Такова хоккейная жизнь

Чтобы в полной мере осознать, как именно сложилась наша тройка, надо поговорить о моих партнерах. Валерий прошел в детстве армейскую школу и имел высокую мотивацию. Тарасов говорил, что Харламов довел до совершенства владение тремя скоростями — передвижения и маневра, реакцией на малейшее изменение ситуации, наконец, скоростью мышления. У него был свой фирменный стиль игры, копировать который было бессмысленно.

Мы с Володей Петровым всегда огорчались, когда его переводили в другие звенья, хотя, например, с Юрием Блиновым, талантливым крайним, играть было совсем неплохо, радовались его возвращению в строй после первой автокатастрофы. Он был мужественным парнем, сумел восстановиться после серьезных травм. Когда Валерий вышел на лед, то даже мы с Володей Петровым, казалось, знавшие его вдоль и поперек, удивились колоссальному стремлению Харламова вернуться к фирменной игре. Он, наверное, мог бы играть долго, не меньше, чем я. Но от его услуг отказались в сборной, не пригласили в 1981 году на розыгрыш Кубка Канады. И вскоре он вместе с женой погиб автокатастрофе. Это было для всех, кто его любил, страшной трагедией.

Владимир Петров — игрок и человек со сложным характером. Он был замечательным игроком, смелым, настырным. Отличался классной силовой борьбой, умел забивать. По жизни его можно отнести к людям, обладающим аналитическим складом ума, прагматичным. Не случайно он успешно занимался общественной деятельностью, был президентом Федерации хоккея России. Затем вернулся к тренерской работе.

Я был неудобным для соперника игроком. Не стесняясь, шел на ворота, крутился на пятачке. Конечно, били меня нещадно, но я лез к воротам, на пятачок. Это соперникам не нравилось, но я не уступал, отвечая жесткостью. Много для крайнего нападающего забивал. Причем часто за счет того, что, находясь на пятачке, старался подправить шайбу, и та, изменив направление полета, оказывалась в воротах, неплохо получалась игра на добиваниях. Я сам никогда не считал заброшенные шайбы, но, конечно, по прессе знал, что вхожу в списки лучших бомбардиров. Если обратиться к статистике, можно выяснить, что ряд наших нападающих почти ни в чем не уступают профессионалам из НХЛ, рекорды которых считаются фантастическими. Очевидно, что с достижениями Марио Лемье, Уэйна Гретцки, Горди Хоу поспорить сложно. К тому же у нас игр меньше, да еще в начале карьеры мои передачи никто не считал. Вот в сезоне 1969–1970 годов забросил 40 шайб в 44 играх. А сколько голевых пасов сделал — не знаю. Если подсчитать все его показатели в основных турнирах, то, по данным пресс-службы СКА (Санкт-Петербург), получается 851 матч, 623 гола и 302 передачи. Это — 925 очков. Не хватает пасов двух сезонов. И еще данных о розыгрышах Кубка СССР. Причем у многих других классных советских нападающих статистика впечатляющая.

Но не всегда дело шло как по маслу. Я долго не мог забросить свою четырехсотую шайбу. Как будто заколдовал кто, игр шесть ничего не получалось. Потом, во встрече с рижским «Динамо», все-таки это удалось. Потом вратарь динамовцев Михаил Василенок говорил: не мог кого-нибудь другого огорчить, теперь меня всю жизнь по этому поводу будут вспоминать.

Я до сих пор считаю, что наши взаимоотношения с Петровым и Харламовым сыграли далеко не последнюю роль в том, что тройка стала ведущей в стране и на мировой арене. И как этого непросто было добиться при потрясающей конкуренции! Ясно, что на тренировках работали в полную силу. Это вообще было свойственно ЦСКА с его победным менталитетом. Было трудно, но я считаю, что требовательность всегда идет на пользу, многим, понимавшим это, она продлевала спортивную жизнь. Мы не были исключением, но по не зависящим от нас причинам мне и Володе пришлось уйти из ЦСКА раньше времени, а Валерий погиб.

Пожалуй, главной причиной взлета тройки, кроме всего прочего, можно считать человеческий фактор. Мы уважали друг друга и, когда кто-то ошибался, никогда не выражали недовольства, разговаривали по делу. Это помогало легче переживать трудности, сохранять нервную энергию, с настроем тренироваться, с желанием — играть.

Однажды Харламов, когда кого-то обыграли с крупным счетом, сказал: какие же мы ненасытные! Забросили одну шайбу — мало, две — мало, три — тоже мало. Он довольно точно охарактеризовал нашу суть. Мы не умели останавливаться, во всех играх стремились побеждать, каждую атаку завершать голом.

Конечно, сложно было беспрерывно выигрывать чемпионаты СССР. Например, нас обходили спартаковцы, имевшие почти всегда два классных звена, «Крылья Советов» под руководством Бориса Кулагина, который взял туда с собой из ЦСКА звено Лебедев — Анисин — Бодунов и сделал его звездным. Тем не менее, мы свои отрезки проигрывали крайне редко.

В сезоне 1968–1969 годов, когда «Спартак» опередил ЦСКА, втроем забросили 100 шайб: 37 — Харламов, 36 — я, 27 — Петров. Этот чемпионат закончился большим скандалом. В последнем матче со «Спартаком» ЦСКА, чтобы стать первым, был обязан только побеждать. Тогда третий период делили на две половинки. На табло тогда отсчитывали игровое время в обратном порядке — от 20 минут. И вот мы сравниваем счет — 2:2. На табло высвечиваются цифры 10.01. Но судьи о чем-то переговорили с арбитрами, следящими за хронометражем. И объявили — шайба не засчитывается, поскольку точное время показало, что половинка периода завершилась. В тот момент Анатолий Тарасов дал нам команду не выходить на лед. Он особо ни с кем не спорил, а просто показывал на табло. Незапланированный перерыв длился, как минимум, минут тридцать. К Анатолию Владимировичу подходили руководители федерации, Спорткомитета СССР, ЦСКА, но он был непреклонен. Лишь после того как пришли из ложи, где находился Леонид Ильич Брежнев, игра продолжилась. И мы, увы, уступили 1:3. Скорее всего потому, что были выбиты из колеи.

В чемпионате 1969–1970 годов ЦСКА сыграл здорово. Не подкачали и мы. Володя стал сильнейшим бомбардиром — 51 шайба, я вторым — 40, в десятку вошел Валерий — 33. Всего забросили 121 шайбу в 48 матчах. К слову, если говорить о призе «Самому результативному игроку», учрежденному газетой «Известия», то мы его выигрывали за 13 сезонов, проведенных мной в ЦСКА, не раз. Что же касается приза «Три бомбардира», учрежденного газетой «Труд», то мы были его обладателями четыре раза, правда, в 1979–1980 годах со мной и Петровым играл юный Владимир Кругов. А однажды, когда к нам Анатолий Тарасов перевел Юрия Блинова, вместе с Анатолием Фирсовым и Владимиром Викуловым этот приз получил Валерий Харламов.

ЦСКА при мне три раза уступал первенство — два раза «Спартаку» и «Крыльям Советов». Кто-то считал, что армейцы выигрывали чемпионаты легко. Да, хоккеисты ЦСКА не раз первенствовали с солидным запасом прочности. В первом сезоне, который я проводил в клубе, ЦСКА финишировал с отрывом от «Спартака» с разницей в 13 очков (82 против 69). И побеждал главных соперников с солидным перевесом в счете. У московского «Динамо» в том же чемпионате выиграли все четыре матча, в одном — 9:2. Конечно, Тарасов гнал команду вперед, поскольку в 1967 году его обыграл Всеволод Бобров, приведший к «золоту» спартаковцев.

Каждый из нас чувствовал, что за победами и золотыми медалями стоит колоссальный труд в учебно-тренировочном процессе. Особенно я хотел бы отметить подготовительный период. Еще с лета закладывалась фундаментальная база, позволявшая играть стабильно. Помню, говорили: для того чтобы обойти ЦСКА, надо не столько с ним на равных играть, сколько не терпеть поражений в поединках с другими клубами. В 1970–1971 годах ЦСКА обогнал московское «Динамо» на семь очков. Тот чемпионат СССР мы играли в пять кругов. Так вот, в трех встречах динамовцы нас переиграли. Но в матчах со СКА (Ленинград) они потеряли пять очков, со «Спартаком» — шесть, а мы — по два. Вот примерно так выявлялся перевес армейцев. Собственно, речь идет о стабильности, психологической устойчивости. Нельзя падать духом, когда какое-то звено твоей команды играет неудачно. Надо выходить на лед и свое отрабатывать по полной программе.