Между Сциллой и Харибдой. Последний выбор Цивилизации

Так зачем же вторглись?

– Неоконы виноваты, – просветил меня один грамотный гражданин с философским образованием.

Неоконы… Это не мормоны. Неоконами называют новых консерваторов, которые тогда были у власти в Штатах. И идеология которых как раз в том и состоит, что США должны наводить в мире порядок. Иррациональная идея. То есть основанная на вере, а не на знаниях. И лежащая в русле прочих квазирелигиозных идей.

Откуда пошли эти неоконы? А это бывшие троцкисты! Троцкизм, как известно, политическая секта марксистского толка, и тем интереснее понять, как из нее вылупились современные американские неоконсерваторы с их имперскими идеями.

Жили-были в середине XX века в Америке троцкисты. Естественно, в большинстве своем это были еврейские интеллигенты леволиберального толка из университетской среды. Они не любили Сталина, поскольку полагали, что тот загубил левый проект, и очень любили марксизм в изложении Льва Давидовича.

Со временем взгляды этих людей дрейфовали, дрейфовали и постепенно додрейфовали до консерватизма. Но одно осталось неизменным – знаменитая троцкистская «перманентная революция», то есть несение отсталым народам счастья насильственным путем – при помощи железного кулака или авианосцев. Просто, поскольку понятия счастья у неоконов додрейфовали до «свободы и демократии», изменилась только оболочка снаряда.

Кого из более-менее известных нашему читателю людей стоит упомянуть из этих бывших троцкистов? Мадам Джоан Киркпатрик, например, – политолога и бывшего посла США в ООН. Еще можно упомянуть Пола Вулфовица – бывшего замминистра обороны и президента Всемирного банка. Последний прославился тем, что, будучи при Буше-старшем заместителем Дика Чейни – министра обороны США, написал «Руководство по оборонному строительству», в котором прописал необходимость американской гегемонии в однополярном мире.

Как же так вышло, что эти люди превратились из крайних леваков в консерваторов и ястребов? Эволюцию можно проследить на «пробном образце» – Максе Шахтмане. В молодости он был теоретиком троцкизма, возглавлял журнал «Новый Интернационал». Потом вступил в компартию США. Затем в Рабочую партию социалистов, члены которой сами называли свою партию марксистско-ленинско-сталинской. Поскольку теоретик он был заметный, администрация президента Линдона Джонсона в шестидесятых годах включила некоторые его мысли в свою программу по борьбе с бедностью. К семидесятым годам Шахтман посерьезнел и поправел, перейдя в стан социал-демократов. Потом он умер, не успев развиться до полноценного консерватора, но его ученики и последователи, шедшие с покойным плечо к плечу, уже самостоятельно, без патрона, докатились до правизны. Та же Джоан Киркпатрик, которая состояла в социалистической партии Шахтмана и активно учила марксизм, в конце концов зашлась в ястребином клекоте и прикатилась в Республиканскую партию, к Рейгану, но на этом не остановилась и основала неоконсервативную организацию «Empower America».

Одним из глашатаев и теоретиков неоконсерватизма в США считается Ирвинг Кристол. Он тоже начинал как социалист и левый либерал. Потом нырнул в контркультуру. В антивоенное движение. И, пройдя все это и разочаровавшись во всем этом, закончил убежденным консерватором. После чего изрек свою знаменитую фразу: «Неоконсерватор – это либерал, измордованный реальностью».

Как видите, политические «церкви» американцы меняют столь же часто, как и религиозные.

Левые – люди неуспокоенные. Неуспокоенность – это черта характера, ее не изменишь, она задается генетически. А вот левачество – это система взглядов. Взгляды могут меняться. Неуспокоенность нет. Поэтому теперь, поняв, что левое добро, которое они хотели силой навязать миру, не работает, неуспокоенные неоконы с той же настойчивостью пытаются навязать миру свои новые взгляды, полагая их правильными.

Одной из черт, которые Фукуяма выделял в неоконах, является убеждение, что американская военная мощь должна использоваться на благо людей – спасать народы от диктаторов и нести им свободу с демократией. У сильного – особая роль по поддержанию порядка, считают они.

Левые и либеральные, как правило, дальше от религии, чем правые и консервативные. Поэтому мы не можем сказать, является ли, с точки зрения неоконов, миссия Америки как мирового жандарма божьим предназначением или просто добровольно взятой на себя гуманной миссией. Но это и не важно. Важно, что они настаивают на применении силы по идеологическим соображениям.

Этот небольшой экскурс в реалии американской политики был мною предпринят только для того, чтобы еще раз проиллюстрировать: иррациональные действия люди совершают не только под действием традиционных религий. Но и под действием квазирелигий тоже. Идеология – штука стрёмная!

Глава 3. Похлопывая стеком по голенищу

Дураку и слабому обязательно надо во что-то верить.

Можно верить в Огромного колдуна, который с помощью своей волшебной силы сотворил эту Вселенную, потом раздвоился, частью прилетел на одну из планет, выродился на ней из чрева женщины в виде обычного маленького человечка, подрос и начал зачем-то вести пропаганду среди населения даже не в столице, а в глухой провинции одной из планетарных империй – вместо того, чтобы с помощью своего колдовства разом вложить нужные установки в головы людям. За это он был людьми казнен, но не умер, а улетел обратно… Причем вся эта бессмыслица имеет великий сакральный смысл, и, чтобы быть угодным Мировому колдуну, надо носить бороду и не кушать мяса в определенные дни…

Можно верить в то, что особи твоего вида, но немного отличающиеся от тебя внешними признаками (негры, евреи, мусульмане, гомосексуалисты, женщины), всегда «хуже» и потому вечно должны быть в обществе на вторых ролях…

Можно верить в то, что белые, богатые или просто большинство «эксплуатирует» меньшинство и ради «справедливости» нужно «угнетенным» (неграм, женщинам, гомосексуалистам) дать больше прав, чем «угнетателям»…

Между тем здравый смысл подсказывает, что в бороде застревает капуста от вчерашних щей, диету нужно соблюдать по показаниям врачей, а не жрецов, гомосексуалист или черный может иметь в жизни не меньший успех, чем белый натурал, а попытка уравнять результаты социальной гонки для бесталанных дураков с умными и талантливыми просаживает и омертвляет все общество сразу, толкая его в сторону социальной энтропии.

Не нужно загромождать гаревую дорожку социального стадиона искусственными барьерами для одних людей, оставляя другим свободный путь – так вы не раскроете потенциал тех, кого искусственно тормозите. Не нужно также ставить одних бегунов поближе к финишу, чем других, только на том основании, что они убогие. Смысл социально-экономической гонки в том, чтобы лучшие получили лучшие результаты. И тогда хватит всем, поскольку богатое общество может обеспечить в среднем более высокий уровень жизни, нежели общество, пораженное плесенью социальной уравниловки.

Всего два тезиса:

– все люди равны;

– все люди разные.

И оба тезиса справедливы. Люди действительно должны быть равны – юридически. Никому не возбраняется поступать в высшее учебное заведение и занимать любые должности. Аристократии нет. Все – граждане.

Но при этом люди не равны – от природы. Одни выше и лучше приспособлены в баскетболу, другие ниже, и таких набирают в танковые войска. Одни обладают талантом к науке, другие к продажам. Одни рождаются умными, другие любят петь и плясать. Одни рождаются в семьях миллионеров, другие – в трущобах Бомбея.

Равного результата не будет. Безногий не пробежит так же быстро, как человек с двумя ногами, а дурак, способный только гайки на конвейере крутить, не станет нобелевским лауреатом по физике. Но все гаревые дорожки свободны. Не можешь? Твои проблемы. Никто тебя ждать не будет. Но и с голоду подохнуть не дадут – если общество сильно экономически. А оно может быть сильно только там, где все выкладываются в полную силу. А не там, где одни не умеют, а другим не дают, чтобы уравнять результат.