Моя история

Самая идиотская из них касается событий, имевших место в конце сезона 1989 года.

В то время в Шато Айя, фешенебельной штаб-квартире «Бордо», заправляли Клод Без и его ассистент Дидье Куэку. Однажды утром, перед уходом на тренировку, я увидел, что моя собака Балрин лежит, растянувшись на террасе. Она невыносимо жалобно скулила — это была мольба о помощи. Как я потом узнал, у нее только что случился сердечный приступ. В панике я позвонил ветеринару, но, к сожалению, то был выходной день. Я был убит видом страданий своей собаки. Только тот, кто любит животных, может понять, что значит потерять друга, который был со мной на протяжении двух лет. Я пропустил тренировку и появился в клубе лишь после полудня.

Много позже, когда я уже был в «Монпелье», президент клуба Луи Николлен дружески болтал со мной через несколько часов после того, как я подписал контракт. Но в его глазах было заметно беспокойство: «Скажи мне, Эрик, ты ведь не будешь пропускать тренировки, правда?»

Я хотел извинить этот вопрос тем, что организация сложного трансфера — дело хлопотное и утомительное. И потому мне пришлось отнестись с пониманием: двойной трансфер Кантоны и Стефана Пая в «Монпелье» был слишком серьезен, чтобы не отразиться на нервах президента. Я изобразил удивление: «Вы что, шутите, президент?» — «Нет, нисколько, В «Бордо» Дидье Куэку предостерег меня, что ты прогульщик».

На самом деле в «Бордо» я пропустил всего одну тренировку в то утро, когда умерла моя собака. Теперь вы видите, какой вред могут причинить недоброжелательность и любовь к вымыслам — из-за одного-единственного инцидента я приобрел дурную репутацию, которая сопровождала меня из клуба в клуб.

Я нисколько не жалею о том, что сделал в своей жизни, и, если бы мне снова пришлось повторить все завтра, поступил бы точно так же. Тот, кто сожалеет, не может смотреть на себя в зеркало. Разочаровывая других людей, он прежде всего разочаровывает самого себя.

Если ты взрослеешь, это вовсе не означает, что ты должен предать свою юность и ее склонность к крайностям. Я, несомненно, изменился: теперь я бы уже использовал иные слова, говоря об Анри Мишеле, но все равно был бы настроен против него так же, как и тогда. И точно так же я вступил бы в борьбу с Жан-Клодом Лему, если бы было нужно (эту историю вы сможете прочесть дальше в этой главе). И вместе, уверен, мы бы все равно выиграли Кубок Франции. Я бы никогда не стал уважать Раймона Гуталса, тренера «Марселя», потому что он никогда не уважал своих игроков. И я всегда буду повторять, что встретил истинного джентльмена в лице Франца Беккенбауэра, когда он пришел в «Марсель», и то же самое относится к Мишелю Платини.

Итак, со всей честностью, я буду вновь переживать все эти события, чтобы попытаться найти ответ на вопрос: почему я приобрел репутацию трудного игрока, создающего проблемы? И, проведя более десяти лет в профессионала ном футболе, должен сказать, что этих событий не так много, как некоторым хотелось бы верить.

Наверное, самый противоречивый инцидент случился летом 1988 года, когда я уже больше года играл за национальную сборную и выступал также за молодежную команду. Но начало истории было положено за год до этого.

12 августа 1987 года сборная Франции прибыла в Берлин, где еще стояла стена. Мы сыграли не лучшим образом, и Западная Германия выиграла — 2:1. Но именно в том матче я забил свой первый гол в футболке сборной — в день своего дебюта. Вскоре после этого люди стали говорить и писать о том, что Франция наконец нашла нападающего, которого ей не хватало долгие годы.

. Но в то время как в раздевалке молодежной сборной Марка Буррье рекой текло шампанское, национальная команда Анри Мишеля испытывала проблемы. 14 октября 1987 года Норвегия сыграла с нами вничью на «Парк де Пренс». Разница между двумя французскими сборными в то время казалась огромной.

Месяц спустя, 18 ноября, Восточная Германия приехала и устроила нам взбучку — 1:0. На, глазах 26000 зрителей мы проиграли последний отборочный матч чемпионата Европы. Вскоре мы не сумели попасть и на чемпионат мира. . А в молодежной сборной все было иначе. Мы сокрушали всех соперников без видимых усилий. Юность дерзка, особенно когда чувствует свою силу. Играя за первую сборную, я жалел о том, что не испытываю той радости, которую приносит каждый матч за молодежку, руководимую типичным южанином, добрым, мягким и полным энтузиазма Марко Буррье.

Анри Мишель, диспетчер великой команды «Нанта» 60-х, был, на мой взгляд, прекрасным игроком, но плохим тренером. Руководитель в любой области должен уметь выдерживать бремя давления и ответственности, как бы сурово его ни критиковали. Меньше чем за два года Анри Мишель попробовал в своей команде 50 игроков. Мне казалось, что при комплектовании сборной он слишком часто позволял себе поддаваться влиянию комментирующей его действия спортивной прессы.

Когда ты не уверен, ты боишься.

И тогда я взорвался. Как всегда, я сказал именно то, что думал, не скрывая ничего. Товарищи по команде думали точно так же, но им не хватило смелости сказать то, что могло бы сбросить их с пути, намеченного для них с самого детства. В специальных футбольных школах, как и в армейских тренировочных лагерях, главный закон прост и однозначен: не задавай вопросов! Многие из моих партнеров усвоили урок. Я, должно быть, позабыл его.

В предшествовавшие моему срыву месяцы в личном плане у меня все складывалось очень хорошо. 23 марта 1988 Года в Бордо мы выиграли у Испании — 2:1. На протяжении двух лет мы играли плохо и разочаровали своих болельщиков. Победа над Испанией, хоть это и был товарищеский матч, посеяла зерна надежды на возрождение. Голы Пасси и Луиса Фернандеса придали нам сил. Я чувствовал себя хорошо: я люблю выигрывать.

Но празднования только начинались. Месяц спустя в Греции наша молодежная сборная в первом финальном матче чемпионата Европы добилась ничьей — 1:1, что давало нам прекрасные шансы на победу дома.

Будущее французского футбола представлялось радостным и светлым.

«Марсель» купил меня летом за 22 миллиона франков (тогда это было около 2,3 миллиона фунтов). Я сразу оказался в центре внимания французского футбольного мира; у меня не было времени ни на ошибку, ни на адаптацию к новой команде. Прошло пять матчей в новой футболке, а я так и не забил ни одного гола, хотя несколько все же создал.

17 августа 1988 года я забил свой первый гол за «Марсель» «Матра-Рэсингу» — команде, в которую едва не перешел. На следующее утро тренер национальной сборной объявил состав из 16 игроков на матч с Чехословакией на «Парк де Пренс». Меня среди них не было. «Эрик сейчас не в лучшей форме», — прокомментировал Анри Мишель. После всего того, что произошло, это было жестокое разочарование.

И вот в субботу, 20 августа 1988 года, по-прежнему не в лучшей форме, я забил очередной гол «Страсбуру» в матче, в котором все у меня получалось. Мы выиграли 3:2 на глазах 40000 зрителей, а после матча я взорвался.

Свет, хлопушка, мотор! Камера включается, и в раздевалке Страсбурга происходит переполох. «Канто» теряет контроль и называет тренера сборной «мешком с дерьмом». Какая замечательная сцена!

Я очень быстро испугался, поняв, что попал в ловушку собственных слов. Но публика в тот вечер запомнила лишь эмоционально взвинченного молодого человека. Худшее она, без сомнения, додумала. Увидев себя позже на телеэкране и страницах газет, я испугался. Мрачное лицо во весь экран и акцент на словах «мешок с дерьмом».

Публика не зла. Она верит не всему, что видит, но то, что она увидела тогда, испугало меня. Я сказал все честно, но вид у меня был неуклюжий. Мне следовало постигать искусство коммуникации. История французского футбола запомнит, что я в определенном смысле подготовил почву для других.

Я выполнил роль бикфордова шнура. Когда меня подожгли, последовавший взрыв убедил всех в том, что страдания французской сборной могут закончиться и мы сможем возродиться. Я публично извинился за свое выступление и попытался объяснить ситуацию Анри Мишелю. Но наказание все же последовало. Вечером 9 сентября меня официально отстранили от сборной на год. Мне было запрещено проводить пять международных матчей, и я не смог сыграть в ответной финальной встрече за молодежную сборную с Грецией.