Долгая прогулка

Курдам понадобилось всего несколько минут, чтобы правильно оценить ситуацию. И, едва поняв, что происходит, они начали мстить арабам с той беспощадностью, с какой мстили им много веков. Мало кто представляет себе, как сильно курды и арабы ненавидят друг друга. Акты возмездия начались еще до того, как арабские террористы-смертники завершили свою серию атак. В День шести заминированных легковушек взорвалось только пять начиненных взрывчаткой машин. Одна не взорвалась. Курды убили водителя шестой машины выстрелом в висок, когда он был почти у цели. Когда я увидел его, он сидел за рулем серого японского легкового автомобиля меньше, чем в сотне метров от меня. Тело его обмякло, но не завалилось набок; стекло передней дверцы со стороны водителя было забрызгано кровью; находившееся в багажнике целехонькое взрывное устройство было готово сработать в любую секунду. Нам предстояло обезвредить бомбу — тогда ни дом, возле которого стоит машина, ни живущая в нем семья сегодня не пострадают. За все время командировки в Ирак это был первый такой случай.

Митчел отправил робота к машине с бомбой и проверил достоверность информации, полученной от курдов. Труп убитого террориста был на переднем сиденье; к рычагу автоматического переключения передач, что находится рядом с ручкой стояночного тормоза, был прикреплен механизм, приводящий в действие взрывное устройство. От этого механизма тянулись электрические провода к аккумулятору. В задней части салона лежала связка баллонов из-под пропана, начиненных самодельной взрывчаткой с вкраплениями комков пластита; баллоны были скреплены черной изолентой.

Мы с Криспом прошли в грузовой отсек вездехода за взрывным устройством, которое роботу предстояло закрепить на днище легковушки. Я достал очередную сигарету и закурил: курение было самым безопасным из всего, что я сделал в тот день.

— Как ты думаешь, какое выберет Юбэнк? — спросил Крисп.

— Готов поспорить, это будет бут-бэнгер [20], — ответил я.

Бут-бэнгер разработал в середине 1980-х Сидней Элфорд, чудаковатый английский изобретатель и специалист по подрывным работам; устройство предназначалось для уничтожения бомб, которые устанавливали на легковые автомобили боевики ИРА в Северной Ирландии. Бут-бэнгер — этакая коробка размером с «дипломат» со смесью взрывчатых веществ и воды, — удаляет все содержимое багажника, при этом автомобиль обычно выворачивается наизнанку. Внутри безобидной на вид черной пластмассовой коробки, похожей на игрушечный чемоданчик, слои воды и взрывчатки перемежаются, что очень увеличивает эффективность устройства. Еще у себя в ангаре мы тщательно подготовили бут-бэнгер, аккуратно нарезав взрывчатку на куски шестимиллиметровой толщины. Оставалось только добавить воды и плотно закрыть крышку.

Как и следовало ожидать, толпа вокруг нас начала расти, но на этот раз она состояла не из расталкивающих друг друга зевак и не из рыдающих женщин, а из вооруженных автоматами АК-47 представителей курдской милиции пешмерга, полных решимости защищать свои дома и вершить возмездие. Сквозь треск по рации нам передали, что в нашу сторону движутся несколько черных автофургонов с вооруженными людьми в масках, выставляющими напоказ реактивные гранаты. Наш переводчик быстро переговорил с командиром пешмерги, указывая жестами на запад и на север. Вскоре автоматчики что-то закричали, и все побежали в сторону центра города. Вдалеке послышались выстрелы, и я так и не увидел ни одного черного автофургона.

Робот оторвал взрыватель в автомобиле самоубийцы от рычага переключения скоростей, а затем подлез под машину сзади и положил бут-бэнгер на землю под багажник между тротуаром и ходовой частью. Юбэнк активировал взрыватель бут-бэнгера, раздался небольшой взрыв, и баллоны из-под пропана вместе с детонирующим шнуром вылетели наружу, вытолкнутые водяной струей. Через несколько минут мы уже могли спокойно подойти к машине, демонтировать вручную остатки бомбы и рассмотреть вблизи результаты «работы» курдского снайпера.

Я заглянул в машину со стороны пассажирского сиденья в поисках вещественных доказательств, и осмотрел труп водителя. Взрыв не причинил ему никаких повреждений — настолько точно сработал бут-бэнгер. Склоненная набок голова покрылась тонким слоем пыли, поднятой нашим подготовительным взрывом. По пыли на ресницах я сразу понял, что неудачливый террорист-смертник до взрыва был мертв. Будь он жив, пыль запорошила бы ему глаза и он бы смахнул ее с носа и ресниц. Но осевшая пыль его не раздражала. Ничто уже не могло заставить этот мешок человеческой плоти пошевелиться — даже начавшие собираться вокруг него мухи.

Я внимательно рассмотрел дырку у него в черепе. Она была темной, пустой. Мозг вышибли: он вытек с другой стороны через выходное отверстие, которое было скрыто от меня. Черная дырка в черепе чуть повыше виска была диаметром с мой указательный палец.

Мне захотелось засунуть в нее палец.

Я лежу один на полутораспальной кровати. Лежу наедине с моим Безумием на той самой кровати, где из моей головы выползают пауки и где потолок опускается на меня, грозя раздавить. Пузырящееся, кипящее, нестерпимое Безумие распирает меня так, что я вот-вот лопну. Я пытаюсь выползти из собственной кожи. Это длится уже три с половиной месяца. Безумие все еще не отпускает.

Жена отворачивается от меня и притворяется спящей. Мы легли спать, не разговаривая. Уже не первый раз. Вместо ночной рубашки она надела желтую футболку, на которой спереди красуется надпись жирными черными буквами: «Киркук, Ирак». Нынче за все награждают футболками. За победу в спортивном состязании. За открытие счета в банке. За донорскую кровь. За то, что во время турнира младшей бейсбольной лиги помог соседу поймать мяч, поданный пневматической пушкой. У меня даже есть футболка, полученная в награду за тушение лесного пожара в пойме реки Бэтл Крик в штате Южная Дакота. Футболка за тушение пожара. Отчего бы не награждать футболками за участие в войне?

Моя жена тоже лежит на нашей полутораспальной кровати одна. Ее муж, отец ее детей, так и не вернулся из Ирака. Во время моей первой командировки в Ирак она спросила у своей бабушки совета, как ей жить. Во время Второй мировой войны бабушка служила в армии — воевала в Африке и в Европе. Бабушка не могла ей ничего посоветовать.

— Как мне жить, когда его нет рядом? Как помочь ему, когда он вернется домой? — спросила моя жена.

— Он не вернется, — ответила бабушка. — Война убьет его так или иначе. По-моему для тебя будет лучше, если он погибнет там. Иначе война убьет его дома. А вместе с ним и тебя.

Дед моей жены умер задолго до ее рождения — от сердечного приступа на полу в гостиной. Второй мировой войне потребовалось одно или два десятилетия, чтобы его убить. Интересно, через сколько времени моя война меня убьет?

Моя жена не была готова сидеть и ждать, пока я свалюсь замертво. Когда меня уволили из армии и отправили из Балада домой раньше срока, она расценила это как подарок судьбы, как божью милость. Не может быть, чтобы, искушая судьбу во второй раз, я вернулся живым и невредимым. Уж лучше считать меня погибшим в тот день, когда я сел в самолет, летящий в Киркук. Жена не зря мысленно готовилась потерять меня: насколько она могла судить, я вернулся домой Безумцем. Она говорит, что за целый год, что прошел со дня моего возвращения, я ни разу не засмеялся. Безумный для нее — все равно что мертвый.

Я знаю, у нее хватит сил с этим справиться. Девушка, с которой я познакомился, когда мы учились на последнем курсе колледжа — круглая отличница, будущая медсестра отделения интенсивной терапии, член сборной колледжа по плаванию, — была сильной. Достаточно сильной, чтобы не пасть духом во время моих длительных командировок. Достаточно сильной, чтобы ждать, когда я вернусь и постучу в дверь, в то время как в вечерних выпусках новостей показывают ужасы войны. Достаточно сильной, чтобы иметь дело с Безумным мужем. Достаточно сильной, чтобы воспитать наших сыновей в одиночку. Достаточно сильной, чтобы вскрыть, если потребуется, конверт с письмом, которое я написал перед отъездом моим мальчикам на случай, если меня привезут домой в полиэтиленовом мешке, — письмом, в котором я объяснил, для чего их отец отправился умирать в город, который они не могут отыскать на карте. То письмо до сих пор лежит в небольшом сейфе, до которого можно дотянуться рукой с того места, где я сижу и печатаю эти строки. Я не вскрыл конверт и не выбросил, потому что не помню, что написал, а достать письмо, чтобы это узнать, выше моих сил. Но я знаю, что моя жена сделала бы это. У нее хватило бы духу. Она не боится сыпучего песка.