Атомная бомба

– Рассказывают, что над Щелкиным после взрыва первой атомной бомбы подшучивали, мол, он «расписался» в ее получении, а на «склад» потом не вернул?!

– Было и такое… Но до этого момента шла невероятно тяжелая работа, однако мы получали от нее огромное удовольствие, так как она была интересной и творческой. К началу 1949 года стало вполне очевидным, что все элементы шарового заряда, включая нейтронный запал и плутониевые детали – основной заряд, отработаны и нет сомнений в их работоспособности, так как характеристики удовлетворяют всем жестким требованиям. На заводе были отработаны технологии изготовления и сборки узлов заряда со стабильными параметрами. Наступила пора готовиться к полигонным испытаниям. В частности, надо было испытать системы подрыва. Миллион раз мы включали ее! Так мы убедились в ее абсолютной надежности…

– О подготовке полигона, о его оборудовании уже рассказывалось довольно много. О чем, на ваш взгляд, известно мало?

– Я бы выделил несколько ключевых моментов. В начале июня в КБ-11 прибыла Государственная комиссия. Ее возглавлял Б.Л. Ванников. Комиссия изучила все материалы и приняла решение об испытании бомбы. Руководителем испытаний был назначен Ю.Б. Харитон, а его заместителем К.И. Щелкин. Тут же были созданы рабочие группы по подготовке к испытаниям. Я вошел в одну из них по подготовке системы автоматики управления подрывом заряда. Вскоре наша «экспедиция» прибыла на полигон. В начале августа четырьмя самолетами были доставлены пять комплектов узлов и деталей зарядов.

– Что-то забавное помните?

– Кстати, юмора и шуток хватало, хотя работа и была напряженная… Помню, как полковники-строители вооружились лопатами и в поте лица долбили бетон у основания башни.

– Солдаты туда не допускались?

– В это время уже им не положено было находиться у башни – только офицерам… А дело в том, что яма, предусмотренная проектом, у основания башни была зацементирована. Начальник строителей посчитал, что в эту яму может свалиться начальство, заглядевшись на верх башни. Но в этом случае тележку с бомбой нельзя будет закатить в лифт, ее нужно будет поднимать. Вот и долбили бетон полковники – ведь башня уже была принята Государственной комиссией и взята под специальную охрану. Кстати, однажды А.П. Завенягин все-таки упал в эту яму. К счастью, он не пострадал, но перед ямой тут же поставили шлагбаум.

– Режим был жесткий?

– Конечно. Все было под охраной войск МГБ. Всем было запрещено вести любые служебные переговоры, кроме специально отведенных мест. Передвигаться между площадками можно было только группами. Многое было, конечно же, излишним, но тем не менее нам, специалистам, режим не мешал, а потому качество работ было на высоком уровне. По крайней мере, мы к этому стремились…

– Итак, наступило 29 августа. Я знаю, что у вас есть точный хронометраж происходящего, не так ли?

– Начну с тех работ, которые велись уже перед самим взрывом. Понятно, что подготовка шла и в предыдущие дни, но заключительные операции – в 4.30 утра, когда заряд начал подниматься на верхнюю площадку башни. В 5.30 Г.П. Ломинский и С.Н. Матвеев начали снаряжать заряд капсюлями-детонаторами. Руководитель операции – К.И. Щелкин. Контроль осуществляли А.П.Завенягин и А.С. Александров. Первую полюсную коробку с капсюлями-детонаторами вставляет Кирилл Иванович сам. В 5-40 – завершено снаряжение заряда. Блок фидеров подключен к блоку инициирования. Все уходят. Последним башню покидает Щелкин. В 6-20 исполнители и охрана отходят с площадки. На ней уже никого нет. Курчатов получает информацию о том, что все готово к взрыву.

– Он уже был в укрытии?

– Конечно. Входные бронированные двери были закрыты и заперты сейфовыми замками. Все отошли от стен и, встав в середине комнаты, замерли в ожидании. Громко звучал голос А.Я. Мальского: «Осталось 10 секунд… 5 секунд… 4…3…2…1…0!» Мгновение было тихо, а потом под ногами земля вздрогнула – и все стихло… Мы молчали, а пауза тянулась бесконечно долго… Сколько?.. Не знаю, потому что никто не смотрел на часы, но отчетливо помню, как они медленно отбивали секунды… И вдруг – оглушительный удар, громовой грохот… И вновь тишина… все стояли онемевшие… Кто-то первым бросился к двери, и все тут же ринулись за ним… И мы увидели страшную картину… На том месте, где была башня, поднимался в облака огромный пылегазовый столб. Ослепительные лучи солнца падали на землю через огромных размеров отверстие – взрыв отбросил плотный слой облаков далеко в стороны. Чудовищная силы продолжала разгонять дождевые тучи, а газовый столб над местом взрыва ушел в небо…

– А как реагировало начальство?

– Они вышли из командного пункта. Был и Берия со своим телохранителем – вооруженным до зубов полковником. Все обнимались, поздравляли друг друга. Потом Берия предложил заряду, который так хорошо сработал, дать какое-то название. Курчатов сказал, что Щелкин это уже сделал. Заряд назван «РДС-1», то есть «Россия делает сама». Берия заулыбался, сказал, что «Хозяину» это понравится…

– Знаю, что участники создания и испытания первой атомной бомбы были награждены. Как отметили вас?

– В середине ноября меня вызвал к себе директор КБ-11 П.М. Зернов. В его кабинете был Щелкин и начальник политотдела Н.И. Разоренков. Они пожали мне руку, а потом Зернов говорит: «На твое имя пришло письмо с надписью на конверте «вскрыть лично». «От кого письмо?» – спрашиваю. «От товарища Сталина» – звучит в ответ. Я слегка обалдел…

– И что же в письме?

– Выписка из Постановления Совета Министров СССР…

…Виктор Иванович Жучихин бережно хранит этот документ. Иногда с гордостью показывает его. Вот он:

«Совет Министров СССР ПОСТАНОВЛЕНИЕ от 29 октября 1949 года.

Москва. Кремль.

Выписка:

За успешное выполнение специального задания Правительства Совет Министров СССР ПОСТАНОВЛЯЕТ:

73. Альтшулера Льва Владимировича – кандидата физико-математических наук, Леденева Бориса Николаевича – научного сотрудника, Крупникова Константина Константиновича – научного сотрудника, Жучихина Виктора Ивановича – старшего инженера, Кормера Самуила Борисовича – научного сотрудника:

– представить к награждению орденом Ленина;

– премировать суммой 125 000 рублей, в том числе руководителя работ Альтшулера Л.В. суммой 45 000, а Леденева Б.Н., Крупникова К.К., Жучихина В.И. и Кормера С.Б. – по 20 000 рублей каждого.

Присвоить Альтшулеру Л.В., Леденеву Б.Н., Крупникову К.К., Жучихину В.И. и Кормеру С.Б. звание Лауреата Сталинской премии второй степени.

Предоставить Альтшулеру Л.В., Леденеву Б.Н., Крутикову К.К., Жучихину В.И. и Кормеру С.Б.:

– право на обучение своих детей в любых учебных заведениях СССР за счет государства;

– право (пожизненно для них и их жен, и до совершеннолетия для их детей) на бесплатный проезд железнодорожным, водным и воздушным транспортом в пределах СССР.

Председатель Совета Министров Союза ССР

И. Сталин».

Я спросил Виктора Ивановича:

– Кто знал о том, что вас наградили?

– Узкий круг людей. Так и висит пиджак с орденами и медалями в шкафу…

«А был ли атомный взрыв?» (продолжение)

Даже трудно представить, что произошло бы в стране, если бы 29 августа над казахстанской степью не поднялся бы в небо ядерный гриб?!

«Район испытаний 30 августа 1949 г. (в 170 км западнее г. Семипалатинска)

Сов. секретно (Особой важности)

Товарищу Сталину И.В.

Докладываем Вам, товарищ Сталин, что усилиями большого коллектива советских ученых, конструкторов, инженеров, руководящих работников и рабочих нашей промышленности, в итоге 4-летней напряженной работы, Ваше задание создать советскую атомную бомбы выполнено…

29 августа 1949 года в 4 часа утра по московскому и в 7 утра по местному времени в отдаленном степном районе Казахской ССР, в 170 км западнее г. Семипалатинска, на специально построенном и оборудованном опытном полигоне получен впервые в СССР взрыв атомной бомбы, исключительной по своей разрушительной и поражающей силе мощности.