, и мы мирно разошлись по своим комнатам. Я с удовольствием разыскала любимые бутерброды с сырной начинкой, после чего мой компьютерный стол превратился в кухонный уголок. Вот так заканчиваются ссоры в моей семье: неважно, сколько раз мы будем трепать друг другу нервы, кричать и срываться по поводу или без, любой конфликт приходит к одному концу, а именно – к бутербродам, приготовленным с любовью. Никогда и нигде, никакие другие люди, даже друзья, не смогут вот так легко и сразу отпустить обиду, забыть и выкинуть накопившиеся неприятные мысли, чтобы освободить место для чего-то обыкновенного, но прекрасного, а именно – для замечательных бутербродов. Так могут сделать только родители, они и никто больше. Единственные люди, которые будут прощать тебя всегда. Однако пока что это было чуждо для моего осознания, и моя ещё неокрепшая душа ещё была уверенна в том, что существуют люди, которые намного лучше родителей в плане взаимопонимания. Всё очень просто: к любым ценностям человек приходит посредством опыта. Объевшись бутербродами, я ещё недолго сидела за компьютером. Перечитала своё творенье, исправила недочёты. Перечитала ещё раз. В какой-то момент показалось, что это настоящий шедевр. По крайней мере, текст доходил до уровня тех авторов, книги которых я перечитала не один раз. Я могла порадоваться за свою работу, где-то в мыслях даже промелькнула идея о том, чтобы отправить свою писанину на какой-нибудь конкурс. И тут понеслись мечтательные сплетенья, в которых я, Олисава Ридж, выигрываю грант, а после становлюсь знаменитой писательницей. Вот я вижу, как огромная очередь читателей выстроилась ко мне за автографом, а я безмятежно сижу и черкаю ручкой свою фирменную подпись. Особо ярый фанат (желательно, если это будет Энди) целует мне руку в знак почтения, а я краснею и смущённо отвожу взгляд. Мои щёки запылали от таких мыслей. Ой, что-то я совсем разошлась. Надо бы идти спать. Я улеглась в мягкую постель. Недолгое время разглядывала очертания потолка, а затем, с волнующими мыслями, закрыла глаза. Что ж, была не была. Я стояла на краю крыши и любовалась алым небосводом. Вечернее солнце медленно пряталось за силуэтами городских высоток, тёплый ветер приятно ласках и нежно подбрасывал мои красные пряди, которые в лучах утопающего солнца казались насыщенно кровавыми. Я глубоко вздохнула. Так, я ведь вроде пять минут назад ложилась спать. Ага, понятно всё. Обрадовалась ненадолго, думала, что сейчас буду творить, что душе угодно. Наконец-то свобода. Стоило об этом только подумать, как вдруг кто-то рядом кашлянул как бы невзначай. Я неприветливо оглянулась. Поблизости оказался Анри. Он сидел за небольшим столиком, деловито попивал чай и читал какую-то книгу в плотном переплёте, параллельно провожая закат. Я огорчённо насупилась: сейчас опять начнутся издевательства. Парень безмятежно погрузился в чтение, неторопливо наслаждаясь чаем. Пей, пей, зеленоглазая сволочь. Анри тут же недобро зыркнул в мою сторону, а я предательски дёрнулась. Чёрт! Он же может читать мои мысли здесь! Неловко-то как. Следом послышался лёгкий бархатистый смешок. – Так значит, ты считаешь меня очаровательным? – удовлетворённо пробормотал парень. – Ты с чего это взял? – мгновенно возмутилась я. – Как это – с чего? – тот дёрнул бровью, а затем ткнул пальцем в книгу. – Ты же сама написала: «…очаровательный зелёноглазый брюнет. Он…» – Я поняла! – сразу же воскликнула я, краснея. – Не надо читать! – Прости, но я уже, – засмеялся Анри. – Не каждый день о тебе пишут книги. – Эй! Отдай! Не надо это читать! Я же никому не разрешала! – я с боевым настроем двинулась к чайному столику. – Чего? Где это ты видела такого писателя, у которого надо спрашивать разрешение, чтобы прочитать его книгу? – Я не писатель ещё! Так что отдай! – я попыталась отобрать книгу. – Эй, ну ты чего бесишься? – тот никак не хотел сдаваться и продолжал прятать несчастную книгу от меня. – Я же ещё ничего плохого не сделал. – Ещё? А ты, значит, собирался делать что-то плохое? – Ну разумеется! А ты думала, что я тут милости всякие творить буду? Размечталась. – Я об этом даже не думала, не ври! – Да ладно? – Отдай книгу! – Ну-ну, веди себя хорошо, а не то господин накажет тебя, – высокомерно отозвался парень, издевательски размахивая книгой над головой. Вот это меня бесило больше всего! Кто он такой, чёрт подери? И с какого перепугу качает права в моём сне? В моём собственном сне! Будь я сильнее, то выкинула бы этого наглеца с крыши. – О, да ты покраснела, как помидор, Лисси, – продолжал издеваться Анри. – Ну-ка, скажи это всё вслух, с чувством, с расстановкой. Ну же, давай. Или ты можешь только так думать? А ведь всё несказанное копится в твоей душе, пока не превратится в огромную опухоль обид. Я сурово нахмурилась, позабыв о книге, которую минуту назад с такой же яростью пыталась отнять. Этот парень меня нарочно провоцирует, и я клянусь, что собиралась было высказать всё накопленное прямо в лицо обидчику, однако стоило ему посмотреть мне прямо в глаза, да ещё таким высокомерным взглядом, как вдруг моя робость по инерции взяла надо мной верх. Вместо того, чтобы говорить, я тупо раскрыла рот. Мои глаза испуганно задрожали, и я попросту отвела взгляд от жгучих зелёных глаз. Сейчас я думала о том, как выгляжу в данной ситуации, и думала вовсе не о том, как нужно выглядеть на самом деле. Какое до невыносимости знакомое состояние. Оно и здесь меня преследует. Анри засмеялся, видя это убожество, ну а мне же захотелось просто сгинуть, да вот только не выйдет. – Вот видишь, – продолжил парень, – ты уже привыкла так реагировать на любую похожую ситуацию. А знаешь почему? Потому что для тебя это проще, нежели чем придумать, как выкрутиться и достойно продержаться. Это уже устоявшаяся необратимая реакция, но не стоит забывать, что ты и только ты отвечаешь за реагенты. А посему задача моя как раз состоит в том, чтобы научить тебя адекватно реагировать. – И каким образом ты собираешься это сделать? – поинтересовалась я. – Всё проще некуда: я смоделирую в твоём сновидении реалистичную ситуацию, в которой ты должна будешь подумать над своими действиями. Хорошая идея, верно? – Ну, звучит не так страшно, – с небывалой самоуверенностью хмыкнула я, – а в награду тогда что будет? Каков сегодняшний бонус? – Мне нравится твой настрой, – оценивающе отметил тот, – всё зависит оттого, как быстро ты справишься со своей задачей. Учти: проиграешь – вылетишь из сна не самым лучшим образом. Если уж нарекла меня жестоким грубияном, то буду им до самого конца. – Ситуация во сне – это, конечно, не совсем то, что происходит в реальности. Будет ли в этом смысл, если здесь я себя ощущаю немного иначе? – Ах да, забыл сказать, – Анри деловито сделал глоток чая, – на тот момент ты позабудешь, что это сон, так что не волнуйся, смоделированную ситуацию ты не сможешь отличить от реальности. И, разумеется, пока у тебя не выйдет подавить те чувства, которые заставляют тебя действовать так, а не иначе, ты не сможешь вернуть осознанность. – Подожди, мы же так не договаривались! – Всё-всё, Лисси, разговор окончен, – ловко отмахнулся Анри, – приступай к заданию. – Нет! Так не годится! Я отказываюсь! – Кто ж тебя спрашивает? Смех парня эхом растворился в пространстве. Окружающая меня палитра алого пейзажа и блестящей серости вечерней крыши в один миг смешалась в один невзрачный цвет. Поверхность под ногами испарилась, и меня потянуло вниз. Я пыталась сопротивляться дурманящему чувству в моей голове, которое медленно вымывало всю осознанность. Я зажмурилась, стараясь не отвлекаться на выросшей вокруг меня абстракции, и сосредоточилась лишь на ускользающей мысли о том, что в данный момент я сплю. В мою голову как будто что-то внедрялось, нарочно разбивая всю мою концентрацию. Мой разум засыпал. Чёрт, я не могу противостоять этой силе! Я смотрела на своё отражение, держа руки под струёй прохладной воды. Где-то за дверями приглушённо играла радостная музыка, но людской гул не проникал сюда, и до слуха доносилась лишь невнятная мелодия какой-то новогодней песни. Я продолжала пялиться на себя, стоя у ряда белоснежных эмалированных раковин. Кажется, мне уже стало лучше, но почему-то я не спешила покидать уборную. У меня внезапно возникло очень навязчивое чувство дежавю. Странное ощущение, на самом деле. Я помню, зачем шла сюда, я помню, как здесь оказалась, но что-то было не так. Может, я слишком глубоко задумалась в тот момент? Со мной часто такое бывает. Энди говорил что-то про недосыпы – наверное, дело именно в моём режиме дня. Я обречённо вздохнула, тряхнув мокрыми ладонями. Затем послышался скрип двери, впустивший сюда ядовитый запах такого до ужаса знакомого мне парфюма. Я осторожно повернула голову, в тот же момент встретившись взглядом с прекрасной Анжеликой. Меня как будто парализовало. Почему я знала, что в эту минуту зайдёт именно она? – Что, следишь за Энди? – ехидно ухмыльнулась девушка. Её улыбка показалась уродской. Я нервно сглотнула, неосознанно пятясь куда-то к запертым кабинкам. Этот разговор начался как-то слишком предсказуемо. Такое чувство, будто подобное я уже где-то встречала. Что вообще происходит? – Я знаю, что это ты подслушала нас в туалете тогда. Поздравляю, ты узнала то, что никто не должен знать. Я растерянно раскрыла рот, собираясь что-то сказать, но вовремя поняла, что если отвечу именно так, то разговор может закончиться не самым лучшим образом. Тем не менее, мне нужно что-то говорить. Моя неприятельница ждала этого момента с каким-то предвкушением, а мне показалось странным то, что кто-то вроде неё сейчас стоит и ждёт ответа от кого-то вроде меня без сожаления о потраченном времени. И всё же, сейчас мой ход. Я набралась воздуху. – Да кто ты такая, чтобы помыкать людьми? – осмелела я. – Ты что, совсем страх потеряла, крыса? – рассвирепела Анжелика. – Только крыса будет использовать других людей ради своей выгоды, – во мне проснулся борец за справедливость. – Эй, язык свой попридержи, иначе я его у тебя вырву, – со стороны очаровательной особы полетели совсем не дамские словечки. – Я и без тебя знаю, как мне обходиться со своим языком, – парировала я, – следи за собой, прокопчённая! – Чего? – Да-да, от тебя воняет сигаретами! Как только Энди может находиться рядом с такой? – Ах ты! – неожиданно девушка двинулась на меня. Она яростно вцепилась в опушку моего пуховика и слегка тряхнула. Я ответила неслабым толчком, затем мы круто сцепились и неуклюже повалились на пол в попытке отпинать друг друга. Что ж, неплохое развитие событий. Мы протёрли своими спинами весь пол, надавали друг другу тумаков, повыдёргивали волосы. Дерущиеся из-за парня девушки – что может быть милей? Однако не в этот момент и не в данной ситуации. Странно, что кроме нас здесь никого больше не оказалось. Беспредел, насилие и малая доля разврата – этого никто не видел и слаба богу. Почему я так спокойно мыслю в такой момент? А что я, собственно, могу ещё делать? Один глаз уже набит, сейчас без передних зубов останусь. Я даже перестала сопротивляться, но меня, похоже, решили добить. Странно, что боль была не такая сильная. Меня так своеобразно жалеют? Внезапно начало происходить нечто странное. Анжелика, усевшаяся прямо на меня, неожиданно превратилась в парня. Мои глаза округлели. Анри довольно ухмыльнулся, придавив меня к полу всем своим весом: – Это всё неправильно, Лисси. Так никто не разрешает конфликты. Твоя главная ошибка – это переход на личности. Ну какая к черту разница, курит ли эта девчонка или нет? Каким образом это аргументирует её поступки? Только лишняя провокация, да и та выглядит очень глупо с твоей стороны. Эх, Лисси, хорош был настрой, да вот логика хромает! И сегодня ты вылетаешь из игры, – парень приставил дуло пистолета прямо к моему лбу. – Анри, не надо! – я мгновенно вспомнила о своём истинном положении. – Надо-надо, для профилактики! – тот взвёл курок. Я только открыла рот, чтобы вскрикнуть, но оглушительный выстрел опередил мой порыв. Снова хлопок по лбу, но на этот раз мощный. Я просыпаюсь от удара о жёсткую поверхность и, кажись, обо что-то треснулась головой. Едва опомнившись, я поняла, что свалилась с кровати и нелепо распласталась на полу. Мой запуганный взгляд нервно заёрзал по полуночным бесцветным очертаниям комнаты. Светящиеся в темноте часы вернули меня в действительность. Полтретьего ночи, чёрт возьми! Что прикажете делать в такой поздний час? Если сейчас опять лягу, то неизвестно, что этот псих мне ещё устроит. Сейчас бы просто поспать безо всяких там осознанностей, да только вот я по какой-то причине автоматически понимаю своё нахождение во сне. Это как попытаться избавиться от очень вредной привычки. Я легла обратно в постель. Мысли быстро угомонились, и меня снова потянуло ко сну. Даже не заметила, как уснула. Ещё не спрятавшиеся лучи солнца так приятно согревали, над головой плыли жёлтые облака, оттенённые вечерним пурпуром, вокруг тихо – благодать. Я лениво потянулась, нагло развалившись на жёсткой поверхности. А где я, кстати, лежу? Да неважно. Здесь так хорошо – что мне ещё нужно? Перевернулась на бок, сладко зевнув, затем у меня возникло ощущение чужого присутствия, и сонную дымку из головы как ветром сдуло. – Не заставляй меня делать это снова, – послышался предупреждающий голос Анри. Я ещё раз увидела подошвы этих кед. Фирменные, дорогие, наверное. Стоп! Я опять на крыше?! В ужасе от этой мысли я перевернулась и сразу встала на четвереньки, таращась во все стороны: та самая крыша, что и в прошлом сне! Парень же стоял прямо над душой и попивал чай, вероятно, уже остывший. Мне показалось, что напиток сейчас прольётся прямо на мою голову, если я не поспешу подняться. В общем-то, я уже научилась понимать Анри без слов, поэтому ловко подскочила сразу в солдатскую стойку, а небольшая порция чая, всё же, выплеснулась, минуя изворотливую меня. Парень довольно хмыкнул. Что, радуешься, думаешь, выдрессировал меня? А вот я однажды возьму и покажу тебе, где раки зимуют. Ой! – Как смело, – засмеялся тот. Вот же я балбесина. Мысли-то на виду! Мои щёки покраснели, а я неловко сделала шаг назад. – Ну как? Понравилось тебе вылетать из сна? – специально спросил Анри, зная мой ответ. – А другого способа ты придумать не мог? – Ну, чтобы вытурить человека из сна, надо его в этом сне элементарно убить, – умно разъяснил тот, – забавно звучит, да? Элементарно убить – прямо как от мусора избавиться, – любитель чёрного юмора артистично приставил ладонь к губам и чуть слышно хихикнул. – У тебя совсем не всё в порядке с головой! – Да я же шучу, Лисси. А вообще странно такое слышать от тебя. – И вообще, – проигнорировала я его, – мне не нравятся такие условия! И твои испытания тоже! Я отказываюсь! – Да, Лисси, но проблема в том, что от спонтанных испытаний, на которые не было дано согласия, нельзя отказаться, – повел пальцем Анри, – иными словами, здесь тебя никто не спрашивает о твоих предпочтениях. В жизни тоже всякое может произойти – и что тогда? Кому ты будешь жаловаться по поводу своих согласий? Деду Морозу? – Даже если и так, то ты можешь хотя бы сбавить обороты? – Ты что, совсем не догоняешь? – собеседник, кажется, изрядно утомился от болтовни. – Я всё прекрасно догоняю! – я вложила максимум убедительности. – Но это сон! Почему здесь всё должно быть по-настоящему? – Да потому что, глупая Лисси, ты не должна привязываться к миру вымысла и нарочных иллюзий. – Я и не собиралась привязываться! Я просто искала место, где можно было бы перевести дух после всего, что произошло. – Да-да, знаю я, как оно бывает. Человек легко привыкает к хорошим вещам, а потом начинает от них зависеть. Ты застрянешь в этой иллюзии, поддашься коварному искушению, а затем забудешь про настоящую жизнь, неужели ты не понимаешь этого? Неужели ты не в силах понять, насколько бесценна любая жизнь, какой бы ужасной она ни казалась порой? Ты можешь сделать большее для себя, Лисси! – Даже если и так, даже если мне действительно хочется сбежать, – мой голос стал надрывистым от наплыва эмоций, – какое тебе до этого дело? Какое ты имеешь право вмешиваться в мою жизнь и что-то пытаться в ней кардинально изменить? Анри замолк, гневно стиснув зубы. Я взглянула на него, ощутив на себе холод его взгляда. В этих глазах читалось сейчас проклятие. Я уже когда-то видела это настроение, и парень, будучи таким, заметно менялся. Мне стало жутко. Между нами было расстояние, но даже так я чувствовала, как он сдерживается, чтобы не выпустить на волю того зверя, скребущегося в душе. Небо над нами затянулось пугающими клубами туч. Вечерний тёплый закат мгновенно померк, и стало мрачно. В сумраке мне показалось, что зрачки Анри светятся презрением. Но почему он так меняется, стоит лишь мне заговорить о своей жизни? – Лисси, ты не знаешь, – вполголоса прошипел парень, – если бы ты помнила всё, то я бы расправился с тобой самым жестоким образом. Ты даже не представляешь, что натворила, а когда ты говоришь что-то подобное, то я мгновенно вспоминаю, как сильно я тебя… ненавижу!!! Его вопль эхом отозвался по округе, и в этот же момент над нашими головами зловеще сверкнул зигзаг молнии, проделавший кратковременную трещину в небе. Я ошарашено продолжала держаться на расстоянии. С Анри происходило что-то странное. Он оскалился, и его лицо исказилось, как от боли. Нас обдало порывистым ветром, предвещающим страшную грозу. Я закрылась руками от хлёстких потоков. Нужно убираться отсюда, но как мне это сделать? Я ведь не могу проснуться! Обернулась назад. Парень упал на колени, запустив дрожащие пальцы в разлохмаченные волосы, и болезненно взвыл: – Лисси, Лисси, Лисси, – начал бормотать он, словно в трансе, – зачем ты так, Лисси? Зачем? – его голос стал походить на скуление. – Зачем, Лисси? Зачем ты это сделала, Лисси? – хныкнул он, а я с расстояния заметила выступившие слёзы на его глазах. – Зачем? Лисси…Зачем? Он продолжал повторять одно и то же, неморгающими глазами уставившись куда-то сквозь пространство. Порывы ветра усиливались, становясь всё более яростными и беспощадными. Ещё чуть-чуть, и от этого мира не останется ничего! Я отчаянно искала взглядом помощь, но почти сразу осознала, что здесь мне никто не поможет. Анри вёл себя пугающе, а мои чувства подсказывали, что парень не притворяется, и с ним действительно что-то не так. Что мне делать? Что же мне делать? – Я один!!! Я остался совсем один!!! – нечеловеческим голосом взревел парень. – Никто больше не вспомнил обо мне!!! Меня колотило от дрожи. Дыхание сбилось, и перед глазами всё медленно начинало расплываться. Анри продолжал биться в агонии, онемевшими пальцами выдирая из своей головы клочки чёрных волос. Что-то словно убивало его изнутри, и выглядело это всё едва вменяемо, но до жути правдоподобно. Я должна что-то предпринять. Что я могу сделать? Как я могу помочь этому психу, у которого начались неизвестные мне приступы? Это сон, но ведь он не принадлежит мне, верно? Успокойся, Олли, и дыши. Сейчас всё в моих руках, на самом деле. Я шагнула сквозь ветряной вихрь, разделяющий нас. Анри не видел меня, продолжая издавать мучительные стоны. Я справлюсь. Я…верю в себя? Беспощадный ветер больно бил песчинками и норовил хлестануть прямо по лицу. Я отважно пробиралась сквозь ветряную завесу, прячась от невидимых ударов стихии. С горем пополам мне удалось подойти ближе к Анри, и я увидела его страдания вблизи. Да, я абсолютно ничего не знаю о нём, не знаю, кто он и что ему пришлось пережить раньше. Но ведь он хотел помочь мне, вопреки своей ненависти, причина которой оставалась до сих пор неизвестной. Я наверняка причинила ему боль своими словами, и сейчас нужно было предотвратить эту ошибку. Я абсолютно не знала, чем могу помочь, но здесь кроме меня никого больше не было, и я чувствовала, что в моих руках было нечто важное. Парень, продолжая издавать надрывистые стоны, согнулся, едва не упав лбом в землю. Я наклонилась к нему и прикоснулась к прохладным рукам, яростно вцепившимся в тёмные волосы. Его пальцы чуть расслабились от моего прикосновения, я сжала охладевшие дрожащие запястья и убрала прочь от многострадальной головы. – А…Анри, – мне нужно было как-то вернуть парня в чувство, но пока что от меня самой мало было толку, – у…у… успокойся! Тот не слышал меня, а мне становилось ещё страшнее от нахождения рядом с ним. Меня трясло, однако себя-то я хоть как-то ощущала в здравом уме, а вот Анри совсем потерял контроль над собой. Что же с ним такое? Я держала его за запястья, не давая бесконтрольным конечностям вновь вырвать очередной клочок волос. Мне следовало успокоить себя прежде всего. Воспользовалась уже знакомой методикой, которая всегда работала и помогала мне. Глубокий вдох. Выдох. Ещё раз: вдох-выдох. – Анри, – я попыталась достучаться до обескураженного парня. Он пускай и замолк, но всё ещё оставался в сомнительном состоянии. Его руки расслабились, я осторожно отпустила запястья, а затем положила ладонь на взъерошенную макушку. Оставаться рядом – это всё, что я могла сделать для Анри. – Анри, – повторила я, – ты не один, слышишь? Это звучало так трогательно. Подобные моменты порой проскакивают в сюжетах драматических сериалов, поэтому я постаралась вжиться в роль того спасителя, который в самый трудный момент готов прийти на помощь и сказать нечто банальное, но обнадёживающее. Я провела ладонью по взъерошенным прядям, а сама медленно покраснела. Боже, я глажу парня по голове! Вообще-то, это так… мило. Да о чём я только думаю? Я помотала головой, прекратив сие действо. – Анри, опомнись! – я безнадёжно потрясла его за плечи. Парень внезапно вздрогнул, задрав голову и посмотрев мне в глаза. Я продолжала находиться в придельной близости, не зная, делать ли шаг назад или моя помощь ещё может понадобиться. Дыхание спёрло. Мутный зелёный взгляд обрёл былое спокойствие. Буря, бушевавшая вокруг нас, постепенно затихла, а в затянутом тучами небосводе показались солнечные прорези, развеивающие мрак. Я молча смотрела на парня, он в ответ смотрел на меня как бы с непониманием. Из моей груди вырвался облегчённый вздох, в ногах почувствовалась слабость, отчего я попросту осела вниз, напротив Анри. Мне всё ещё было не по себе. – Что произошло? – подал голос тот, разглядывая свои ладони. В его словах исчезла наигранность и весь пафос. Обычно это называют серьёзностью, что мне показалось совсем несвойственным для кого-то вроде Анри. – Ты совсем не помнишь? – дала замечательный ответ я. – Не помню, – мрачно буркнул Анри, – неужели это опять со мной произошло? – Что с тобой такое? Ты напугал меня. – Ты не должна об этом знать! – неожиданно рявкнул тот. – И видеть это тоже не должна была! Я испуганно съёжилась. Что происходит, чёрт подери? – Это опять произошло, – под нос проговорил парень. – Что – это? Анри поднялся. Я молча проследила за ним взглядом. В лице моего мучителя осталась какая-то тень. Парень был сам не свой, и мне это совсем не нравилось. Он, выпав из кратковременной задумчивости, тут же вспомнил про меня, сидящую в глубоком размышлении. Парень наклонился ко мне, не спрашивая, ухватил за запястье и заставил встать. – Лисси, ты должна забыть про это, – он озадачил меня серьёзным хмурым взглядом, не выпуская моей руки. – П…почему? – Ты забудешь всё, что видела сейчас, – как бы утвердительно сказал тот, – случилось кое-что непредвиденное. Тебе не нужно знать это. – А не было ли это испытанием? – задумчиво пробормотала я. – Ну, раз ты смогла привести меня в чувство, то это вполне можно зачесть как испытание, – Анри едва заметно ухмыльнулся, вернувшись в прежнее состояние, – это действительно страшно выглядит, но ты почему-то не убежала, хотя в тот момент контроль над сном был полностью в твоих руках. – А что было бы, если бы я всё-таки убежала? – Ничего хорошего. Не спрашивай об этом больше, прошу тебя. – Ладно, – согласилась я, хотя ни черта не было ладно, – а что же будет в качестве сегодняшнего бонуса? – Хм, – Анри задумчиво улыбнулся, подойдя к краю крыши. Вечерний закат здесь не спешил гаснуть за горизонтом. Время протекало медленней обычного, что позволяло полноценно насладиться прекрасным мгновением. – Лисси, я из города, в котором ты выросла, – внезапно заговорил Анри. Меня передёрнуло. – Правда? – у меня чуть дыхание не оборвалось. – Так получается, что ты реальный человек? – Ну, как сказать, – вздохнул парень, – скорее да, чем нет. – Почему ты так об этом говоришь? – Потому что это загадка, Лисси. Загадка для тебя. Будет неинтересно, если я всё сейчас тебе расскажу. – Неинтересно, – проворчала я, – не надо ко мне относиться, как к ребёнку. – Но ты и есть ребёнок, Лисси. – Не думаю, что ты настолько старше, чтобы называть меня так. – На самом деле, я намного старше, чем ты думаешь. – Да тебе же и двадцати даже нет на вид! – вконец возмутилась я. – Возомнил себя старшим братом только. – Ты ещё не прошла те испытания, чтобы владеть такой информацией, – Анри бросил железный аргумент. Опять та же песня. Испытания, испытания… Да сколько можно! Кажется, я уже жалею, что не сбежала отсюда, пока у меня была возможность. – Но ты ведь не настолько жестокая, Лисси, – отозвался на мою мысль тот. – Подожди-ка, – внезапно меня осенило, – получается, ты и вправду за мной следишь в реальности? Парень только невинно развёл руками. – Ты как это делаешь?! – я подскочила к нему, едва не вцепившись в него руками. – А вот секрет, – Анри состроил идиотскую рожицу, – надоело мне уже твои вопросы слушать. Сама же знаешь, что я не буду на них отвечать. – Зануда, – буркнула я. – В этот раз я буду чуть снисходительней, – сделал важный вид тот, – и отправлю тебя в обычное сновидение, чтобы стереть тебе воспоминание о сегодняшнем происшествии. – Чего? – осмыслить всё удалось не сразу. В ответ на мой недоумевающий взгляд парень положил свою ладонь мне на макушку. Который раз он так делает, а мне до сих пор становится неловко, и ведь именно в такие моменты Анри кажется мне вполне дружелюбным человеком. Странно – почему? Его взгляд становился мягче, утрачивая весь тот дерзкий блеск. Это было для меня этаким знаком внимания, к которому я не привыкла. А его руки такие тёплые. – Спи, Лисси, – пронеслось нежным полушёпотом. Нас озарил яркий свет, в котором черты Анри, улыбающегося мне, медленно разбились на блики. Меня стало уносить в невесомость, в далёкий чудесный сон. Я позабылась, предавшись ощущению свободного полёта, и безучастно принимала всё то, что рисовали мне причудливые образы. Пропала осознанность, пропало всё то, что я успела возненавидеть за это недолгое время. Я видела дивный сон, светлый и тёплый, но такой грустный. Я помню, что видела что-то среди тех бликов, но так и не смогла вспомнить, когда проснулась новым утром с мокрыми от слёз щеками, а в глаза приветливо светили утренние лучики солнца. Я так и не вспомнила. Моё пробуждение сохранило лишь странное чувство, похожее на ностальгию. Это яркое зимнее утреннее солнце… Оно не печёт, а лишь приятно согревает, неосязаемо прикасаясь к щекам своими лучистыми ладонями. Это ощущение знакомо мне с детства. Помню последние предновогодние деньки, когда просыпаешься утром только оттого, что родители вполголоса спорят о том, что можно подарить близким, какие блюда готовить на новогодний вечер, брать вино или шампанское. И только полудрёма начинает возвращаться, а слух внезапно улавливает шушуканье о том, где лучше спрятать подарок от меня. Бодрящие слова. Любознательный ребёнок обязательно вскочит, чтобы подойти к двери и прислонить своё ушко. Но я не сделала так однажды. На мою постель падали яркие солнечные лучики, пробившиеся сквозь шторы. Я, заметив их, заворожено подставила ладонь под теплый поток, и мне показалось это чем-то необычным. Зимнее солнце совсем другое, оно греет осторожно, чтобы не разбудить ненароком уснувшую природу. Что-то особенное было в этом мгновении, и оно запомнилось мне, став ностальгическим ключом каждого похожего утра. Можно любоваться этим солнцем, заглянувшим сюда, а из коридора будет пахнуть мандаринами и морозной свежестью. Наступивший новый день прошёл обычно. Ничего нового не произошло, сериалы оставались те же, только музыку нашла новую – на том разнообразие обрывалось. Сама же сидела и озадаченно пролистывала свой ежедневник снов. Странно всё, о