Россия перед лицом истории: конец эпохи национального предательства?

Как и личность, нацию нельзя создать в отрыве от конкретного занятия; главный инструмент ее формирования — «общее дело», в которое вовлекаются (в том числе и помимо своего желания) все ее потенциальные члены.

Это особенно важно для нашей страны в ее сегодняшнем состоянии, исключающем объединение по национальному или религиозному принципам из-за не только многонациональности и мультирелигиозности, но и общей слабости национального и религиозного чувства.

Наше объединение возможно только вокруг общего дела и образа жизни. И не в первый раз: собственно, именно так и складывался русский народ, который формировался из разномастных племен как едва ли не первая в мире «политическая нация» — во времена, когда таких слов еще просто не существовало, а церковь только укоренялась в стране.

Общее дело должно быть жизненно важным, всеобъемлющим, захватывающим все чувства и помыслы людей. Оно должно завершаться триумфом, так как успех в значимом деле доказывает правоту, прививает привычку к победе и воспитывает необходимые уверенность в своих силах и оптимизм. Совместное же экстатическое переживание доставшейся дорогой ценой победы закрепляет это в общественной психике на поколения вперед.

Наиболее органично общее дело вырастает из войны (лучше оборонительной, хотя бы на первом этапе) и угрозы уничтожения, преодоления общих бед. Но оно может быть и связанным с реализацией масштабных проектов (индустриализация, полет в космос, устранение угрозы голода и болезней), хотя всякая менее сильная мотивация, чем реальная для каждого индивида угроза быстрого физического уничтожения (врагами либо разрухой), требует подкрепления постоянными усилиями государства.

Советская идентичность базировалась на трех победах: Великом Октябре (надежно скрывавшем ужас гражданской войны), победе в Великой Отечественной и полете Гагарина. Революция забылась, а полет Гагарина был чистой, светлой радостью, не превратившейся в катарсис из-за отсутствия массовых бед и лишений. Поэтому основой советского народа была страшная (настолько, что официальная пропаганда первые 20 лет попросту отрицала ее) память о войне — и именно поэтому столько усилий прилагается в последние четверть века для ее разрушения и извращения.

Общим делом России будет, — если нам удастся выжить в надвигающихся внешних и внутренних потрясениях, — возрождение после сегодняшней гламурной разрухи, преодоление уже более чем четверти века национального предательства. Этот процесс даже в самом лучшем случае будет достаточен, чтобы обеспечить полноценный, передающийся на поколения катарсис.

Для закрепления его последствий важны тактические инструменты формирования нации, прежде всего, создание и поддержание культа предков, отдавших свои жизни ради единства с подчеркиванием их альтруизма и самопожертвования, и преодоленных трагедий прошлого. При этом нельзя допускать «совкового» психологического давления на людей, инстинктивно отторгаемого ими.

Необходимо формирование «ключевых точек» национальной истории, обеспечивающих единство и прочность национального самосознания. Такую «точку», пусть даже созданную задним числом при помощи переосмысливания исторических фактов, если угодно — «переписывания истории» (пример — корейская и вьетнамская войны для США, участие в обороне Брестской крепости — для современной Чечни), должно иметь каждое поколение: иначе, не скрепленное со своей страной общим делом, оно легко станет потерянным.

Линкольн еще в бытность провинциальным адвокатом провозгласил необходимость создания и постоянного подкрепления «гражданской религии», объединяющей людей вне зависимости от их религии, национальности и культуры, интегрирующей общество внедрением в него общих ценностей, нужных именно обществу как целому, а не отдельной его части (пусть даже и доминирующей).

Как и всякая религия, «гражданская религия» нуждается в культовых местах, оказывающих подспудное влияние и не требующих усилий. Они должны быть местами отдыха и релаксации, а не поклонения (которое легко становится натужным и принудительным, что убивает «гражданскую религию», как в СССР). Идеал — ландшафтные парки с монументами, музеями, выставками, обязательно водоемами, возможностью свободных игр на свежем воздухе в любом свободно выбранном, а не только специально отведенном заранее месте.

Это позволяет осуществлять комбинированное воздействие пейзажа, архитектуры, музыки и запахов (например, от цветущих растений, подобранных так, чтобы время цветения и, соответственно, запахов было максимальным). Образцом можно считать вашингтонский Молл — парково-музейную зону между Белым домом, Капитолием и Потомаком. В Москве такой зоной может стать прилегающее к Кремлю и

Красной площади Зарядье — место бывшей гостиницы «Россия». Территории МГУ на Ленинских горах и ВДНХ (где пытались сделать нечто подобное при СССР), а также парк Культуры имени Горького не подходят из-за отсутствия политико-исторической символики.

Формирование нации невозможно без непреклонного, хотя и мягкого размывания гетто и диаспор всех видов как объективно подрывающих единство общества.

Изложенное должно быть закреплено в системе воспитания и образования — от детского сада до повышения квалификации (прежде всего в курсах истории и литературы, закрепляющей моральные ценности общества), — и в культурной политике государства (включая «госзаказ», во многом благодаря которому в 30-е годы XX века «поднялся» Голливуд).

Конечно, слепо копировать успешный опыт прошлого, даже свой собственный, — безумие, но не меньшее безумие — не использовать то правильное, что было у нас и что есть в США. Стоит вспомнить Андропова, который собирался ликвидировать национальное деление страны и разделить разномастный после Брежнева Советский Союз на 49 крупных и при этом полностью равноправных областей (разумеется, с полным сохранением культурных автономий).

Конечно, применяя технологии созидания нации, нельзя забывать, что времена меняются, и новые технологии меняют потребности людей.

Так, в наше информационное время люди идут не столько за интересами, сколько за новыми ощущениями и эмоциями: сенсорное голодание, которое было болезнью начальства и заключенных, пришло в мегаполисы, — и стало наглядным фактором политики.

А все более распространенной формой организации сегодняшнего общества становится, увы, уже не партия и не клуб, а секта, члены которой объединены некритически восторженным отношением к тому или иному явлению, личности, а то и просто финансовому инструменту.

Нация — живой организм, и уже потому ее созидание — процесс непрерывный.

Нам предстоит сделать лишь первый шаг на этом вечном пути: учитывая опыт, в каком-то плане нам легче, чем нашим потомкам.

Если, конечно, мы победим, и они у нас будут.

ПРЕОБРАЖЕНИЕ КОНФЕССИЙ

Полтора миллиона человек, прошедшие в ледяном ноябре 2011 года под поясом Богородицы, — крупнейшая со времен Февральской революции массовая стихийная манифестация в нашей стране. Десятки тысяч мусульман, в свои праздники регулярно и демонстративно блокирующие движение даже на дальних подступах к соборным мечетям, по организованности и бескомпромиссности действий не идут в сравнение ни с каким «Маршем миллионов». В неблизком Подмосковье люди с пейсами, в черных сюртуках и шляпах впервые за 70 с лишним лет жизни моего соседа по даче усомнились в том, что он еврей, ввергнув его в близкое к ступору состояние изумления. Мой страховой агент, молодой парень, каждую свободную минуту читает Новый завет, исчерканный, размеченный разными цветами и топорщащийся закладками во все три стороны.

Насильственно лишенное объединяющей идеологии, общество ответило захватившим власть над ним либеральным вивисекторам взрывом религиозного возрождения, — принимающего порой весьма причудливые, а порой и откровенно опасные для него самого формы.