Убежать от себя

Обе пятерки, словно давно мечтали о такой игре, яростно вступили в единоборство – они жертвовали качеством игры, построенной на скорости, но зато выигрывали психологически. Рябов прикинул, что минут пять такой игры можно себе позволить.

«А потом срочно перестроиться. Атаку начинать немедленно, без раската. И скорость, скорость, скорость… Вперед – и также быстро назад. Пока работают моторы…»

Ребята садились на скамейку, ошалевшие от борьбы, молчаливые и ничего не воспринимающие. Потому Рябов не делал замечаний, только сказал:

– Мальчики, если напрашиваются товарищи канадцы – возвращайте все с лихвой: на каждый втык таким же втыком! Но не заводиться.

Похоже, что завелся сам и «передержал» ситуацию. Сразу же последовало наказание. Формально был виноват защитник, внезапно отдавший шайбу на крюк канадцу, и тот открыл счет. Рябов считал, что виновник он, допустивший суету слишком долго. Извиняло одно: за гол, которому канадцы радовались искренне, как дети, хлопая автора перчаткой по шлему, тем самым глуша его и так ошалевшего от радости, канадцы отдали главное – верх в единоборстве. Каждый с каждым… Оно не реализовалось пока в цифрах, загорающихся на табло, но скрытые от тысяч глаз маленькие победы Рябова успокаивали – рано или поздно они обернутся забитыми шайбами.

И действительно, игра, внезапно для зрителей, но вполне закономерно для него, сломалась настолько, что в блокноте он отметил одиннадцать бросков по канадским воротам и только два по своим. И то дальних; безопасных. Рождалось малоприметное, но впечатляющее преимущество.

Рябов начал выпускать ребят на лед, подбадривая то жестом, то словом, словно дирижер, взвинчивающий темп исполнения и без того мажорной части симфонии.

Ему сегодня особенно нравился Глотов. Играл широко и свободно. Проход, который он предпринял, перехватив шайбу, между двух защитников, только по случайному стечению обстоятельств не закончился голом– оставшийся на льду осколок клюшки защитника, сломанной в борьбе, завалил Глотова у ворот. Лежа в немыслимой позе, Глотов успел протолкнуть шайбу мимо вратаря, но она попала в «трубу» и ушла к правому борту. Одна из трех явных возможностей взять ворота. Запас прочности в игре был для Рябова настолько очевиден и велик, что счет не огорчал. Решил в перерыве далее не говорить о неиспользованных возможностях.

В конце первого периода канадцы предприняли штурм, пытаясь закрепить успех. Отлично отыграл Гурков. В сложной ситуации он повторил один к одному прием, над освоением которого они бились с Виктором едва ли не месяц.

Рябов пометил в кондуите, что об этом надо непременно сказать в перерыве, а при разборе игры весь его построить на примере Гуркова – творчество может зиждиться лишь на полном освоении самого широкого арсенала тактических и технических средств. Нелегко ему приучать ребят часами, днями оттачивать комбинационные варианты…

Под громкое скандирование канадских болельщиков– приехало на матч, по словам знакомого спортивного журналиста, почти две тысячи земляков из Страны кленового листа – так и закончился первый период.

Канадцы уходили, поддавшись гипнозу трибунных воплей, довольные, но слишком усталые. В глазах своих ребят Рябов видел завистливую злость. Значит, второй период может вполне сложиться. Главное – не надо никакой накачки.

Ребята посбрасывали доспехи. Развалившись по лавкам, полоскали рот минеральной водой, ящики с которой вытащили на середину комнаты, и массажист команды открывал бутылки с лихостью опытного бармена. Рябова всегда удивлял и приятно поражал талант Олега Александровича делать все, за что бы ни брался, – то ли открывать бутылки, то ли жарить яичницы на сборах, не говоря уже о профессиональных навыках, – делать все с особым, только ему присущим блеском и ловкостью.

Рябов хотел сделать обычную паузу, чтобы дать ребятам немного прийти в себя, но пауза сложилась помимо его воли: в раздевалку руководитель команды ввел нашего посла, который принимал команду в день приезда. Старший тренер даже поморщился. Он представил себе, что может говорить дилетант в минуту, когда его кумиры проигрывают, да еще матч первостепенного значения. Рябов поморщился, и это не укрылось от внимательного взгляда посла.

Ребята, переговаривавшиеся между собой, умолкли, вопросительно поглядывая то на вошедших, то на Рябова, который редко кому разрешал входить в раздевалку. Они не раз были свидетелями, когда старший тренер выставлял титулованных болельщиков, сразу наживая в их лице если не врагов, то недоброжелателей точно. Но посол, пожимая руку, мягко сказал:

– Я понимаю, что помешал. Но позвольте мне сказать только, что желаю вам победы, верю в нее и буду болеть, невзирая на дипломатический этикет.

– Окажите об этом ребятам сами, – громко попросил Рябов, невольно смягчаясь под взглядом спокойных и умных глаз посла.

– А это позволительно?

– Вам – да!

– Я мало что понимаю в хоккее, -посол обратился к игрокам.– Но от этого мое самое сердечное пожелание победы не становится менее горячим. Вы покорили всех своей игрой. Я убежден – победите и сегодня. Мы отпразднуем вашу победу в посольстве как подобает. Успеха вам!

Ребята нестройно поблагодарили. Рябов вдруг гаркнул:

– А если как следует, по-армейски! Раз! Два! Три!

– Спасибо! – гаркнули парни, и дружный хохот – получилось так лихо, по-солдатски – сотряс раздевалку.

– Когда смеются проигрывающие, они не могут проиграть, – Рябов поднял руку, сочтя минуту наиболее подходящей для короткого разговора.– У меня нет особых замечаний. Так и играть: Витенька, вспомни, сколько сил и времени ты потратил, осваивая отбой кинжальной шайбы?! Считаю, сегодня все окупилось.

Виктор согласно кивнул головой.

– Все хорошо, – продолжал Рябов, – кроме того, что надо забивать! Период, несмотря на счет, за нами. Будьте лишь повнимательнее сзади. Время для рождественских подарков канадским товарищам истекло. Помните, если вы бродите по кругу, – Рябов сделал многозначительную паузу, – это может быть потому, что слишком часто срезаете острые углы.

Не все поняли, но все дружно засмеялись.

Перерыв закончился. Команда потянулась к выходу. Начинался второй период.

Рябов прошел в загон, сел на край скамьи рядом е игроками и принялся ставить в блокнот плюсы и минусы. Канадцы, видно подкачанные в перерыве, начали прессинг по всему полю, хотя и не доводя дело до грубой силовой борьбы. И вывод Рябова-«увеличить темп и помотать им душу» – оказался точен и своевремен. Канадцы начали опаздывать к шайбе и в своей зоне, и, главное, в нашей. Их атаки захлебывались на втором-третьем пасе. Это позволяло сразу же начинать контратаку, длинными передачами выводить вперед то одного, то другого крайнего нападающего.

Если бы молодые из третьей тройки не погорячились, они могли бы сравнять счет уже на пятой минуте. Рябов не успел даже пожалеть, что подобная ситуация сложилась для третьей тройки – «кормильцы» бы реализовали возможность наверняка, – как те сами создали голевой момент. Глотов артистически прокатился мимо защитника на одном коньке и, вытянув вратаря из ворот, отпасовал Чанышеву так, что Профессор мог подправить шайбу даже носом.

Через пятнадцать секунд Глотов мог забить еще одну, но Худс, тяжелый правый защитник канадцев, игравший в профессиональном клубе, но удивительно легко вновь ставший любителем – вернул несколько сотен долларов, полученных по контракту, – припечатал его почти на линии ворот. Худс даже не стал спорить с решением судьи и, не оглядываясь, покатился к ложе штрафников.

Рябов следил за ним особенно внимательно. Когда Федерация хоккея предложила заявить протест по поводу включения Худса в состав любительской сборной Канады, Рябов выступил против. Он убедил, что никакой одинокий Худс не в состоянии противостоять команде, если та готова как следует, а нашим парням небезынтересно для будущего попробовать, каков на прочность этот первый встреченный на льду канадский профессионал.