Россия перед лицом истории: конец эпохи национального предательства?

Новые поколения «эффективных менеджеров», заступая, облизываясь, на сладкие должности, все чаще с обидой и недоумением произносят бессмертное «всё уже украдено до нас!»

Коррупция и монополизм ломают хребет модели, основанной на лжи и грабеже.

При разрушении воровской системы, живущей так долго из-за колоссальности советского наследия и терпения русского народа, за которое пил еще Сталин, русская цивилизация либо погибнет, либо оздоровит государство, подчинив его себе.

Писать на стенах, как берлинцы в апреле 1945 года, «победа неизбежна» не стоит: судьба Родины скоро опять окажется в руках народа и будет всецело зависеть от нашего мужества, понимания, инициативы и стойкости.

Но в предстоящем кошмаре исторического творчества (ибо в нем вы понимаете, что ошибку нельзя будет исправить, а информации для решения заведомо недостаточно) надо знать, чего хотеть и чего требовать от власти.

Контуры нужной политики, в отличие от очертаний предстоящего катаклизма, вполне ясны.

Главная задача — модернизация инфраструктуры. Современные технологии на автодорогах и иных видах транспорта, в ЖКХ, в энергетике создадут новую Россию, а развитие этих сфер создаст деловой бум, сделав нашу страну самой привлекательной в мире для бизнеса.

Модернизация инфраструктуры (кроме мобильной связи и интернета) непосильна для частного бизнеса, ибо приносит эффект не осуществляющей ее компании, а всему обществу в целом. Это спасает государство от недобросовестной конкуренции с бизнесом.

Но, чтобы средства пошли на модернизацию инфраструктуры, а не были украдены, надо кардинально ограничить коррупцию.

Чтобы они не ушли в рост цен (как это было с пресловутым «доступным жильём», которым и сейчас гордится Медведев), надо ограничить произвол монополий.

Чтобы модернизация создала рабочие места в России и обогатила наших предпринимателей, а не иностранных конкурентов, нужен разумный протекционизм, — хотя бы на уровне Евросоюза.

Наконец, чтобы работы по модернизации могли выполнять наши сограждане, надо гарантировать им хотя бы прожиточный минимум (это, кстати говоря, всего лишь экономическое выражение права на жизнь, которое якобы гарантирует нам Конституция), а также доступные всем качественные здравоохранение и образование. А «доступный» в стране, где 80 % населения не может из текущих доходов покупать товары длительного пользования, значит «бесплатный».

Описанное и есть формула возрождения России. Ее реализация возможна в любой момент, когда государство от разрушения страны захочет вдруг перейти к ее созиданию.

Для этого его надо «лишь» оздоровить.

ДЕРЕВЯННЫЙ ЗАНАВЕС

Наша экономика больна, — и, увы, не санкциями.

Почти тотальные коррупция, безнаказанный произвол монополий и последовательный отказ либерального клана от развития доламывают хребет «поднимающейся с колен» России и без холодной войны Запада.

Ведь максимальное бегство капитала — 19,4 млрд, долл. — наблюдалось в январе 2014 года, задолго до украинского кризиса.

А торможение роста ВВП до 1,3 % (что с учетом занижения официальной инфляции вообще означает снижение), равно как и промышленный спад с января по август, и переход бурного инвестиционного роста в сокращение инвестиций произошли в и вовсе тихом 2013 году.

По итогам которого правительство попало в ловушку.

Дальнейшее «сохранение стабильности» означало спад, который нельзя было бы скрыть, уже в 2014 году, а переход от стратегии воровства в стиле 90-х к стратегии развития требовал ограничения коррупции и произвола монополий, ведя к внешним конфликтам (ибо почти любое производство, создаваемое в России, отнимает прибыль у бизнеса Европы или Китая).

Единственным выходом оставалась девальвация — и она была проведена в начале 2014 года (и, затем, в начале осени) с фееричным обоснованием: мол, Банк России намерен отказаться от ответственности за стабильность рубля.

И то верно: зачем чиновнику ответственность?

В качестве компенсации Банк России вознамерился бороться с инфляцией, хотя она с 90-х годов вызывается в основном не избытком денег у населения и бизнеса, а произволом монополий, влияния на которые Банк России не имеет. Его стремление бороться с инфляцией напоминает желание гинеколога лечить язву желудка — используя исключительно свойственные ему навыки и инструменты.

Естественным результатом столь внятных намерений стала паника, охватившая бизнес.

Она была многократно усилена ориентацией либералов на обслуживание бизнеса, что в финансовом секторе означает преимущественно спекулятивный уклон так называемой «государственной» политики.

Девальвация в интересах общества, для поддержания конкурентоспособности проводится как можно быстрее, — как было в 2009 году в столь разных странах, как Казахстан, Польша и Норвегия. Это позволяет минимизировать панику и спекуляцию.

В интересах же спекулянтов растянуть девальвацию на как можно больший срок: похоже, именно поэтому в России она всякий раз занимает несколько месяцев. В 2008–2009 годах это стоило нашей стране почти четверть триллиона долларов; в начале 2014 года девальвация была менее масштабна и обошлась впятеро дешевле, но проводилась так же: постепенно, вызывая максимум тревог, чтобы принести спекулянтам максимум доходов.

В итоге экономику удалось подстегнуть: спад инвестиций затормозился, в промышленности сменился ростом, рост ВВП остался почти прошлогодним, сальдо внешней торговли подскочило, бюджет получил сверхдоходы и стал профицитным.

Но социальная цена этого чрезмерна: даже официальная инфляция в марте втрое превысила прошлогоднюю (по итогам января-августа разрыв сократился до одной пятой), а реальные доходы населения достигли прошлогоднего уровня лишь в июле.

Кроме того, девальвация удорожила внешние займы, затруднив их получение не меньше санкций. Это ударило по бизнесу, создав хоть и локальные, но болезненные социальные проблемы.

Отдельные проблемы создали ответные санкции, омерзительные в своей не только беспомощности, но и бездумности. Отказ от ограничения произвола монополий вызвал рост цен, в том числе и на не санкционные товары, а распространение санкций на оплаченный, но еще не доставленный груз нанес бизнесу ущерб, по оценкам, около 140 млн. долл, (и спровоцировал его не обанкротившуюся часть на дополнительное завышение цен для возмещения убытка). Краткосрочность санкций не стимулирует производство: за год, на который они введены, инвестиции не окупятся. А о регионах, для которых зависимость от прекращенных поставок была критической (как минимум Калининградская область и Крым), похоже, не подумали вообще.

Более всего это напоминает осмысленную провокацию либерального клана против государства в стиле саботажа «майских указов» Путина, сброса обязательств на регионы без финансирования, повышения налогов и фактической отмены накопительных пенсий в условиях, когда бюджет захлебывается от денег и не знает, куда их деть.

А позитивный эффект девальвации, не подкрепленной снятием коррупционных и монополистических барьеров, не говоря уже о переходе от воровства к комплексной модернизации инфраструктуры, оказался исчерпанным уже в конце лета, что привело ко второй волне ослабления рубля.

Сохранение либерального клана во власти, продолжение социально-экономической политики 90-х годов вновь ставит Россию перед выбором между началом экономического спада и новым падением рубля.

Недаром в середине августа, в разгар летнего отдыха, Банк России расширил колебания курса рубля более чем на четверть (с 7 до 9 руб.) и отказался от вмешательств в рамках этого диапазона (превышающего 20 % стоимости бивалютной корзины). До конца 2014 года рубль будет выведен в «свободное плавание», и Банк России к восторгу либералов и спекулянтов умоет руки, занявшись «таргетированием инфляции», а затем, вероятно, объяснением ее роста произволом монополий.

Но падение рубля — это скачок цен и обеднение людей.