Во имя Господа. Кто убил Папу Римского?

1. Дорога в Рим

Семья Лучани жила в маленькой горной деревеньке Канале д’Агордо, [1] находящейся почти в 1000 метрах над уровнем моря и приблизительно в 120 километрах к северу от Венеции.

Когда 17 октября 1912 года родился Альбино, его родители — Джованни и Бортола — уже растили двух дочерей Джованни от первого брака. Молодой вдовец с двумя дочерьми не имел постоянной работы, и поэтому найти себе новую жену ему было непросто. Бортола мечтала стать монахиней, посвятить себя монастырскому служению, а вот теперь обрела сразу троих детей. Роды были долгими и тяжелыми, и Бортола панически боялась, что ребенок тот может умереть. Поэтому, когда младенец наконец появился на свет, его сразу же крестили, дав имя Альбино в честь близкого друга отца, работавшего вместе с Джованни в Германии и погибшего при взрыве доменной печи. Мальчик явился в этот мир за два года до того, как в 1914 году, после убийства австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда и его жены, разразилась мировая война.

Первые четырнадцать лет минувшего столетия многие европейцы называют золотым веком. Целый сонм литераторов описывал стабильность, ощущение всеобщего благосостояния, расцвет культуры, насыщенную духовную жизнь, открывающиеся перспективы и сокращение социального неравенства. Они восхваляли свободу мысли и качество жизни, словно бы то был эдвардианский Эдем. Бесспорно, все это имело место, но рядом существовали и ужасающая нищета, массовая безработица и весьма заметное социальное неравенство, голод, болезни и низкая продолжительность жизни. Реальность почти весь мир расколола надвое, и Италия не была исключением.

Неаполь осаждали тысячи людей, стремившихся эмигрировать в США, Англию или еще куда-нибудь. Соединенные Штаты уже приписали мелким шрифтом под высокопарной декларацией: «Отдайте нам ваших измученных бедняков! Им тесно, они жаждут вздохнуть свободно». Теперь же «несчастные отверженные» обнаружили, что отказать во въезде в Соединенные Штаты могут по множеству причин, будь то болезнь, недостаток денежных средств, контракт на работу, криминальное прошлое или физические недостатки.

В Риме, совсем близко от собора Святого Петра, тысячи людей по-прежнему ютились в ветхих лачугах с соломенными крышами. Летом многие из них перебирались в пещеры, которых было много в окружавших город холмах. Одни от зари до зари гнули спины на виноградниках, получая грошовую поденную плату. Другие от рассвета до заката работали на фермах и за свой труд получали вовсе не деньги — обычно с ними расплачивались гнилой кукурузой, отчего, помимо прочих причин, огромное число сельскохозяйственных рабочих страдало от кожной болезни под названием «пеллагра». Те, кто работал на рисовых полях Павии — по пояс в воде, страдая от множества комаров, — практически неизбежно подхватывали малярию. Уровень неграмотности в стране превышал 50 процентов. Многие жители объединенной Италии влачили подобное существование, а сменявшие друг друга на Святом престоле папы грезили о возрождении Папского государства.

В деревушке Канале д’Агордо жили в основном дети, женщины и старики. Большинство мужчин смолоду отправлялись на поиски работы в чужие края. Джованни Лучани странствовал по Швейцарии, Австрии, Германии и Франции, покидая дом весной и возвращаясь лишь по осени.

Жилище семьи Лучани, прежде бывшее старым амбаром, отапливалось одной лишь старой дровяной печью. Этот единственный источник тепла в доме обогревал комнату, где родился Альбино. Сада при доме не было — для горцев он считался роскошью. Все возмещалось красотой окрестностей: над деревней, окруженной сосновыми лесами, высились заснеженные вершины, а рядом с ней с гор низвергалась река Биоли.

Родители Альбино Лучани представляли собой странную пару. Глубоко верующая Бортола, одолеваемая тревогами за свое растущее в числе семейство, проводила в церкви не меньше времени, чем дома. Она относилась к тем матерям, которые при малейшем кашле в страшной тревоге бегут с ребенком к врачу, а медики в округе были только на пограничном пункте. Набожная, склонная к мученичеству, мать неустанно твердила детям о том, на какие жертвы и страдания она готова ради них. Отец, Джованни, скитался по Европе в поисках работы. Он не гнушался ничем, то работал на стройках каменщиком, то нанимался механиком или электриком. Благочестивые католики считали его, ярого социалиста, проклятым безбожником, врагом церкви и посланцем дьявола. Союз ревностной католички и убежденного рабочего-социалиста неминуемо порождал столкновения между супругами. Юный Альбино на всю жизнь запомнил, какова была реакция матери, когда она увидела имя мужа на расклеенных по всей деревне плакатах, извещавших, что на местных выборах Джованни Лучани выступает кандидатом от социалистов.

Вслед за Альбино в семье Лучани родился еще один сын, Эдоардо, затем на свет появилась девочка, Антония. Чтобы увеличить скудные семейные доходы, Бортола нанялась судомойкой, также стала за плату писать письма для неграмотных.

Питалась семья главным образом полентой (кашей из кукурузной муки), ячменем, макаронами и перепадавшими им порой овощами. По особым случаям на столе могло оказаться сладкое — карфони, булочки с маком. Мясо было редкостью. В Канале д’Агордо если кто-то был настолько состоятелен, чтобы позволить себе роскошь заколоть свинью, то мясо засаливали, дабы его хватило семье на год.

Стремление Альбино к духовной стезе обнаружилось рано и всемерно поощрялось матерью и местным приходским священником, отцом Филиппо Карли. Однако если кого и благодарить за то, что у мальчика появилась возможность сделать первые шаги на пути к званию священника, то этим человеком будет, как ни странно, атеист-социалист Джованни. За обучение сына в начальной духовной семинарии в соседнем городке Фельтре семье Лучани потребовалось бы платить немалую сумму. Незадолго до того, как мальчику исполнилось одиннадцать лет, мать с сыном обсуждали эту проблему. В конце концов Бортола попросила его написать письмо отцу, работавшему в то время во Франции. Впоследствии Альбино говорил об этом письме как об одном из самых важных в его жизни.

Получив письмо, отец какое-то время размышлял над ответом. Затем он дал свое согласие, взвалив на себя и эту ношу со словами: «Ладно, мы должны принести эту жертву».

И вот в 1923 году, в одиннадцатилетнем возрасте, Лучани поступил в семинарию — в то время, когда Римско-католическая церковь переживала период внутренних разногласий. Под запрет церкви попала даже такая книга, как труд «Пять ран церкви», написанный итальянским богословом и священником Антонио Росмини в 1848 году, в котором он утверждал, что Римско-католическая церковь столкнулась с кризисом пяти пороков. Он имел в виду социальную отчужденность духовенства от народа, низкий уровень образования священников, отсутствие единства, разобщенность и взаимная неприязнь в среде епископов, зависимость назначения на церковные должности от светских властей, а также то, что сама церковь владела собственностью, становясь тем самым рабом богатства. Росмини уповал на либеральную реформу церкви, но, главным образом в результате интриги иезуитов, его книгу осудили, асам он лишился кардинальской шапки, которой его одарил папа Пий IX.

Всего за 58 лет до рождения Лучани Ватикан опубликовал энциклику «Кванта кура» вместе с приложением под названием «Силлабус» («Перечень главнейших заблуждений нашего времени»). В них папский престол осудил неограниченную свободу слова и свободу выступлений в печати. Полностью отвергалась идея о равных условиях для всех религий. Инициатором всех этих мер был папа Пий IX. Он также ясно дал понять, что питает крайнюю неприязнь к демократической форме правления, отдавая предпочтение абсолютной монархии. Затем Пий IX осудил «сторонников свободы совести и свободы вероисповедания», наряду со «всеми, кто утверждает, будто церковь не имеет права использовать силу».

В 1870 году этот папа, созвав церковный собор в Ватикане, заявил собравшимся епископам, что главным пунктом повестки дня является догмат о непогрешимости папы — его непогрешимости. Проведя в кулуарах интенсивную обработку участников собора и оказав на них сильное и весьма нехристианское давление, папа потерпел крупное моральное поражение: более чем из 1000 представителей церкви, принявших участие в церковном соборе, только 451 епископ проголосовал за представленную концепцию. По взаимной договоренности все несогласные, за исключением двоих, покинули Рим до того, как завершилось заключительное голосование. На последнем заседании Ватиканского собора, состоявшемся 18 июля 1870 года, 535 голосами против 2 было принято положение о том, что папа римский непогрешим во всем, что касается вопросов веры или нравственности.