Корни сталинского большевизма

Правда, при знакомстве с комсомольскими вожаками первого десятилетия существования организации (1918–1928) обнаружилось, что среди них подобных персонажей было немного. Коммунистическим союзом в первой половине 1920-х годов заправляли выходцы из интеллигенции с заметным инородческим оттенком, и президиумы крупных комсомольских мероприятий состояли преимущественно из их представителей. Например, на II Всероссийской конференции трое членов президиума из пяти были евреями [992]. Пост руководителя РКСМ, сменяя друг друга, занимали Ефим Цейтлин, Оскар Рывкин, Лазарь Шацкин. Первые двое родились в Петербурге в интеллигентных семьях; они немало потрудились над приближением мировой революции. Цейтлина за активную пропаганду даже арестовывали и высылали из Германии, позднее он стал главой секретариата Бухарина. Яркой личностью был сын богатого торговца из Царства Польского Шацкин; он получил известность как главный теоретик юношеского движения, основатель Коммунистического интернационала молодежи, штаб-квартира которого разместилась в Берлине. Первым секретарем РКСМ в 1922–1924 годах побывал Петр Смородин – сын крестьянина из-под Липецка. Он оказался в поле зрения Г. Е. Зиновьева, продвинувшего его сначала в лидеры Петроградского, а затем и Всероссийского комсомола. Но этот молодой функционер не проявил должной хватки и соответствующих способностей и довольно быстро выпал из комсомольской обоймы. Его сменил Николай Чаплин (1924–1928), родившийся в семье священника и учительницы в Смоленской губернии. Очевидно, что все перечисленные деятели были весьма далеки от староверческой общности и являлись типичными выходцами из инородческой среды или из регионов Российской империи с подавляющим преобладанием никониан. То же самое можно сказать и об их ближайшем окружении. Иными словами, в этот период выходцы из староверия находились на второстепенных должностях и не играли серьезных ролей в центральных органах союза. Совсем иная картина наблюдалась в областных комитетах индустриальных районов страны. Многие комсомольские функционеры регионального уровня имели староверческие корни; регулярно появляясь на всероссийских съездах и конференциях, они привносили сильный антиинтеллигентский запал. Но в целом этот комсомольский слой, поднятый революцией на разные этажи власти, еще только проходил стадию внутренней структуризации и обретения собственных лидеров.

Общеполитический расклад той поры определялся противостоянием группировок, возглавляемых Троцким, Зиновьевым и Бухариным. Большевистские лидеры были озабочены расширением аппаратной базы для ведения борьбы и, в том числе, рассчитывали заручиться поддержкой комсомола. Троцкий первым обратился к молодому поколению, пытаясь противопоставить его старой гвардии, отставшей от жизни и погрязшей в бюрократизме:

Эта риторика находила отклик главным образом у учащейся молодежи. Оппоненты Троцкого по политбюро ЦК РКП(б) даже считали, что у того «был план создания новой, враждебной историческому большевизму партии, с опорой… в первую очередь на студенчество» [994]. Как известно, претензии страстного трибуна на лидерство удалось купировать. Его ставка на молодежь была бита более подготовленным в аппаратном смысле Зиновьевым. В противовес троцкистам он попытался опереться на «организованную рабочую молодежь, комсомол» [995]. Кстати, именно Зиновьев раньше других поднял вопрос о Коммунистическом союзе молодежи. В повестке XI съезды РКП(б) весной 1922 года значился доклад ближайшего зиновьевского сподвижника Г. Сафарова, призвавшего делегатов относиться к РКСМ как к подготовительной школе для пополнения партийных рядов [996]. Выступая в прениях, комсомольский лидер Л. Шацкин поддержал основную мысль докладчика. Он сетовал, что партия посылает свои большевистские кадры куда угодно – в профсоюзы, в советы, а о комсомоле забывает [997].

Рвение Зиновьева по повышению аппаратного веса РКСМ в общей системе власти завоевало ему симпатии комсомольских верхов. До 1926 года его влияние на союз значительно превосходило троцкистское, бухаринское или чье-либо еще, о чем свидетельствуют стенограммы съездов и конференций. Выступления Зиновьева содержали минимум нравоучений и при этом рисовали привлекательные перспективы для карьерного продвижения. В союз должна войти вся рабочая молодежь, в отличие от деревенской:

В качестве основной базы для укрепления комсомола Зиновьев рассматривал около полутора миллионов пятнадцати, семнадцатилетних подростков, проживавших в тот период в городах: все они «должны быть у нас». В этом ему виделось торжество подлинной большевистской традиции, поскольку наша партия – «партия городская, родилась в рабочих предместьях», а деревню нам «еще только предстоит завоевать» [999]. Зиновьев постоянно рассуждал о необходимости обновления руководящего состава РКП(б), что было весьма приятно комсомольским функционерам. Именно в их интересах он выдвигал лозунг омоложения партии не вообще, а за счет «хорошо работающей организации, которая называется Коммунистическим союзом молодежи» [1000]. Этот реверанс трансформировался в конкретное предложение: поставить на следующем съезде вопрос об участии комсомола в работе по улучшению государственного аппарата, что позволит массово выдвинуть новых людей, прошедших комсомольскую школу [1001]. Эти размышления навеивали воспоминания о недавно ушедшем Ленине. Оказывается, будучи уже серьезно больным, он – разумеется, вместе с Зиновьевым – серьезно обдумывал назначение на пост заместителя председателя Совнаркома кандидатуру из молодых работников: «Я – 50-летний, все ребята 40-летние, надо одного заместителем иметь 30-летнего, который бы представлял молодое поколение» [1002]. Этот эпизод незамедлительно получил статус ленинского завещания: «Тогда не удалось выполнить, но тут намек на всю организацию, на схему не только строительства партии, но и всего строительства коммунизма» [1003]. Кроме этого, Зиновьев призвал объявить войну нэпмановской поросли, которая может трансформироваться в «молодую гвардию буржуазии». Нас больше, мы – реальная сила, однако в области культуры нам предстоит еще выдержать экзамен на зрелость. Надо победить противника не только количеством, организованностью, но прежде всего качеством [1004].

От перспективы, намеченной Зиновьевым, у молодой аудитории «захватывало дух». Было решено не дожидаться следующего съезда, а приступить к обсуждению этой темы немедленно [1005]: комсомол уже располагает необходимым кадровым потенциалом. Молодой зиновьевский соратник О. Тарханов уверял: