Флагелляция в светской жизни

— Педикюр красивый, но я все же считаю, что немного вульгарен, — подал голос Аркадий Петрович. Мое мнение таково — молодой девушке следует использовать классический, красный лак, если уж она решила покрасить ногти на ногах.

— Аркадий Петрович, я думаю, что, уважая ваше мнение, Нина сменит лак перед наказанием. Не правда ли? — обращаясь к Нине, спросила Ирина Алексеевна. — У тебя есть красный лак или тебе одолжить?

— У меня есть, в моей сумке.

— Тогда пойди и принеси, не мешкай.

Нина, не чувствуя под собой ног, пошла в комнату, где лежала ее сумка. Когда Ирина Алексеевна сказала ей о порке, она думала, что все это будет камерно, интимно и быстро. Теперь же порка превращалась в некое шоу со зрителями и участниками. Однако когда ты полностью голая, причем разделась сама, добровольно, одежда закрыта в шкафу на неопределенное время, отступать уже некуда и Нина, взяв сумку, вернулась в комнату, отведенную для наказания.

— Нина, не заставляй нас ждать. Покрась ногти лаком, который выберет Аркадий Петрович, и приступим к наказанию.

Аркадий Петрович достаточно бесцеремонно взял сумку из рук Нины и, не спросив разрешения, стал извлекать пузырьки с лаком для ногтей — голубой, фиолетовый, черный, розовый.

— Да уж, юное создание… Скажите, вы используете лаки таких цветов для маникюра, или ногти на ногах тоже ими красите?

— На ногах тоже, — растерявшись, ответила Нина, поздно сообразив, что лучше было бы солгать.

— Это свидетельствует о разложении ваших нравов. В начале мне было вас жалко, но сейчас я вижу, что пороть вас надо хорошо и часто, и я с удовольствием посмотрю на ваше сегодняшнее наказание. — Наконец, найдя темно-красный лак, Аркадий Петрович протянул его Нине, — поторопитесь, барышня, не заставляйте нас ждать. — Ирина Алексеевна указала на стул, стоящий посередине комнаты, и Нина, сев на него, принялась стирать лак жидкостью для снятия. Почему-то подумалось, что, если бы вчера не были потрачены деньки на педикюр, который все равно пропадает, она бы протянула еще пару дней и не подвергалась бы сейчас такой стыдной экзекуции. Постаравшись не думать об этом, Нина стерла лак и принялась наносить новый, темно-красный, а Ирина Алексеевна, Наталья и двое мужчин наблюдали за этой сценой, кто безучастно, а кто и с интересом. Сергей, например, не скрывал своего внимания и даже встал с кресла и подошел поближе.

Ирина Алексеевна тем временем достала из небольшого шкафчика дорогой кожаный ремень, не очень широкий, но и не очень узкий, достаточно мягкой кожи, и трость — тонкий деревянный прут с загнутой рукоятью. Сергей тут же подошел и взял трость, с интересом покрутил в руках и несколько раз со свистом взмахнул, отчего голое тело Нины покрылось мурашками.

— Ирина Алексеевна, я воспользуюсь вашим предложением и оставлю тростью несколько следов на прекрасной попе вашей родственницы. Ведь оно еще в силе? — спросил Сергей.

— Конечно, Сергей Александрович, мужская рука все-таки лучше. Нина, ты не возражаешь?

— Нет, — ответила Нина чуть слышно. Возразить она вряд ли смогла бы, хотя все ее существо противилось тому, что ее, обнаженную, будет публично пороть по попе незнакомый мужчина тростью, которая издает такой неприятный свист. Она только что закончила красить ногти и теперь несознательно шевелила пальчиками, ожидая, что будет дальше.

— Итак, Нина, ты готова к наказанию? — спросила Ирина Алексеевна.

— Готова, — ответила Нина.

— Тогда приступим. Для начала ты должна попросить меня, а также Сергея Александровича, чтобы тебя выпороли.

— Как попросить?

— Стоя на коленях. Ты заслужила наказание, и мы оказываем тебе услугу, взявшись тебя выпороть. Об услуге обычно принято просить. Ну?

Нина встала перед Ириной Алексеевной на колени и сказала:

— Ирина Алексеевна, накажите меня, пожалуйста.

— Как наказать?

— Выпорите меня.

— Ты должна попросить четко и внятно. Попробуй снова.

— Ирина Алексеевна, я заслужила наказание — выпорите меня пожалуйста.

— Хорошо, Нина, встань и подай ремень.

Нина поднялась с колен, подошла к столу и взяла в руки ремень. Он оказался мягким на ощупь, хотя и довольно тяжелым.

— Подавать ремень будешь, стоя на коленях, — сказала Ирина Алексеевна, — и имей в виду, этот ремень — только для первой порки, либо для профилактической, когда за тобой не будет никаких нарушений. В таких случаях ты тоже будешь выпорота для профилактики. А для настоящего наказания будет другой ремень, им пороть гораздо больнее. — Ирина Алексеевна взяла из рук стоящей на коленях Нины ремень и продолжила:

— Сейчас я буду тебя пороть в различных позах, чтобы ты поняла и запомнила механизм наказания. Первая поза — стань, наклонись и обопрись руками о стул.

Нина подошла к стулу, на котором только что сидела, делая педикюр, и наклонилась, оперевшись о него руками.

— Ноги расставь пошире, стань на носочки и прогнись получше. Опирайся на локти, а не на ладони.

Нина выполнила требуемое, а Ирина Алексеевна подошла к ней сбоку и, положив ремень на стул прямо перед ее лицом, огладила ладонями выставленные на всеобщее обозрение ягодицы Нины. В нос бросился добротный запах кожи, исходящий от ремня.

— Попа у тебя большая, крепкая, пороть тебя придется от души, — сказала Ирина Алексеевна, массируя ягодицы и бедра Нины, — ладно, начнем. Получишь пять ударов, затем сменим позу. Понятно?

— Да, — ответила Нина.

Ирина Алексеевна взяла ремень, наметила место удара, приложив его к нининой попе и, не сильно размахнувшись, вытянула ее поперек ягодиц. С мгновенным опозданием Нина почувствовала резкий ожог, плавно перешедший в тягучую боль, вполне терпимую, однако. Ирина Алексеевна, выждав паузу, снова размахнулась и ремень ужалил голую беззащитную попу Нины. На этот раз боль показалась сильнее, и Нина переступила несколько раз с ноги на ногу.

— Нина, во время порки ты должна стоять неподвижно. Тебе было приказано стоять на носочках, разве не так?

— Так, простите, пожалуйста.

Нина сама удивилась тому, что попросила прощения, но еще большее удивление вызвало то, что она искренне почувствовала вину за то, что не смогла стоять смирно. Развить эту мысль помешал очередной удар ремня по ягодицам, а затем еще и еще один. Нина, принимая наказание, отбросила все мысли, сконцентрировавшись лишь на том, чтобы стоять ровно и не двигаться.

Пять горячих ударов ремня по ее попе, тем не менее, были отсчитаны, и пришло время менять позу.

— Хорошо, теперь отойди от стула встань так же, наклонись и достань руками пальцы ног. Колени не сгибать, ноги шире… еще шире, вот так.

Нина заняла требуемую позу. Для того, чтобы достать руками пальцы ног, не сгибая колен, пришлось достаточно широко раздвинуть бедра и теперь она чувствовала, что ее ягодицы предательски приоткрылись, а гладко выбритые половые губки оказались выставлены на всеобщее обозрение. Нина инстинктивно сжала мышцы, однако это лишь вызвало реплику со стороны Аркадия Петровича, добавившую в происходящее очередную порцию стыда:

— Неужели вы стесняетесь собственной наготы, юная барышня? Вам что, стыдно?

— Да, — всхлипнув впервые за сегодня, ответила Нина.

— Вот и хорошо, стыд при порке просто необходим. Ну-ка, возьмитесь руками за ягодицы… Давайте-давайте, возьмитесь!

Нина выпрямилась и положила ладони на ягодицы, которые оказались горячими на ощупь.

— Выпрямляться вам не разрешали, милая девушка, — снова подал голос Аркадий Петрович, — наклонитесь и раздвиньте ягодицы. Шире раздвиньте.

Нина, вся не своя от стыда, выполнила приказ, и с ужасом увидела краем глаза, что Аркадий Петрович подошел к ней, а затем почувствовала прикосновение к маленькой дырочке своего ануса. Аркадий Петрович совершенно бесцеремонно ощупывал пальцами самое сокровенное, не пытаясь, впрочем, проникнуть во внутрь.

— Скажите, барышня, вы практикуете анальные игры? Проще говоря, в попу балуетесь?

Вообще говоря, Нина пробовала анальный секс, но сейчас совершенно не знала, как ее ответ повлияет на дальнейший ход наказания, поэтому на всякий случай ответила отрицательно.