Как притвориться идеальным мужчиной (СИ)

— Зачем тебе такой, как я? Я ведь идиот и отлично понимаю это.

— А мне нравятся… идиоты. У тебя такая красивая рубашка! Было так смешно, когда ты надел ее и пытался мне понравиться! Без рубашки, я надеюсь, ты мне понравишься еще больше! А тебе она… идет! — она обняла его за талию, намереваясь все-таки соблазнить.

— Ты когда-нибудь поинтересуешься, что я к тебе чувствую? — улыбнулась Офелия.

— Я боюсь… твоего ответа.

— А ты не бойся ничего. Ну, так как?

— Что ты испытываешь ко мне, Барышня?

— Как официально! Как торжественно! Я люблю тебя, Рис.

— Никак не может этого быть, — он отрицательно помотал головой.

— Я люблю тебя с той самой минуты, как ты сделал мне предложение. Ты и раньше смутно волновал меня, заставляя биться сердце. Но в тот момент ты меня просто ошарашил! И я посчитала, что имею право теперь рассчитывать на взаимность. А теперь твоя очередь.

— В смысле? — не понял Дамарис.

— Ну, ты любишь меня с первого взгляда. Это понятно. А вот когда ты всем своим мужским существом почувствовал, что хочешь меня?

— Ты так откровенно заявляешь об этом!

— Да я уж боюсь не дождаться интимных отношений. Секс у нас будет, но, по всей видимости, на пенсии.

— Нет, я…

— Слава богу! Итак?

— В ту самую минуту, когда ты сказала своей сестре, что у меня нет игрушек. Вернее, есть только такие, что дочери твоей сестры не подойдут.

Офелия рассмеялась.

— Прелесть! Прелесть! Я напрасно сомневалась в своей сексуальности! Я… так ничего себе.

— О, да!

— Я просто пошутила, Рис.

— А я тогда… Словом, я спать не мог, ужинать не мог…

— У тебя что, встал, да?! — глаза у нее расширились и стали цвета антрацита, как у ее матери.

— Офелия, любимая…

— Наконец-то ты назвал меня по имени! А что произошло? — с любопытством спросила она.

— Ты же сказала, что любишь, — осторожно признался он.

— Так вот что ты мне обещал! Назовешь меня по имени, когда будешь уверен во взаимности!

— Да, именно так.

Офелия подошла к нему и на этот раз была более настойчива в стремлении раздеть его. Она расстегнула пуговицы на его рубашке и потянулась расстегнуть ремень на брюках. Он попытался убрать ее руку.

— Но ты хочешь меня, нет?

— Я… хочу!

— Тогда что тебе мешает? Теперь ты знаешь, что я тебя люблю, я знаю, что ты меня любишь… Что Джордж мизинца твоего не стоит… А Дарио мне был нужен только для того, чтобы понять, как тебя можно соблазнить…

— Да? — робко спросил Дамарис.

— Да! — решительно ответила Офелия.

— И что же сдерживает тебя?

— Совесть.

— Что?! — очень удивилась Офелия.

— Ну, я… Ты не можешь целовать… убийцу.

— Я не могу? Да запросто могу! — она расстегнула ремень на его брюках и поцеловала его ниже живота.

— Я сама тебя спровоцировала, слышишь?! И ты не убийца. До убийства дело так и не дошло. И я ни о чем не жалею. И я хочу заниматься с тобой сексом всегда… до самой смерти. И прямо сейчас.

Дамарис больше не мог сопротивляться. Он моментально снял с себя рубашку, брюки и положил ее на кровать. А сам лег сверху.

— Если там что, я девственник. Никогда в жизни ни с кем у меня ничего не было! Я мечтал встретить ту девушку, с которой у меня будет все, но только после свадьбы. Знаю, женщинам не нравятся девственники.

— Я обожаю неопытных мужчин! — искренне призналась Офелия.

— Я с собой всегда в кармане ношу презервативы. Сейчас надену. Ну, у нас будут дети, конечно, но потом. Когда ты будешь к этому готова. Мужчинам-то все равно, а расхлебывать эту кашу женщине!

— Господи, да ты просто чудо! Надо же! А вдруг бы я отказалась спать с тобой?

— Мечтать-то ведь не вредно! Я — за безопасный секс.

— Это я поняла. Боже мой, какой ты худой! Просто кости одни и кожа!

— Джордж твой, верно, упитанный, — ехидно заметил Дамарис.

— А я профессионально занимаюсь спортом.

— У тебя даже задница плоская. Точнее, ее совсем нет.

— У меня фигура такая же, как у отца. Но это вовсе не значит, что ты будешь нас сравнивать. Через мой труп ты до него дотронешься!

— Через твой? А, может, через мой? — саркастически усмехнулась Офелия.

— Ты так и будешь упрекать меня в том, что я чуть не совершил? — с грустью спросил Дамарис.

— Конечно! Ты такой красивый, когда грустный. Просто ух, ничего себе! И это к старости ты усохнешь также, как твой отец? Господи, какой ужас! Это же…твой единственный недостаток. Надо срочно от него избавляться. Я намерена чуток тебя подкормить. Так кстати, что я отлично готовлю.

— А я замечательно ем.

— Вот и договорились. Задница же у тебя непременно должна быть, — она обняла его за то, что у него было.

Он немедленно раздел ее и, особенно не мешкая, вошел…

Когда все у них случилось, Дамарис еще долгое время не мог поверить в чудо, случившееся с ним.

— У меня к тебе просьба. Можно, я скажу твоему отцу и маме, что люблю тебя?

— Можно. А то они умрут от любопытства, зачем мы поженились. Кстати, я должна еще подумать, как мне следует тебя называть. Ну, я-то, вне всяких сомнений, остаюсь и в счастливые для тебя дни Барышней. А вот что тебя касается…

Впрочем, она особенно долго не раздумывала. И выдала ответ, который его, в-общем-то, шокировал.

— Пикачу — это как-то и вышло из моды. Прозвище должно быть волшебное, дивное, оно о любви говорить должно. Любовь — это уже где-то было; солнышко, котик, зайчик — банально; милый, нежный — долго произносить и мне не нравится; сокровище мое — что-то не то… Я придумала! Мой отец зовет твоего неограненным алмазом. Маму это слегка раздражает, а мне нравится. Очень нравится!

— Надеюсь, ты не на публике будешь так меня называть? — затаив дыхание, спросил Дамарис.

— А что такое? По-моему, самое лучшее прозвище на свете!

— Ты что, хочешь, чтобы у меня вставал каждый раз, как я это слышу? — перепугался Дамарис.

— У тебя что, стоит? — заулыбалась Офелия.

— Почему женщины так реагируют на мужской… стояк? — возмутился Дамарис.

— Покажи! — попросила, смеясь, жена.

— Ну, вот еще! Делать мне больше нечего!

— Покажешь — поцелую! — предложила Офелия.

Она явно забавлялась ситуацией. Дамарис умирал от невероятного смущения.

— Не покажу ни за что и никогда! — серьезно ответил ей Дамарис.

— Подумаешь! Да я и сама посмотрю — я не гордая! — и она безо всякого стеснения погладила его член под брюками.

Дамарис моментально застонал и стал раздеваться.

— Что, уже не жалко… свое сокровище?

— Мое сокровище — это ты! — хрипло прошептал Дамарис, отворачиваясь от нее.

У них снова был секс. А наутро уехал Джордж. Он подошел к ней на террасе и, заметив ее счастливое лицо и сияющие глаза, ревниво сказал:

— Зачем ты морочила мне голову? Решила подразнить своего мужа с моей помощью? Впервые женщина так поступает со мной.

— Ты у нас неотразим и жизненно необходимая ценность, так? — сердито произнесла Офелия.

— Конечно, нет! — выкрикнул обиженно Джордж.

— А я по голосу слышу, что да, — невозмутимо ответила Офелия.

Дамарис так терпеливо следил за ними, что даже удивительно. Вмешиваться даже не пытался.

— Ты не любишь меня. Ты этого маменькиного сыночка любишь, мужа своего!

— Я и вышла за него замуж именно потому, что люблю его.

— Что, только когда меня встретила, поняла это? — ехидно поинтересовался Джордж.

— С чего ты взял? Я давно поняла, что люблю его. Что ты о себе возомнил? Судя по-всему, считаешь себя единственным мужчиной на планете?

— Нет.

— Да. Прощай, Джордж. Мне не нравятся такие мужчины, как ты.

— Какие — такие?

— Самоуверенные, опытные, не пропускающие ни одной хорошенькой женщины.

— Ты не хорошенькая, ты красивая. Огромная разница. Я не желаю Вам обоим счастья. Это было бы неискренне, — и он махнул рукой и исчез с горизонта вместе с дочерью.

— Какой милый разговор у Вас вышел, — заметил Дамарис, подойдя к ней.