Мужчина без чести (СИ)

========== Глава 1 ==========

Он тоже считал, что это невозможно…

… Это случилось восемнадцатого ноября две тысячи тринадцатого года. Впоследствии не раз возвращаясь к этому воспоминанию, Эдвард навсегда запомнил тот злосчастный дождливый день, обещающий стать самым счастливым в его жизни.

В девять двадцать вечера их собрали в главном конференц-зале на срочное совещание — обычное дело: договора, бумаги, обсуждение текущих проектов. Но в девять сорок пять, по завершении сбора, мистер Элиот Паркер, приятно улыбнувшись и посмотрев на Эдварда странным испытующим взглядом, назвал настоящую причину их сегодняшней встречи.

И вот теперь, в десять ноль-ноль, он отныне не просто «главный менеджер Каллен», а действующий вице-президент мистер Каллен, гордо шагал по улицам Сан-Франциско, улыбаясь даже извечному ледяному дождю, густому туману и собачьему холоду, забирающемуся прямо под кожу.

Его внимание не отвлекали лужи, какими бы глубокими они ни были, его взгляд не касался кирпичных стен домов с непременным атрибутом рядом — граффити, и уж точно ему не было никакого дела до встречных прохожих. В толпе спешащих в этот вечер по своим делам людей он желал видеть лишь одни глаза — тёмно-карие, с маленькими смешинками в уголках. Здесь их не было и, в принципе, быть не должно. Они ждут дома. Наверняка с горячим ужином. Наверняка с теплой, хрустящей, только-только застеленной постелью.

У Эдварда потекли слюнки, едва он представил себе «Омара термидора от Изабеллы», готовящегося только по торжественным случаям, — заветная тарелка так и мелькала перед глазами. У Беллы потрясающая интуиция и, к тому же, она одна из немногих, кто верил в него с самого начала и будет верить до самого конца.

Отец сказал: «На зубной пасте денег не сделаешь. Если хочешь заниматься зубами, выбери профессию стоматолога — им хотя бы платят».

Он попытался огрызнуться, а Белла только мягко улыбнулась им обоим и, поправив его галстук, шепнула на ухо: «У тебя все получится».

И ведь получилось! Правда же, получилось! Ни одна компания во всем штате — да что там, в целом США — не добилась таких результатов, как та, которая призвана была утонуть в первый же год после открытия. Кто теперь не знает зеленых листиков мяты на белой упаковке с красной полосой посередине? Кто не представляет себе лёгкого малинового вкуса? Такого успеха Эдвард не ожидал и сам. Зато теперь, когда занял кресло вице-президента, сам искренне верил, что всё получится. Ещё больше получится, чем прежде. Только бы Белла была рядом.

И она была. За шесть лет их брака все свои обязанности, несмотря на повременную нехватку денег даже на самое необходимое, несмотря на трудности на работе, которую меняла каждый раз, когда приходилось переезжать, несмотря на всё и всех — даже родных, с самого начала настроенных против её избранника — была рядом. И ни в один из многочисленных «чёрных» дней не сказала ни единого грубого слова.

Порой Эдварду казалось, что она незаслуженно сильно его любит. И что когда-нибудь за такую верность и преданность придется расплачиваться…

На очередном углу, в двух кварталах от их небольшой квартиры, взгляд мужчины наткнулся на магазин цветов. С витрины сияли красные розы, а в глубине за ними показались лилии. Розовые. Как она любит.

План в голове созрел мгновенно. И вот Эдвард уже заходит за стеклянную дверь с яркой надписью «открыто» и покупает заветный букет. Сегодня праздник. Сегодня лилии в самый раз. Тем более теперь нет нужды беспокоиться на тот счёт, что зелёные бумажки неожиданно кончатся.

Прекрасный аромат, которым сложно не наслаждаться, мгновенно заполоняет рецепторы мужчины. Всё-таки есть в цветах что-то необыкновенное, что-то волшебное… Не зря их так много в детских мультфильмах и цветных младенческих снах.

Теперь Эдвард идёт ровнее, теперь — немного медленнее. Обдумывает, как сообщить жене радостную новость наилучшим образом. Она догадывается, но не знает, а это две разные вещи — шанс увидеть полыхающие восторгом глаза ещё не упущен. Он достаёт мобильный, поглядывая на прозрачный экран с интерактивным меню. Вызовы. Зелёная трубка напротив имени жены. Одно касание — и на том конце зазвучит её голос.

Но нет. Не время, не так. Это слишком просто и ничуть не волнующе. Тем более, она далеко, и увидеть весь калейдоскоп эмоций на любимом лице никак невозможно. Лучше на пороге. Цветы — а потом благая весть. Так можно убить сразу двух зайцев.

Светофор на перекрёстке загорается красным. Улицы впереди уже не такие чистые и нарядные, как те, что возле огромного стеклянного офиса их компании, но жить тоже можно. А теперь, когда есть возможность получить втрое больший оклад, имеется возможность переехать куда-то в более престижное место.

Зеленый. Можно идти.

Асфальт здесь почему-то ровнее, чем на всём предыдущем пути, зато людей почти нет. Те, кто живёт по соседству, давно у себя дома, они, как правило, не любят поздние прогулки, а парочка тинейджеров, всегда сидящих на ступеньках подъезда, обычно появляются ближе к полуночи.

Эдвард обходит неудобно припаркованный «Форд» с едва заметным номерным знаком и, обойдя особо глубокую после недавнего дождя грязную лужу, двигается дальше. Упивается прогулкой и ночным свежим воздухом. Всё-таки иногда хорошо, что автомобиль ломается. Удобное средство передвижения не даёт сполна насладиться природой и погодой, царящей на улице. Из дома — в салон, из салона — в дом. Никакого разнообразия. Минус лишь в том, что завтра на занятия по скалолазанию Белле придётся добираться своим ходом, а это добрые два часа пути.

Улица поворачивает влево. Вот и тот самый переулок, который необходимо пройти на пути к подъезду. Он ничем не отличается от сотни других переулков во всём мире. Разве что после дождя здесь очень мокро и сыро, а два мусорных бака посередине явно не добавляют месту приятных ноток. К тому же, сегодня имеется ещё одно отличие: не горит фонарь. От отблеска соседнего Эдвард видит, что он разбит; камнем, судя по всему. Дети иногда бывают отвратительны.

Задумчиво глядя на лилии, что держит в руках, а потом на светящиеся впереди окна домов, мужчина думает о том, какой была бы их жизнь, если бы Белла когда-нибудь забеременела. За три года безуспешного хождения по клиникам всей Америки (вынуждали каждый раз передвигаться на новое место долгосрочные командировки) он боялся лишь страшного слова «бесплодие», которое, пока, слава богу, в карточке не стояло. Пелёнки, распашонки, маленькие ботиночки и соски, бутылочки с молоком и заградительные калитки на лестницу — чего же тут бояться? Он хотел быть папой. Хотел, чтобы рыжеволосый мальчуган или кареглазая принцесса кричали ему это слово, кидаясь на руки. И он бы гладил их, обнимал, пел песни, играл, наряжал вместе ёлку, позволяя украсить самую главную часть рождественского дерева — повесить верхушку в форме звездочки…

Но это пока было только мечтами. Доктора не говорили, что всё потеряно, и это здорово утешало, подпитывая мысли. Особенно Беллу. Она выросла в многодетной семье, и двое-трое малышей были для неё само собой разумеющимся. Никто в их роду, никто за всю историю их семьи не мучился с проблемой деторождения, как она рассказала. Скорее, всё было наоборот.

Потому её очень угнетало происходящее. И очень расстраивало. Иногда, после очередного обследования, приходя домой, она забиралась к нему на колени и долго, долго и безутешно плакала. Не жаловалась, не рыдала, не кляла весь мир. Просто плакала. Тихо и душераздирающе. Как маленькая девочка.

Эдвард ещё раз смотрит на лилии. На эти прекрасные цветы невообразимого цвета, на их стебли, бутоны… и знает, что скажет Белле на ухо сегодняшней ночью, когда она по-девчоночьи крепко и доверчиво прижмётся к нему, поправив сбитую простынь: «У тебя все получится».

Внутри переулка становилось всё темнее: свет фонарей за спиной давно потускнел, впереди стоящие — своего ещё не дали как следует, а окон с этой стороны домов, как назло, не было предусмотрено. Сплошные кирпичи и камешки на земле, местами разорванные неровным полукругом самой настоящей земли. Летом здесь, наверное, ещё и трава растёт.