Журнал Наш Современник №11 (2002)

Но для начала несколько эмоциональных наблюдений. Они тоже очень важны, особенно впечатления от лица человека. Ведь “лицо” и “личность” по-русски недаром однокоренные слова. Это потому, что лицо — проекция личности. Тем более к старости, когда осыпается молодой флер и проступает обнаженная сущность.

Ну, что сказать о внешности столпа американского либерализма, вчерашнего советника по национальной безопасности президентов США, члена Бильдерберг­ского клуба, Совета по международным отношениям, Трехсторонней комиссии и Мирового форума — всех ключевых организаций “мировой закулисы”? В зале, как вы, наверное, догадываетесь, было много несветлых людей. Взять хотя бы Аркадия Мурашова, памятного тем, что, возглавляя в начале 90-х годов москов­скую милицию, он приказал избить дубинками фронтовиков, вышедших на первомайскую демонстрацию. И был за это оплеван народом. Как в переносном, так и в буквальном смысле слова.

Но рядом с Бжезинским даже такие персонажи выглядели милягами, своими в доску парнями. А он... он вообще не был похож на человека — ни на хорошего, ни на плохого. Это было лицо давнего обитателя потустороннего мира. По-русски таких называют нечистью или нежитью. Причем надо учитывать, что, попадая в среду людей, “анчутки” (тоже простонародный эвфемизм) вынуждены надевать личину. Чтобы произвести благоприятное впечатление. А посему наш амери­канский друг старался как мог. Он хотел предстать не только другом, но и печальником о нашей дальнейшей судьбе. И добрым, мудрым советчиком. Но в какие-то мометы переставал за собой следить — к старости, знаете ли, самоконтроль ослабевает, — и в глазах начинали плясать прямо-таки инфер­нальные искры. Например, когда докладчик заявил, что Россия никогда больше не будет империей. И во избежание разнотолков по поводу того, какую империю он имеет в виду, добавил: “Русская империя кончилась не в 1917, а в 1991 году”.

На этих словах личина на мгновение упала, и мы подумали, что, наверное, такой неукротимый восторг гулял бы по лицу Геринга, если бы фашисты в 1945 году победили и он приехал в Москву с инспекцией.

Вообще старик старательно давил на психику, внушая, что Россия побеждена окончательно и бесповоротно, что трепыхаться бессмысленно. Это напоминало то ли шаманские камлания, то ли блеф карточного шулера и возмутило даже лояльных к оратору слушателей. За исключением разве что вышеупомянутого Мурашова и Рыжкова-младшего, непонятно почему прослывшего в среде нашей демократической интеллигенции патриотом. Тот согласно кивал на каждое слово патрона. Кивал не просто головой, а всем телом. И отдельно — ушами.

Что же предложил победитель побежденным? Да ничего нового. Фактически в тезисной форме был повторен план, изложенный им в книге “Великая шахматная доска”: или встраивайтесь в Европу, или пеняйте на себя — у вас под боком Китай. Огромный и стремительно набирающий военную мощь.

Ну а для встраивания в Европу необходимо выполнить ряд условий. Всех их он перечислять не стал, дав понять лишь, что условий тьма. Но программу-минимум изложил определенно. Россия должна немедленно прекратить войну в Чечне, отдать Калининградскую область и Курилы, децентрализоваться (а то все финансовые ресурсы пожирает Москва), конечно, реформировать армию и неуклонно идти вперед по пути демократических преобразований. Каких именно, шеф не уточнил, а только сослался на некий пакет рекомендаций, где аж на шести тысячах (!) страниц изложено, что надо сделать, если хочешь быть принятым в цивилизованное общество.

Сие заявление, как ни странно, не вызвало у присутствующих не только беспокойства, но даже любопытства Хотя вообще-то не мешало бы поинтере­со­ваться, что же это за условия и сколько их должно быть, если одно их пере­числение занимает столько страниц.

Участников камерного собрания скорее задело другое: почему с ними разговаривают таким тоном победителя, постоянно прибегая к двойной бухгалтерии. Советник Президента Илларионов, так тот даже прямо спросил: дескать, с какой стати вы осуждаете нас за войну в Чечне? А как же бомбежки Сербии и Ирака?

Эти и подобные вопросы нимало не смутили гроссмейстера. Он был к ним явно готов и отвечал без запинки. Сказал, что Белград пострадал от бомбежек несопоставимо меньше, чем Грозный. Про Косово совсем умолчал. Про Ирак сделал вид, что не услышал. Насчет Афганистана увел ответ в сторону, пространно разглагольствуя о том, как афганский народ поддерживает Карзая. Не в пример чеченцам, у которых Кадыров не пользуется авторитетом и держится исклю­чительно на штыках русской армии. (То, что Россия воюет на своей территории, отстаивая основу основ любой страны — незыблемость границ, а Америка нападает на суверенное государство, вообще не обсуждалось.)

Все эти ходы наш шахматист давно просчитал. Он даже был готов пожерт­вовать некоторыми мелкими фигурами. (Например, согласился с замечанием корреспондента “Известий”, что у Америки катастрофически уменьшается международный электорат — число людей, поддерживающих ее политику.) Главной целью Бжезинского, как, впрочем, и любого стратега, было сохранение ключевых фигур. И этого он добился безусловно. На идею встраивания России в Европу — Бжезинский назвал это “единственным выбором” — никто не посягнул. Более того, из уст представителей государственной власти России даже прозвучали заявления, что в нашей стране чуть ли не все спят и видят, как стать частью Европы.

И, к сожалению, эти заявления недалеки от истины. Не знаем, как там насчет международного, а российский электорат Штаты за последние годы основательно подрастеряли. Чего не скажешь об отношении к Европе. Антиевропейских настроений в нашем обществе практически нет. Как-то так получилось, что понятие “Запад” отождествляется с Америкой, а Европа воспринимается как пленница Америки, как сестра по несчастью, а значит, потенциальная союзница в борьбе с обнаглевшей сверхдержавой. Ведь как здорово — объединиться и духом окрепнуть в борьбе, чтобы не пропасть поодиночке! И на Путина многие патриоты надеялись, если вы помните, именно как на политика, ориентированного на Европу. Он и в Германии разведчиком работал, и дочерей учит в немецкой школе при посольстве.

Но такое ли уж это благо — встроиться в современную Европу? Пусть даже (что практически нереально!) в качестве полноправного обитателя “общеевро­пейского дома”. Чуть выше мы написали, что не мешало бы поинтересоваться многостраничным документом, излагающим условия вхождения в Европу. Если не должностным лицам, то хотя бы вездесущим журналистам.

Но даже без оного документа кое-что можно себе представить. Нужно лишь абстрагироваться от дежурных туристских восторгов по поводу улиц, которые моют шампунем, людей, которые никогда не толкнут в городском транспорте, и пандусов для инвалидов. Это замечательно, кто же спорит? Но, во-первых, не факт, что мы все это получим у себя. Во всяком случае, под те же самые песни десять с лишним лет назад разрушили СССР, а пандусов до сих пор нет и в помине. Зато инвалидов, особенно молодых, стало несоизмеримо больше.

А во-вторых, турист за границей все равно что ребенок, которого за хорошее поведение привели в кафе и кормят клубникой со сливками. Реальная же европейская жизнь (как и любая другая) больше похожа на рабочую столовую, где человеку выдается комплексный обед. В этот обед может войти и вкусное пирожное, но все остальное совсем необязательно будет соответствовать вашим представлениям о вкусной и здоровой пище.

Взять хотя бы права человека. “Комплексный обед” применительно к данному вопросу означает не только поддержку инвалидов, но и возможность обратиться в суд для ребенка, которого шлепнул папа. Не избил до полусмерти, а легонько шлепнул, причем за дело! Вот что рассказывает о правах ребенка в Швеции занимавшаяся этой темой журналистка Анна Маслякова (газета “Воскресение”, №12 (29), 2001 г.): “Физическое наказание детей запрещено законом. Если на улице папа сгоряча хлопнет своего ребенка по мягкому месту, обязательно найдутся “доброжелатели”, которые сообщат в специальную службу или ближайшему полицейскому о случившемся (шведы чрезвычайно законопослушны и законоисполнительны)*, и тогда вспыльчивому родителю придется заплатить большой штраф”.