Успокой моё сердце (СИ)

Затаиваю дыхание, застывая на самом краю кровати. С трудом понимаю, что должна после такого резкого рывка оказаться на полу, однако каким-то чудом все ещё нахожусь здесь.

Запоздало ощущаю прикосновения длинных пальцев, впившиеся в правую руку. Они меня держат.

Крепко сжав губы, набираюсь смелости и оборачиваюсь. Не знаю, кого увижу, не знаю, что буду делать, но при этом все равно перебарываю себя. Почему-то кажется, что так будет лучше. Проще. Не так болезненно.

Джеймсу нравится, когда я подыгрываю. Тогда он мягче и спокойнее, и…

Малахиты, светящиеся в темноте, застывают на моем лице, выбрасывая из головы все иные мысли, не связанные с ними.

Давлюсь воздухом, когда узнаю Эдварда. Не Маркуса, не рабочих, не Кашалота… Эдварда! Моего!

Нечленораздельно бормоча имя мужчины, резко изворачиваюсь на простынях, за мгновенье ока меняя положение тела. Прижимаюсь к его правому боку, находящему в моей доступности, и стискиваю пальцами серую пижаму, надеясь, что не разорву её в клочья.

- Пожалуйста, - шепчу я, с трудом пересиливая всхлипы, - пожалуйста, не от… не отдавай меня! Пожалуйста!

Не боюсь его. Знаю, что только этот человек в состоянии помешать Джеймсу вернуться в мою жизнь и пообещать личную неприкосновенность. Даже Джаспер, как ни прискорбно, ничего не сделает, если Каллен приговорит меня.

Молю, не сдерживаясь. Не могу больше притворяться. Нет сил.

- Что случилось? – мужчина выглядит растерянным и потрясенным одновременно. Убирает руки, будто я рыдаю из-за них.

«Отдаст» - нещадно сообщает сознание.

НЕТ!

- Я хорошая… - плачу, боясь впасть в окончательное безумие от страха, - я все сделаю, Эдвард… все, что с-скажешь… я буду… я буду хорошей!

- Ты и так хорошая, - когда их обладатель, наконец, приходит к относительному пониманию происходящего, холодные пальцы все же касаются моего тела – осторожно, словно фарфора. Оно пробыло под одеялом весь тот отрезок ночи, который прошел до кошмара, но, тем не менее, не согрелось. Меня начинает трясти заново.

- П-п-п-пожалуйста, - выгибаюсь, сильнее приникая к нему. Эдвард теплый. - Он за мной пришел, они пришли… пожалуйста!

Пусть поверит, что не лгу. Пусть скажет «да»!

- Никто не пришел, - мой похититель качает головой, вынуждая прижаться лицом к своему плечу, - тише, Белла, Джером спит. Здесь никого нет, кроме нас.

Имя мальчика немного отрезвляет.

Затихаю, но выпускать моего похитителя не планирую – сильнее сжимаю его майку. Если разожму руки, несомненно, потеряю и его. С кем же тогда?.. Кто же тогда?..

- Не отдавай…

- Хорошо.

- Хорошо? – затаиваю дыхание, отчаянно надеясь, что не ослышалась.

- Да. Хорошо, – он кивает, - а теперь закрывай глаза.

- Эдвард, мне страшно… - скатываюсь до самой низкой ступени откровения. Мне уже нечего скрывать. Тем более – теперь.

- Не бойся, - мягко советует бархатный баритон, когда, чувствуя прикосновения к своим волосам, я судорожно вздыхаю. Затихаю, насколько это возможно, пытаясь сосредоточиться на осторожных движениях мужчины на них.

Считаю касания, пытаясь успокоиться.

Двадцать семь. Тридцать…

- Останься со мной, - наскоро вздохнув, прошу я. Ближе, чем лежу, подвинуться уже не получится, но я все равно пытаюсь.

- Я и так здесь, - он разговаривает со мной, словно с маленьким ребенком. Мягко, ласково. Как когда-то делал папа. – Засыпай.

Внимая его просьбе, не убирая рук, вправду закрываю глаза, планируя хотя бы попытаться заснуть.

…Как и следовало ожидать, не удается. Впрочем, в тихом лежании тоже есть свои плюсы. Я успокаиваюсь. Облик Джеймса постепенно растворяется, а Маркус пропадает и того раньше.

С Эдвардом мне не страшно. Его «не бойся» - очень действенное лекарство.

Когда окончательно уходят в забытье все следы истерики, а кошмар уплывает восвояси, я решаю, что должна поблагодарить мужчину.

Поднимаю голову, сморгнув слезную пелену, глядя на моего похитителя.

Зарождающаяся неловкость от случившегося, некий стыд, если можно так назвать это чувство, испаряется сам собой, когда я вижу его лицо при скудном лунном свете, падающем из прямоугольного окна.

Оно… мокрое.

Настолько мокрое, будто его только что окатили ведром воды.

- Эдвард? – пугаюсь, приподнимаясь, чтобы лучше рассмотреть его, - в чем дело?

С нового ракурса наблюдаю, что пот сплошной маской покрывает не только его лицо, но и шею, плечи, руки… Майка стремительно намокает на всем теле моего похитителя.

- Все в порядке, - пересохшие губы опровергают слова своего обладателя быстрее, чем он заканчивает их.

- Скажи мне, что делать, - оглядываюсь по сторонам, пытаясь сообразить, что нужно. В случае с ногой все было гораздо проще. Тумбочка – шприц – Эдвард. Система проста и понятна. А теперь… что теперь?

- Белла, потише, - малахиты опасливо наблюдают за спящим мальчиком, свернувшимся возле отца с противоположной от меня стороны.

- Что с тобой? – кусаю губы, стираю влагу с его челюсти. - Давай мы позвоним Флинну, пожалуйста!

Страх, укрытый сотней покрывал и запертый за семью замками - страх из той ночи - заново завладевает сознанием. Ощущаю, как панически боюсь потерять мужчину.

Каменная ограда… лес… венки…

Откуда во мне бралась сила тогда, в субботу? Из каких невидимых запасов поступала? Сейчас я чувствую себя не просто беспомощной, а, фактически, бесполезной.

- Не нужно, - Каллен медленно качает головой, - он говорил, что такое может быть, и это нормально.

- Не нормально, - отрицаю, полностью уверенная в своей правоте. Первые слезы возвращаются на лицо, создавая новые соленые дорожки, - не придумывай.

- Ложись, - он гостеприимно раскрывает объятья, пробуя вернуть меня на простыни.

- Не придумывай…

- Изабелла…

- Белла! – вздрагиваю, услышав имя, дарованное благоверным. - Я – Белла!

- Белла, - он поспешно исправляется, негромко вздыхая, - это была интересная змейка, вот и все. К утру все пройдет.

“Змейка”? Он о яде?..

Хочу возразить, но осекаюсь на полуслове. Мужчина так честно смотрит на меня, что не поверить равносильно предательству. Он не лжет. Он знает.

Знает ведь, да?..

- Принести тебе воды? – озабоченно спрашиваю, садясь на кровати, не зная, что ещё могу ему предложить.

Эдвард остается внизу. Он кажется мне хрупким и слабым, как ребенок. Почему-то ночью синева видна гораздо лучше, чем днем. А уж кожа… белая, вымокшая, туго натянутая – ещё чуть-чуть, и точно порвется. Не выдержит. Он ли меня успокаивал?..

Моя собственная слабость пропадает вместе с беспомощностью и ощущением бесполезности. Смотрю на Каллена и чувствую ту самую дьявольскую силу, как ночью.

Вот откуда она берется! Когда хочется его защищать.

- Не надо…

- Я сейчас, - пауза, которую он делает перед словами, побуждает меня к действию. Мгновенно встаю на ноги, наскоро ориентируясь, где здесь ванная. Заветная дверь виднеется как раз напротив кровати.

…Бегущая вода меня успокаивает. За те мгновенья, что прозрачная жидкость набирается в стакан, я прихожу в себя. Успеваю даже кинуть мимолетный взгляд в зеркало, но, поглядев в него, понимаю, что лучше было бы этого не делать.

Со спутавшимися волосами, раскрасневшимся лицом и вспухшими веками, я сама могу кого угодно напугать. В том числе и себя саму.

Мотнув головой, забираю свою ношу, возвращаясь обратно в спальню.

- Держи.

Каллен с величайшей осторожностью поднимает голову, следя за тем, чтобы малыш не проснулся. Его пальцы прикасаются к стеклянной поверхности, коротко по ней постукивая. Дрожат. Не могут удержать самостоятельно.

Помогаю ему, не убирая собственной руки.

- Спасибо, - бормочет Эдвард, жадно припадая к стакану. Вода исчезает почти так же быстро, как наполняла его.

- Ещё?

- Нет, - ответ звучит быстро, в какой-то мере даже испуганно, - ложись спать.

В этот раз решаю поверить ему на слово и, вздохнув, возвращаюсь на свое место на соседней подушке. Лежу так не больше минуты, а затем, боязно, но придвигаюсь к мужчине.