Созидательный реванш (Сборник интервью)

— А самый лестный отзыв?

— Самое приятное, когда на творческом вечере тебе признаются: «Когда мне грустно, я — не помню в какой уж раз — перечитываю „Парижскую любовь Кости Гуманкова“ или „Козленка в молоке“! Это мои настольные книги!» Я считаю серьезными, настоящими писателями тех, чьи произведения перечитывают. Книга должна быть перечитываема. Потому что один раз прочесть — еще не факт, что это настоящая литература. Книги могут быть перечитываемы, потому что они глубоко философские, как, скажем, романы Достоевского. Но это может быть и хорошая юмористическая литература как Джером К. Джером. Заметьте: остаются книги перечитываемые.

«У меня дома шекспировские страсти!»

— Юрий, скажите, Флай — ваша первая собака?

— Это наша третья собака. У нас был ризеншнауцер Шон. Мы взяли его по просьбе дочери, которой было тогда одиннадцать лет, а это тот самый возраст, когда очень хочется иметь четвероногого друга. Мне кажется, это важный воспитательный момент: ребенок, который растет рядом с животными, вряд ли будет обижать на улице кошек и собак. Если родители говорят «нет», они начинают воспитывать уже немножко другого ребенка.

— Ризеншнауцер не декоративная порода. Трудно было?

— Он прошел «курс молодого бойца». Но пес был нервный, со сложным характером и цапнуть мог прилично, если что не так. Любил подойти к гостю и слегка прихватить зубами, чтобы тот понял: я могу тебя запросто сожрать, просто не хочу хозяина расстраивать. Никогда не забуду, как ему в клинике купировали уши.

— Сейчас во многих странах такие операции запрещены в силу этических соображений. Вы собирались выставлять собаку?

— Нет. Но первый закон собачьего неофита: делай как все. Взяли мы его в 92-м году. Тогда такая была жестокая мода. С дочерью повезли щенка к ветеринару. У него были специальный зажим и лекала, как для кройки. Помню, лежит наш бедный Шон после наркоза, щеночек, чуть крупнее большой кошки, и рядом отрезанные лоскуты ушей. Дочь даже заплакала. Ризен прожил с нами десять лет и умер в две тысячи первом году. Через полгода, когда мы пережили потерю, решили завести другую собаку. Но дочь уже задумалась о детях, а мы — о внуках, поэтому искали щенка такой породы, в которой сочетаются охранные качества, дружелюбие, уравновешенность и умение ладить с детьми. Выбор пал на родезийского риджбека. Взяли мы его трехмесячным щенком у заводчицы и назвали Рич, потому что надо было придумать кличку на букву «Р». Он был очень хорошим псом. Его дрессировали, как положено, с ним занимался кинолог.

— Что же с ним случилось?

— Собаки во многом похожи на людей. У Рича была сложноорганизованная нервная система. Я помню, что, когда его принесли в дом и сказали: «Вот твое место!», — он понял это слишком буквально. Был чересчур послушный, не сходил со своего места, не заглядывал на кухню, не поднимался на второй этаж, не подходил к гостям. Кроме того, в совсем молоденьком возрасте его сильно напугали прохожие: бросили прямо под ноги петарду. Видимо, после этого случая у него что-то произошло с психикой. Он стал панически бояться всяких громких звуков: грозы, петард. На Новый год вообще сходил с ума.

— Как вы с этим справлялись?

— Когда мы были в доме и Рич начинал трястись от страха, мы его успокаивали. Теперь я понимаю: нам, конечно, надо было обратиться к специалисту, но мы надеялись, что это пройдет. Однажды летом мы уехали в театр, Рич остался в доме один. И в это время началась жуткая гроза. Бедный пес, обезумев от ужаса, стал искать нас по всему дому, пытаясь открыть двери зубами. Пришлось реставрировать двери во всем доме. С тех пор, если приходилось уезжать на несколько часов, мы оставляли Рича на участке. И надо же было случиться, что в одну из наших отлучек снова разразилась страшная гроза, которая тогда потрясла всю Москву. От ураганного ветра валились деревья, срывало шиты, рвались провода. И Рич с испугу подрыл лаз под забором и убежал. Больше мы его не видели. Погоревали и через полгода взяли у той же заводчицы нового щенка-риджбека, которого назвали Флаем.

— Невероятно дружелюбный пес!

— Он ни разу ни на кого не зарычал. Дети на нем катаются. По утрам, когда ему надо уже выйти, а мы еще спим, Флай заходит в спальню, просовывает голову под одеяло и лижет пятки. В нем нет ни капли агрессии. Когда гуляем с ним по лесу, часто встречаем других собак. Флай всегда настроен дружелюбно, не помню случая, чтобы он первым начал драку. Но в ситуации, когда нужно постоять за себя, может дать серьезный отпор. В Африке с риджбеками охотились на львов. Это очень сильные, бесстрашные псы с мощными челюстями. Недавно во время прогулки ньюфаундленд затеял было с нашей собакой конфликт. Флай просто сбил его с ног.

— Все щенки наносят урон, когда у них режутся зубы.

— Вот ризеншнауцер давал жару, однажды из теннисной ракетки мочало сделал! А риджбек спокойней. Пару тапочек сжевал — и все! Хозяйское добро не портил.

— Скажите, а Флай уже был у вас, когда в ваш дом вломились бандиты?

— Он был щенком и не понял, что произошло. В нем еще не проснулись сторожевые качества.

— Мне кажется, он очень умный. Просто мысли читает на расстоянии.

— По-моему, собаки — экстрасенсы. Флай, например, очень любит ходить со мной на лыжные прогулки. Я только подумаю: хорошо бы сейчас на лыжах покататься, как он безумно радуется, не отходит ни на шаг, чтобы я про него не забыл. А если собираюсь на работу, Флай ведет себя спокойно и не просит взять его с собой.

— Будете искать ему невесту?

— Надо подумать. Специалисты говорят: или вообще никогда, или будете жить его половой жизнью в качестве постоянного сводника.

— Я смотрю, у вас еще и кошки!

— У нас три кошки. Все началось с того, что в позапрошлом году мы были на фестивале на Казантипе. Вы не представляете, как много там кошек! Они просто стаями бегают, как по Москве собаки. Нам сразу приглянулся Осирис, сокращенно Ося. Он похож на египетского кота. Это сходство заметил поэт Евгений Рейн и дал коту имя, так что Ося — его крестник. А когда пошли на пляж, за дочерью увязалась вот эта красавица. Она была абсолютным заморышем и в свои полтора месяца выглядела совершенной доходягой. Кошка поняла, что это ее последний шанс, и стала ходить за нами по пятам. Прожила с нами две недели, мы к ней привязались и назвали Марысей. Пришло время уезжать, а как без нее? Решили взять с собой.

— Как вы уладили таможенные формальности?

— Украина, как это ни смешно мне, выросшему в СССР, теперь заграница, просто так животных вывозить нельзя. Жена посадила их в корзинку и повезла в ветеринарную клинику брать справку. Ветеринар очень удивился, когда узнал, что кошки поедут в Москву. Он закричал: «Что? В Москву? Вы лучше приходите ко мне в подъезд, у меня там такие кошки!» Когда мы сели в поезд, проводница, видимо рассчитывая заработать, подходит к нам: «Кошечек будем вывозить контрабандой или как?» Жена говорит: «Почему контрабандой? Вот у нас справка!» Проводница так обалдела, что в результате мы были единственные, к кому не пришли ночью таможенники, а они на незалежной Украине лютые. Наверное, подумали: зачем нам эти ненормальные, у которых даже на кошек есть справки?

— Украинским кошкам понравилась переделкинская жизнь?

— До их приезда здесь была проблема с мышами. Скреблись везде. Потом мы находили только мышиные хвосты. Через две недели ни одной мыши в доме не осталось. Марысю и Осю связывала полная любовь, они вылизывали друг друга и спали вместе. Он опекал ее, как старший. Все было нормально до тех пор, пока дочь у себя в подъезде не нашла еще одну трехмесячную кошечку, которую нарекла Симоной. И, когда появилась Симона, Ося стал уже ее опекать. Марыся взревновала: рычит, шипит, гоняет соперницу. Просто шекспировские страсти! Симона сначала таилась по углам, а потом придумала прятаться за Флая. Марыся боится собаку, а Флай заступается за Симону. Причем в доме Флай относится к кошкам как к равным, но на улице может шугануть.