Офицерский корпус Русской Армии. Опыт самопознания

Умирали вожди этой горсти героев любви к Родине, но за их именами крепло чувство этой любви, возрождалась армия в лице офицеров, стекаясь по одиночке к своим вождям, несмотря на все ужасы пути, несмотря на то, что многие гибли за свою попытку пройти к своим вождям. Россия крепла офицерской армией. За Корниловым, Алексеевым, за Марковым, за Дроздовским, этими героями любви к Родине, принявшими терновый венец, пришли целые полки, десятки тысяч офицеров пришли принять венец своих вождей, переносят все ужасы мучительной борьбы и как всегда забывают о своих страданиях. Ничто не могло заставить их забыть Россию. Чем больше гибло любящих свою родную землю, тем больше их стекалось на зов вождей. Вожди сменяли вождей, но любовь к Родине крепла и крепнет сильней. И на зов вождей спасения России, адмирала Колчака и генерала Деникина, пришли и приходят те же изгнанники из своей родной земли, встают в ряды под знамя любви к Родине. Никакие неудачи, никакие ужасы борьбы, невзгоды не могли сломать чувства веры в то, что Россия не умерла, что Россия будет сильной, как была.

Вожди армии, адмирал Колчак и генерал Деникин, несмотря на все утраты, тяжелые потери, гибель массы лучших сынов России, несмотря на то, что сами перенесли все ужасы под красными знаменами, только сильнее звали всех, кто любит Родину, встать на защиту ее. И армия была создана. Армия стала страшной для разрушителей Родины. Армия оживила Россию, офицерство создало армию, крепкую своей любовью к Родине. Горсть людей-героев сохранила Россию.

За политической борьбой всех направлений было забыто всеми ее участниками имя Родины. Не забыл ее только русский офицер. Сохранить мир своей родной земле — это единственное начало программы офицеров. Офицер забыл все дикое издевательство над ним на фронте и в тылу, забыл про свою личную жизнь, не забыл только Россию. Перед величием России преклонился только офицер, и только он сознал всю тяжесть последствий революции. Офицер понял, что Россию продают, что от него отнимают все, за что он перенес тяжесть борьбы с Германией, за ее существование, мир. Загнанный, забитый за свою любовь к Родине офицер не смирился перед игом всех терзающих его Родину, не стал сомневаться в возможности ее возрождения. Потеряв все, отдает самого себя на общее дело за освобождение России. Для него не существовало политических партий в эти минуты, не было узких форм жизни по формулам, программам. Беззаветно отдавая себя, он думал только об одном Родине, дорогом для него имени. От первого дня борьбы до настоящего времени он в этом же экстазе любви к Родине идет бороться за нее.

Имя Великая Россия поддерживает его в этой кошмарной по своей жесткости борьбе. И слепая масса, и философствующая интеллигенция там, за гранью этой борьбы, поняли, кто был прав в день развала армии, поняли теперь, что есть вещи, которых нельзя разрушать, без которых жизнь становится ненужной, пустой; поняли, что спасение только в тех, кто умеет верить в свою Родину, любить ее. И для такой любви нет меры, она неисчерпаема, и что только тогда будет возможно жить.

И там, за этой гранью борьбы, ждут освободителей, встречают их с именем Христа, встречают то, что утратили: свою Родину, ее лучших сынов, исстрадавшихся русских офицеров. Там, за гранью борьбы, поняли, что вера, любовь к своей Родине — лучшее начало жизни в своей стране, что никакие формы жизни без этой любви не создадут мира. Там поняли, кто сделал ошибку, когда стали умирать в конвульсиях от голода, от всевозможных программ, всевозможных политических деятелей во имя «братства». Но прежде всех сумел почувствовать и оценить это русский офицер.

Он разбудил забытое русскими людьми имя Родины, забытое чувство долга, любви. И русский народ понял, что он воскресает, воскресает его Родина, жизнь России.

Пути России. (Ростов-на-Дону). — 1919. — № 1.

Н. Колесников. Война и офицеры

Они были огнями! Они были лампадами Великого Духа, горевшими в серых темных рядах солдат. Это они в забрызганных кровью окопах, в землянках, полных дыма, грязи и паразитов. Это они на полях перед проволокой заплетшегося врага. Это они в снежных вершинах Карпат и Кавказа, в болотах среди озер Восточной Пруссии. Это — они!

Вы слышите, как они своей огненной речью будят спящие души солдат. Это они говорят им о ней — о Родине, о Великой России. Они — среди пляшущих огней шрапнели и осколков стали, среди кусков человеческого мяса, поднятого к небу землей. Когда притихнет в ужасе душа человека, они одни зовут и говорят. Они выходят вперед. Со сверкающими глазами зовут солдат. Они слышат, как Родина, рыдая, ведет за собой: «Вперед! Господа офицеры!»

Они забыли, как их травили до войны, как на эстрадах, среди расписанных кулис, опошляли великое служение Родине. Они простили все улюлюканье прессы, слепую ненависть к армии и мундиру. Они забыли насмешки «Поединков» и раскаты «Красного смеха». Они были лампадами Духа. Они слышали только Россию: «Вперед! Господа офицеры!».

Впереди легли, широко размахнув руки и сдвинув седые брови, старые командиры, и на их места встали залитые кровью юноши, молодые, полные огня. Они подняли высоко знамена дедов и молча ложились впереди с наивно удивленными глазами и красной струйкой резвой крови. А там, в глубокой дали, в тылу, в самом сердце страны, остались те, кто был мозгом, кто был душою нации. Они, сытые, довольные, они, державшие нити мысли и слова, интеллигенция великой страны. Им скоро надоел первый экстаз подъема. Спрятав национальные флаги первых дней, они зевали над телеграммами и скучали от затянувшейся войны. Их не коснулось великое горе России. Они не слышали команды. Лениво брела, шатаясь, праздная потаскуха-жизнь. Среди залитых светом улиц больших городов, в стильных фойе театров, среди взвизгивающих оркестров кабаков и шантанов, дымя ароматными сигарами за столами ресторанов, они спорили, говорили и мечтали о великом братстве народов, о призрачном сне потрясений, и их осоловевшие глаза и жирно обрюзгшие фигуры импотентов духа кутались в тоги Рима и Эллады и грезили о взрывах революции. Они качались в качалках, и перед ними витали образы Робеспьера, Дантона и Марата. Они не видели Родины! Скучно!

Их жены, развалившись в колясках, не видели идущих в глубоком трауре женщин, ни девушек с грустными глазами в белых передниках с красным крестом. В объятиях белобрысых, прыщеватых, с зачесанными усами лейтенантов, в объятиях смуглых стройных мадьяр, среди сверкающих бриллиантов, изысканных вин и в изящных туалетах, пили они радость жизни.

Мимо них шла облитая кровью война.

А молодые чопорные денди, сыновья скучающих отцов и Мессалин матерей, не слышали призыва Родины, затыкали уши от криков раненых и призраков смерти. Они, чтобы не стыдно было встречать взгляды девушек и калек в серых шинелях на костылях, тоже одели шинели. Они устроили маскарад Великой Войны. Они нарядились в фантастические формы, одели сабли, погоны и вензеля.

Веселые «Земгусары». Блестящие «Уланы Красного Креста».

Они появились в глубоком тылу в банных летучках, питательных пунктах, перевязочных отрядах и сберегли свое гнусное, похотливо жалкое тело кретина, раба и труса…

А мимо них шли другие, светлые юноши в студенческих фуражках, в гимназических шинелях, в кадетских мундирах в школы, на смену тем, кто умирал. Они слышали команду: «Вперед! Господа офицеры!».

Шумела жизнь! Гремели окопы! Росли могилы! Умирали они!

<…> А в кулуарах Думы вожди народа изучают истории революций и приготовляются к ролям Мирабо, Дантона, Марата и Робеспьера. Внимательно разглядывают карту и обдумывают план люди с блеклыми стальными глазами, с зачесанными белокурыми усами, старающиеся смокингами и визитками скрыть осанку солдата. Они руководители. Они вожди.

Внимательно слушают колена Израиля, когда бросит «Свобода» свой красный клич. И им бросили этот клич.

Вы слышите, как вспыхивают улицы огнями выстрелов, вы слышите крики людей. Это они. Безумные люди убивают на улицах, срывают погоны с плеч тех, на которых всею страшною тяжестью легла война, отнимают трусы то оружие, которое защищало честь и славу России.