Руина, Мазепа, Мазепинцы

рассыпанного вала перебрались через ров и принялись рубить

стоявшие за рвом палисады, но, сбрасываемые ударами

защитников, слетали в ров, как в ад, по выражению польского историка..

Счастливцы, успевшие заранее уносить ноги, с прискорбием

рассказывали товарищам, что через щели палисадов видели другой

ров, а за рвом еще вал, и рассуждали, что если бы им удалось

овладеть первою наружною линиею укреплений, то пришлось бы

еще повозиться с другою, внутреннею. Так неудачно окончилась

попытка ворваться в город через прорву, образованную подкопом, не дошедшим до ворот, куда он проводился. Поляки потеряли

тогда более тысячи человек, немало и офицеров было убито.

Совершенно без последствий осталась другая ветвь подземной

галереи, которая направлялась к другой браме. Работавшие над

нею инженеры так дурно запаковали мину, что когда пришлось

поджечь ее, то не произошло настоящего взрыва, а бывшие в

польском войске козаки, которые должны были броситься к валу, в это время только кричали да стреляли на воздух: впоследствии

открылось, что, сговорившись тайно с осажденными земляками, они умышленно действовали так, чтобы помешать полякам.

Битва продолжалась до сумерок. Ночью поляки стали

подбирать тела своих убитых для погребения, но глуховские козаки, сделавши вылазку на подбиравших тела, многих из них перестреляли.

Так неудачны были все попытки взять городок и стоили

полякам очень дорого. Современники поляки приписывали спасение

Глухова храбрости и распорядительности Дворецкого. Между тем

зимняя стужа сильно беспокоила польское войско; жолнерам

приходилось, при постоянных военных трудах, терпеть от мороза, дурного помещения и недостатка в продовольствии и фураже.

Соображая эти обстоятельства, некоторые паны, окружавшие

короля, стали подавать совет покинуть осаду и уходить. Король

не поддавался на эти советы и говорил: <как? все московское

царство трепещет от нас, а тут какой-нибудь плохой городок будет

хвалиться, что мы не могли ему ничего сделать!> Еще сильнее

короля вооружался против снятия осады Чарнецкий и говорил: <наших много легло, но ведь и врагов не мало погибло, много их

22

от ран изнемогает; сделаем еще приступ и попытаемся взорвать

вал, они рады не рады, а должны будут сдаться>.

По настоянию Чарнецкого, очень уважаемого за свою

храбрость и военное искусство, решили снова вести подкопы и

приступать к Глухову. Но тут пришло известие, что Бруховецкий с

козаками и Ромодановский с ратною великороссийскою силою

наступают на польское войско. Это понудило поляков оставить

новые попытки к овладению Глуховом.

Приготовляясь к встрече неприятеля открытым боем, польские

военачальники устроили обоз свой к боевому походу и приказали

держать день и ночь запряженных лошадей. Произошла битва, описанная подробно в летописи Величка. Мы не решаемся принять за

достоверную историческую правду этого описания, потому что

источник, передающий подробности этой битвы, нередко является

неверным. Других описаний этой битвы ни в русских, ни в польских

источниках мы пока не нашли, но что битва эта действительно

происходила - указывает царская грамота в 1665 году, по которой

пожаловано Бруховецкому боярство: там говорится, что Бруховецкий

в совокупности с князем Ромодановским бился против короля.

Битва эта была неудачна для поляков, так как они, по ее окончании, с

наступлением сумерок отступили к Новгород-Северску. Они

боялись, чтоб на них не пришли с разных сторон свежие

великорусские войска под начальством разных воевод.

Когда поляки двинулись к Новгород-Северску, Ромодановский

догнал их у Пироговки, на переправе через Десну. Лед стал уже

хрупок; тогда, как надобно предполагать, был уже конец февраля.

Полякам переходить реку было небезопасно под неприятельским

натиском. Но поляки хоть и много своего войска потеряли, отбиваясь от Ромодановского, однако переправились через Десну. Мы

не знаем подробностей дела, происходившего на переправе, но, по замечанию украинского летописца, стоявшие в Брянске и Пу-

тивле царские воеводы не прибыли в пору к Ромодановскому на

помощь, а если бы так сделалось, то русские не только побили

бы польское войско, но и самого короля живьем могли бы взять

в плен. Русским воеводам помешало то, что они тогда вели между

собою местнические споры.

Король с войском благополучно добрался до Новгород-Север-

ска; этот город не впустил к себе поляков. Здесь в военном совете

польских предводителей решено было так: королю идти с частью

войска в Литву и на пути соединиться с литовским войском; другой же части коронного войска под командой Чарнецкого и

Собеского идти на правый берег Днепра, в Украину, для

усмирения народных волнений, которые, как доходили вести, опять

возникли в правобережной Украине, едва только король и гетман

Тетеря переправились на левый берег Днепра.

23

Тогда для поляков открылось, что во время стоянки их войска

под Глуховом наказный гетман, начальствовавший несколькими

тысячами Козаков, прикомандированными к королевскому войску, полковник Богун, передавал тайно глуховцам известия о движениях

и намерениях поляков, а предводимые им козаки, по его

приказанию, стреляли не на свою братию глуховцев, а на воздух.

Дознались поляки, что Богун тайно снесся с Бруховецким и условился с

ним: как только поляки станут переправляться через Десну, а

московские войска будут им мешать, козаки, находившиеся в

польском войске, содействуя москвитянам, ударят с тыла на ляхов и

таким образом довершится поражение последних. По оплошности

московских военачальников не состоялся план козацкого

полковника, еще во времена Богдана прославившего себя военными

хитростями над ляхами. Полевой военный суд, состоявшийся под Новго-

род-Северском, приговорил его к смертной казни, и Богун был

расстрелян с несколькими соучастниками своего замысла.

Украинцы, сбитые с толку смутными обстоятельствами своей

родины, сами не знали, чего им держаться, и хватались то за

то, то за другое, за что схватиться в данную минуту считали

возможным; оттого у них происходили беспрестанные измены и

приставали они то к той, то к другой из воюющих между4 собою

сторон. Ничего не значило для многих из них сегодня служить

царю, завтра присягнуть королю, то перейти из-под власти Бру-

ховецкого под власть Тетери, то опять из-под власти Тетери

поступить под власть Бруховецкого.

Когда в королевском войске Богун, предводитель верных

королю Козаков, соглашался тайно с врагами короля подвергнуть

истреблению королевское войско,’в Глухове, державшемся царя, во время прихода короля возникла измена царю в видах оказать

содействие королю. Из грамоты, данной протопопу Шматковскому, видно, что как только король с войском вступил в Северскую

землю, в Глухове у Козаков составился заговор сдать город.

Начальствовавшего ратными людьми Авраама Лопухина посадили в

тюрьму и мучили; тридцать человек великороссиян засыпали в

землю; но протопоп Шматковский успел остановить дальнейшее

волнение; он бранился с глуховским полковником Кириллом Гу-

ляницким (вероятно, тогда выбранным мятежниками в звание

полковника) и проклинал его за бесчеловечие; он успел освободить

и укрыть у себя в доме двух попов да шесть человек детей

боярских, и не допустил побить остальных государевых ратных

людей. Не знаем подробностей, как была окончательно усмирена

затея изменников, но по уходе короля тотчас вошел в Глухов

гетман Бруховецкий и, казнивши изменников, назначил там

полковником Василия Черкашеницу. Тогда глуховцы отправили к