Апостолы двуликого Януса: Очерки о современной Америке

Очень хотелось столь же небрежно бросить ему в ответ короткое «опровержение», но подступивший к горлу комок помешал выдавить даже полслова: все еще теплилась надежда, что вот–вот появятся «юпитеры» и операторы, снимающие сцену о криминальных страстях большого города. Однако их нигде не было, и стало ясно, что это не съемки, а реальная жизнь.

Произошел сей случай утром 18 октября 1984 года на улице Вест–Сайда Манхэттена. Последующие события подтвердили, что этот день запомнился мне не зря…

О людях с полицейским жетоном, рискующих своей жизнью в схватках с преступниками, сложены в Америке легенды. Отнюдь не хочется бросать тень на них всех: наверное, многие честно стараются выполнять свой служебный долг и делают это самоотверженно, невзирая на постоянно грозящую им опасность. Но есть в их работе такие стороны, от которых становится просто не по себе.

Через десять дней после увиденного мною инцидента на Манхэттене произошел еще более дикий случай в другом нью–йоркском районе — Бронксе, характеризующий нравы американской полиции. Вызванный хозяином дома полицейский наряд ворвался в квартиру, где жила шестидесятилетняя американка Элеонора Бампере. Мизерного дохода не хватало на оплату жилища, и ее должны были бесцеремонно выбросить на улицу. В ужасе перед угрозой оказаться без крыши над головой, она попыталась сопротивляться. В отчаянии, обороняясь от непрошеных гостей, схватилась за нож. Четверо вооруженных детин с дубинками, облаченных к тому же в пуленепробиваемые жилеты, не церемонились. Один из них выхватил кольт и дважды в упор выстрелил в больную, еле передвигающую ноги женщину. Вскоре Элеонора Бампере, три года назад чудом спасшаяся от пожара, который уничтожил ее прежнее жилище, скончалась в госпитале от пулевых ран.

Ее соседи оказались невольными свидетелями этой расправы. «Я увидел ораву вооруженных до зубов копов и спустился на четвертый этаж, — вспоминал один из них. — Элеонора была совсем беспомощна, никого даже и не пыталась трогать. На ее месте любой бы так поступил. Ума не приложу, зачем в нее стреляли. Не было ведь никакой нужды». Но свидетельства очевидцев остались воплем в пустыне: полицейский комиссар города счел действия своего подопечного «отвечающими установкам департамента» и восстановил его на прежней службе. Столь же хладнокровно главный судебный медицинский эксперт Нью–Йорка сфабриковал и выдал нужное полиции заключение по осмотру тела убитой.

Гладко и тихо прошло по судебным инстанциям и «дело» подростка–негра Майкла Стюарта, арестованного в метро за «нарушение правил». В полицейском участке его избили так, что в госпиталь он был доставлен уже при смерти. Все тот же главный судебный медицинский эксперт зафиксировал в качестве причины смерти «сердечный приступ», хотя на теле юноши после его допроса полицией не осталось ни одного живого места, а на горле еще были видны следы от удушения.

С другим нью–йоркским подростком — Ральфом Тарантино поступили еще «проще», проломив ему голову бейсбольной битой на месте, не доставляя в участок. Когда же «дело» пошло гулять по судам, ловко сфабриковали заключение о смерти («вследствие сердечной недостаточности») и выгородили целую банду полицейских.

В «Американском союзе гражданских свобод» меня познакомили и с другими, не менее красноречивыми фактами. Не мотивированной ничем жестокостью славится не только нью–йоркская полиция. Нанятые этим союзом адвокаты ведут сотни разбирательств случаев физического издевательства над людьми, оказавшимися под арестом. В городе Мэплвуд штата Миссури, например, полицейские просто для развлечения заставили задержанного подростка поиграть в «русскую рулетку», пока роковой патрон не выстрелил и не пробил ему череп. Шефа полицейского отделения и участников «игры» уволили со службы, а мать погибшего получила денежное вспомоществование. Во многих городах Калифорнии, Массачусетса, Техаса участились случаи избиения лиц только за то, что они слишком громко включали радиоприемники или ели бутерброды в метро.

«Сначала стреляй — потом спрашивай». Это кредо большинства блюстителей порядка взяли на вооружение и те, на кого наводится дуло полицейского кольта. Многие жители бедных городских районов приобретают оружие в целях защиты не только от грабителей, но зачастую и от произвола полиции. Наращивая темпы, раскручивается в городах своя гонка вооружений. «Подозреваемые полицией в кражах и других мелких преступлениях считают сейчас резонным не убегать от полиции, а стрелять первыми, — заметил член «Американского союза гражданских свобод» Ж. Говард. — Многие, ни в чем не повинные, но достаточно настрадавшиеся от жестокого обращения с ними полиции, вооружаются для самообороны от тех, кто по идее должен их защищать». Заколдованный круг замкнулся, как стальные наручники…

Спустя несколько месяцев после случая 18 октября на Вест–Сайде я неожиданно наткнулся в городской негритянской газете на одну фотографию. В окружении жены и детей на пороге своего дома стоял тот самый высокий бородатый негр. Пробежал глазами заметку под снимком. Все точно, ошибки быть не может.

Оказывается, в то утро специальный отряд в полтысячи агентов ФБР и полиции, как сообщалось в заметке, провел облавы и аресты на Манхэттене, в Бронксе и Бруклине. В результате были арестованы девять человек, обвиненных в «сговоре по организации вооруженного ограбления и побега из тюрьмы двух заключенных». Восемь из девяти арестованных обвинялись также в принадлежности к «черной радикальной организации». Однако через три недели задержанных пришлось отпустить под залог, ибо судебные приставы не смогли обосновать ни одного из выдвинутых обвинений. Редакция газеты, опубликовавшей заметку, помогла мне связаться с арестованным в тот памятный день. Им оказался тридцатипятилетний адвокат Роджер Уорхэм.

— Правительство просто пытается пришить нам «дело», не имея на то никаких оснований, — сказал мне Роджер. — Агенты знали это с самого начала. Но, бросив за решетку, нас пытались оторвать от семьи, изолировать от друзей, вымотать материально, лишить поддержки. Я был вынужден просить друзей и родственников передать под залог все их состояние. Сейчас приходится с девяти вечера соблюдать «комендантский час» и ежедневно информировать полицию о своем местонахождении. Цель такого режима апартеида — изолировать нас от тех, кто может поддержать, вступиться за невинно пострадавших. Меня и других арестованных преследуют исключительно за политические взгляды, и только за это…

Американский журналист Льюис Вольф объяснил мне мотивы подобных действий более обстоятельно. Согласно президентской директиве, подписанной в декабре 1982 года, министерство юстиции и Федеральное бюро расследований получили самые широкие полномочия. Сейчас их даже формально не сковывают никакие юридические ограничения по проникновению в левые и антивоенные организации. Расследования могут быть предприняты и против отдельных лиц, и против целых легально действующих политических группировок. С целью дискредитации неугодной правительству деятельности туда внедряются агенты–провокаторы. В дополнение к подслушиванию телефонных разговоров, слежке, вскрытию почты и обыскам без ордера все чаще применяется специальное электронное устройство, фиксирующее набираемые номера телефонов, и прочая современная электроника для полицейского надзора.

Американская политическая полиция подключила всю мощь своего аппарата, явно предвкушая большую работу. Члены левых организаций и негритянские активисты всегда служили объектом ее пристального внимания. С недавних пор полицейские сети стали разбрасываться куда шире, чем в прошлом: терроризм превратился в ту новую «лошадку», с помощью которой найден удобный и психологически неотразимо действующий предлог для создания политического климата, облегчающего преследование неугодных лиц. Для этого достаточно всего лишь, как отмечается в новых наставлениях для агентов ФБР, «подозрений, которые с разумным основанием указывают на намерение совершить преступление». Например, американские организации международной солидарности автоматически подпадают под расследование, ибо они «должны быть связаны с иностранной державой».