Москва и москвичи

казнокраду Троекурову, князь Гагарин выстроил на Тверской свой дом. Это был казнокрад похуже, пожалуй, Троекурова, как поется о нем в песне: Ах ты, сукин сын Гагарин, Ты собака, а не барин... Заедаешь харчевые, Наше жалованье, И на эти наши деньги Ты большой построил дом Среди улицы Тверской За Неглииной за рекой. Со стеклянным потолком, С москворецкою водой, По фонтану ведена, Жива рыба пущена... Неизвестно, утер ли нос Голицыну и Троекурову своим домом Матвей Гагарин, но известно, что Петр I отрубил ему голову. Реставрированные дома Голицына и Троекурова - это последняя память об Охотном ряде... И единственная, если не считать "Петра Кириллова". Об этом продукте Охотного ряда слышится иногда при недобросовестном отпуске товара: - Ты мне Петра Кирилыча не заправляй! Петр Кириллов, благодаря которому были введены в трактирах для расчета марки, был действительное лицо, увековечившее себя не только в Москве, но и в провинции. Даже в далекой Сибири между торговыми людьми нередко шел такой разговор: - Опять ты мне Петра Кирилыча заправил! Петр Кирилыч родился в сороковых годах в деревне бывшего Углицкого уезда. Десятилетним мальчиком был [163] привезен в Москву и определен в трактир Егорова половым. Наглядевшись на охотнорядских торговцев, практиковавших обмер, обвес и обман, он ловко применил их методы торгового дела к своей профессии. Кушанья тогда заказывали на слово, деньги, полученные от гостя, половые несли прямо в буфет, никуда не заходя, платили, получали сдачу и на тарелке несли ее, тоже не останавливаясь, к гостю. Если последний давал на чай, то чайные деньги сдавали в буфет на учет и делили после. Кажется, ничего украсть нельзя, а Петр Кирилыч ухитрялся. Он как-то прятал деньги в рукава, засовывал их в диван, куда садился знакомый подрядчик, который брал и уносил эти деньги, вел им счет и после, на дому, рассчитывался с Петром Кирилычем. И многие знали, а поймать не могли. Уж очень ловок был. Даст, бывало, гость ему сто рублей разменять. Вмиг разменяет, сочтет на глазах гостя, тот положит в карман, и делу конец. А другой гость начнет пересчитывать: - Чего ты принес? Тут пятишки нет, всего девяносто пять... Удивится Петр Кириллов. Сам перечтет, положит деньги на стол, поставит сверху на них солонку или тарелку. - Верно, не хватает пятишки! Сейчас сбегаю, не обронил ли на буфете. Через минуту возвращается сияющий и бросает пятерку. - Ваша правда... На буфете забыл... Гость доволен, а Петр Кирилыч вдвое. В то время, когда пересчитывал деньги, он успел стащить красненькую, а добавил только пятерку. А если гость пьяненький, он получал с него так; выпил, положим, гость три рюмки водки и съел три пирожка. Значит, за три рюмки и три пирожка надо сдать в буфет 60 копеек. Гость сидит, носом поклевывает: - Сколько с меня? - С вас-с... вот, извольте видеть,- загибает пальцы Петр Кирилыч, считая: - По рюмочке три рюмочки, по гривенничку три гривенничка-тридцать, три пирожка по гривенничку-тридцать, три рюмочки тридцать. Папиросок не изволили спрашивать?