Rise (СИ)

Не думал, что Дамблдор когда-либо заступался за меня в прошлом. Может быть, он понимал, в каком я был положении? Он определенно был более наблюдательным, чем другие. Но это осталось в прошлом, а сейчас, как я и думал, без содействия Грейнджер здесь не обошлось. В этом она тоже не изменилась — оставалась такой же великодушной.

— Директор, я благодарен за ваши слова. Знаю, что будет трудно, потому и не уверен в своем решении. Я теперь слабее других студентов, сомневаюсь, что добьюсь значительных успехов в учебе, — сказал я тихо.

— В любом случае так вы добьетесь больших результатов, чем если будете сидеть дома, — ответила мне МакГонагалл. — Однако решать вам, я не настаиваю.

— А как быть с моими перемещениями по замку? — задал я один из самых важных вопросов.

МакГонагалл задумалась, но не выглядела сильно озадаченной.

— У вас, как вижу, уже есть неплохое решение для этой задачи. Вы самостоятельно переместились из Хогсмида сюда, я права?

— Да, но это стоит серьезных затрат силы. Не знаю, смогу ли постоянно так перемещаться. Дома, как правило, меня левитирует эльф. И потом, как же правило, запрещающее колдовать в коридорах Хогвартса? — спросил я.

— Из всякого правила возможны исключения. Мистер Малфой, я предлагаю следующее: вы будете перемещаться самостоятельно, так, как вы это делаете сейчас, с помощью заклинаний, а если сильно устанете — воспользуетесь помощью эльфа. Я могу вам позволить привезти его сюда, он будет жить вместе с остальными домовыми эльфами, помогать им по мере необходимости, и приходить вам на помощь, когда вы его позовете. Идет?

— Да, конечно, так было бы хорошо, — я не мог поверить, что она готова идти на уступки для меня.

— Только, Драко, учтите, что поблажек в учебе не будет. Вы будете обычным студентом, и относиться преподаватели к вам будут так же, как и к другим, — строго сказала МакГонагалл.

— Да, я понимаю. Директор, я не могу дать сейчас окончательный ответ. Мне нужно подумать. Вы дадите мне время? — спросил я.

— Несколько дней у вас есть. Сегодня вторник, пришлите мне письмо до пятницы. Это крайний срок. Каким бы ни было ваше окончательное решение, оповестите меня о нем. Договорились?

— Да, директор МакГонагалл. Спасибо, — нельзя сказать, что я был доволен таким ответом, я хотел больше времени на размышления, но и так уже было неплохо.

— Мистер Малфой, позвольте задать вам личный вопрос, — проговорила тихо МакГонагалл.

Я молча кивнул.

— Насколько плохо ваше состояние?

— Травма позвоночника. Ног я не чувствую. Зелье, возможно способное мне помочь, заказать во Франции не получится, — спокойно ответил я.

— Вы, должно быть, испытываете постоянную боль? — спросила она, глядя мне в глаза.

— Да, но я уже научился с ней жить.

— Принимаете обезболивающие зелья?

— Только в редких случаях.

— Понятно. Что ж, спасибо за честный ответ. Если вы все-таки решите возобновить здесь учебу, я попрошу мадам Помфри подумать, чем вам можно помочь. Возможно, есть какие-то зелья, которые хоть немного облегчат вашу жизнь.

— Спасибо, директор, — искренне сказал я. Говорить было больше не о чем, так что я полез в карман мантии за волшебной палочкой.

— Может, все-таки чаю? — предложила МакГонагалл.

— Нет, благодарю, мне уже пора, — отказался я.

— Ну тогда я попрошу сейчас запрячь повозку, и фестралы доставят вас в “Три Метлы”. Вы ведь там остановились?

— Я сам доберусь… — начал я.

— Мистер Малфой, я вижу, что вы устали. Не нужно отказываться от помощи, если вам ее искренне предлагают, — строго сказала МакГонагалл.

— Хорошо. Спасибо, директор, — согласился я, потому что действительно был уже на пределе сил.

— До свидания, мистер Малфой. Не забудьте, я жду вашего письма до пятницы, — она поднялась со своего кресла, — ожидайте возле парадного входа, повозку подадут туда.

— Спасибо, директор МакГонагалл. До свидания, — я собрал остатки сил и направил свое кресло к выходу.

Ждать мне не пришлось, когда я спустился вниз, повозка уже стояла у входа. Хорошо все-таки, что мне не пришлось самостоятельно перемещаться в Хогсмид, на это требовалась серьезная концентрация, а мне было о чем подумать в пути. Предложение было таким заманчивым. Хоть на время, но это могло оживить мое однообразное существование. И кто знает, к каким результатам приведет эта авантюра? Вариантов развития событий было очень много. У меня даже разболелась голова от всех этих мыслей. Нужно было ехать домой и там уже принимать решение на свежую голову.

Я решил не ночевать здесь, а вечерним поездом отправиться в Лондон. Осталось только сообщить эльфу, чтобы ждал меня на вокзале, что я и сделал сразу же по прибытии в “Три метлы”.

Оказавшись в вагоне, я безо всяких церемоний улегся на диван — сидеть больше не было никаких сил, и, как только поезд тронулся, а я убедился, что неожиданных попутчиков сегодня не будет, провалился в сон.

Мне снилась Грейнджер. Она просто сидела у окна в купе поезда и беззаботно смеялась какой-то шутке. Яркие лучи заходящего солнца бросали отблеск на ее темные волосы, и казалось, что они светятся изнутри. Отсмеявшись, она заправила прядь искрящихся волос за ухо, и явно собиралась сказать что-то…

Я проснулся от того, что движение прекратилось, поезд прибыл на вокзал Кингс-Кросс.

*

Уже дома я задумался над тем, что мог значить этот сон. Грейнджер никогда еще не снилась мне в таком беззаботном сне, оба раза она оказывалась в моих сновидениях в переломные моменты жизни. Было даже интересно, что же она хотела мне сказать в сегодняшнем сне. Хотя все это были незначительные мелочи, которые можно было смело выбросить из головы, что я и сделал.

В вечер приезда домой я поделился последними новостями с мамой. Она, казалось, была в восторге от затеи с моей учебой в Хогвартсе. Она сказала, что это шанс вернуть фамилии Малфоев былое уважение, вся ее надежда была только на меня. Я не воспринял всерьез ее энтузиазм, но принял к сведению ее мнение. Она верила в меня, это дорогого стоило.

Сославшись на сильную усталость, я отправился к себе в комнату, надеясь отдохнуть и, по возможности, найти правильное решение.

Однако мне приснился странный сон, в котором я увидел самого себя.

Счастливый и беззаботный, я шел по коридору Хогвартса, держа в руке учебник по зельеварению. На душе было так легко, казалось, вот-вот должно случиться что-то очень хорошее. Я дошел до конца коридора, где рядом находились две массивные двери: одна — серого цвета, а другая — оранжевого. На обеих висели замки. Я подергал оба замка, они не открывались. Но я знал, что назад дороги не было, мне нужно попасть именно туда, куда вели двери. В поисках решения я зачем-то открыл учебник, который по-прежнему держал в руке. Из него выпал ключ и маленький конверт. Открыв его, я обнаружил записку. Она гласила: “Не стоит бояться яркого солнца, пусть ты и просидел в темной комнате долгое время. Солнце тебя согреет. Не стоит бояться ночи, пусть ты и насмотрелся кошмаров во сне. Ночь подарит тебе отдых и придаст сил для новых свершений. Не стоит бояться себя настоящего, пусть даже ты далек от идеала. Только будучи собой, можно найти счастье. Прогони от себя страх, и поймешь, что ты способен стать лучше. У тебя уже есть все, что нужно, чтобы открыть одну из этих дверей, но ты должен понять, в какую из них хочешь войти. Не оставайся на пороге — двигайся вперед”.

Это были какие-то бредовые нравоучения. Я поднял ключ, выпавший ранее из учебника. Очевидно, этим белым ключом и нужно было открыть дверь. Но какую?

Я обернулся назад в попытке найти еще подсказку. Сзади не оказалось ничего, кроме плотной завесы тумана. Я испугался и кинулся к замку на серой двери. Ключ подошел, и замок со щелчком открылся, но открыть дверь я не успел. Она стала прозрачной, и я увидел, что было по другую ее сторону.

Там в центре комнаты стоял одинокий черный стул, а на нем сидел мой отец в маске Пожирателя. Внезапно что-то его заинтересовало в окне слева, он приподнялся, однако как-то неуклюже дернулся и снова сел на стул. Сжал кулаки и с силой ударил себя по ногам. Затем потянулся к маске, и я увидел лицо, что скрывалось под ней. Это был не отец. Это был я, только гораздо старше! Лицо того, взрослого меня, было перекошено от злобы. Затем в комнате появился заплаканный Тинки и подошел к стулу, протягивая своему хозяину колдографию, на которой также было мое изображение; с кривой ухмылкой и безумным взглядом я кричал на какую-то пожилую женщину, замахивался на нее кулаком, а она скрючивалась, стараясь стать незаметной. Когда она отняла руки от лица, стало понятно, что тот мой образ на фотографии замахивался на маму. Сидящий на стуле взрослый я увидел колдографию, поднял волшебную палочку и закричал: “Авада Кедавра!” — зеленый луч ударил эльфа, и тот упал замертво.