А. Н. Толстой. Жизненный путь и творческие искания

Зимовать пришлось Толстому в Одессе, городе богатых литературных традиций, где он продолжал свою творческую деятельность. Ни он, ни кто-либо другой точно не мог предсказать, как бы стала складываться его жизнь, если бы не развернувшиеся военные события. Одессу освобождали от белых войска под руководством Григорьева, примкнувшего к Красной Армии лишь в феврале 1919 года. Уровень дисциплины в них был крайне низок, взятые города подвергались беспощадному грабежу. [17]

Сотрудничество Григорьева с советской властью оказалось крайне непродолжительным: уже в мае он поднял мятеж «за Советскую власть, но без коммунистов», который был подавлен к августу.

Надо ли говорить, какая участь ожидала бы графа Толстого, окажись он в руках григорьевцев? Вопрос об отъезде таким образом был предрешен. 1919–1921 годы — самый «больной» период в жизни писателя. В его сознании причудливым образом смешивались искренняя боль за те испытания, которым подвергалась Россия, реакция на реальные противоречия развития страны, гипертрофированное восприятие отдельных ошибок в строительстве нового, горечь за житейскую неустроенность, которую приходилось испытывать… Но Толстой с сочувствием начинал следить за первыми шагами новой власти, как только отчетливее обнажилась конструктивная основа ее политики.

В марте 1921 года в Москве состоялся X съезд РКП(б). Период военного коммунизма был завершен, начался нэп, приводивший к экономическому возрождению страны. В конце 1921 года А. Толстой из Парижа переезжает в Берлин и примыкает к левым кругам эмиграции, а в апреле 1922 года «Открытым письмом Н. В. Чайковскому» разрывает с белой эмиграцией демонстративно.

Белоэмигрантская печать посвятила Толстому десятки злобных заметок, фельетонов, статей и даже рассказов и очерков. Особенно усердствовала газета «Руль», занимавшая крайне правые позиции и побившая все рекорды грубости и клеветы.

Вернуть писателя в лагерь эмиграции было уже невозможно. А вот контакты его с молодой советской литературой, с большевиками становились с весны 1922 года все более прочными. В это время Толстой начал редактировать литературное приложение к газете «Накануне». Из номера в номер на его страницах печатались М. Горький, К. Федин, С. Есенин, В. Катаев, Вс. Иванов, М. Булгаков, Б. Пильняк, И. Соколов-Микитов, М. Зощенко, К. Чуковский, В. Лидин и многие другие советские писатели. Фактически приложение к «Накануне», редактируемое А. Толстым, стало органом молодой советской литературы за рубежом. Надо ли доказывать, какое огромное политическое значение имело это издание: Запад воочию мог убедиться в первых успехах республики Советов на культурном фронте.

Успех издания во многом объяснялся тем, что Толстой имел прямые контакты с Москвой. Особо следует указать на ту большую роль, которую сыграл в развитии «Приложения» и в судьбе Толстого А. К. Воровский. Референт Ленина по вопросам культуры, редактор журнала «Красная новь», он вступил в переписку с писателем сразу же после разрыва того с эмиграцией, в мае 1922 года. [18] Многие авторы «Красной нови» стали печататься у А. Толстого. Перед нами наглядный пример замечательного успеха большевиков-ленинцев в борьбе за интеллигенцию, в делах культурного строительства, основанного на глубоком понимании путей развития культуры в послереволюционную эпоху. Каким доверием большевиков пользовался в это время Толстой, говорит и следующий мало известный факт. В 1922 году в советской России проводилась работа по объединению писателей в единое профессиональное общество. Толстой продолжал пока еще жить в Берлине, а его уже включили не только в списочный состав общества, но и в бюро, которое должно было возглавлять его. [19]

Окончательно вернулся домой Толстой 1 августа 1923 года. Однако есть все основания называть его советским писателем с весны 1922 года, — поры решающего перелома в его мировоззрении.

Это же подтверждает и творчество Толстого тех лет, и в первую очередь роман «Аэлита». Написан он в середине 1922 года, а уже на рубеже 1922 1923 годов увидел свет в Москве, в журнале «Красная новь».

Научно-фантастическое по своей жанровой природе, это произведение в условной форме прославляло социальную активность человека, способного на кардинальную переделку жизни (красноармеец Гусев), выражало протест против эксплуатации и угнетения. В критике марсианской олигархии Тускуба современники не без основания усматривали проекцию на фашизм, поднимающий голову в Германии. Прямую критику фашизма содержит статья А. Толстого «Несколько слов перед отъездом» (1923).

Вообще «Аэлита» во многом лишена той условности, которая обычно присуща произведениям научной фантастики. Время действия — современность. Герои — русские люди, несущие все приметы беспокойного земного быта того времени, вторгающегося и в марсианскую жизнь. Новаторство Толстого выразилось также и в том, что описание техники в его романе сведено к минимуму, все подчинено задаче выявления характеров и сложных социально-философских проблем бытия.

Может быть, роман о полете на Марс, написанный Толстым, является самым земным из произведений отечественной фантастики. Этим объясняются точки его соприкосновения с внешне столь не похожим на «Аэлиту» «Детством Никиты», созданным чуть ранее (последние главы дописаны в 1922 году). Автобиографическое в своей основе, «Детство» А. Толстого представляет собой восторженный гимн жизни, тем радостям, которые в изобилии несет она человеку (первоначальное название «Повесть о многих превосходных вещах»). Удивительно то мастерство, с которым писатель воссоздает внутренний мир ребенка, начинающего познавать большой мир, простирающийся вокруг. Залитые солнцем пушистые сугробы, отчаянные битвы с деревенскими мальчишками, чудесная девочка Лиля с большим бантом, таинственный портрет в темной комнате, — все, все таит бездну заманчивого, увлекательного, прекрасного.

Движущим импульсом создания этой захватывающе, если можно так выразить, «агрессивно» оптимистической повести человеком, потерявшим родину, было предощущение возможности вновь обрести ее. Своей тональностью «Детство» резко контрастировало с уныло-пессимистическими настроениями, господствовавшими в среде «вчерашних русских» (В. Маяковский).

«Человек и Родина» — эта тема, нашедшая в автобиографическом произведении Толстого свое поэтическое воплощение, все более привлекает внимание писателя. Чем дальше, тем больше начинает он понимать ту историческую вину, которая ложилась на плечи бывших хозяев жизни. В его творчестве рождается целый цикл произведений о людях без родины: «На острове Халки», «Рукопись, найденная под кроватью», «Мираж», «Похождения Невзорова, или Ибикус», «Черное золото» («Эмигранты»). Важно отметить, что первые из этих произведений, включая и «Рукопись…» (1923), которую сам писатель считал наиболее значительной из вещей берлинского периода, создавались еще за рубежом, а естественное завершение свое эта тематическая линия находила уже в советской России, что подтверждает единство творческого пути писателя после событий весны 1922 года.

Для того, чтобы изобразить всю глубину падения человека, предавшего родину, Толстой ищет разнообразные средства художественной выразительности. «Рукопись…» — как явствует из самого названия, представляет записки, автор которых — потомок старинного дворянского рода Александр Епанчин. Все произведение — единый внутренний монолог героя (прием в творчестве А. Толстого исключительный). Перед нами циничная до предела исповедь существа, теряющего человеческий облик, перестающего различать границу между столь непривлекательной и неуютной для него действительностью и тем, что является продуктом его болезненных галлюцинаций. Погрузившись в «апокалиптический бред», в котором самым странным образом переплетаются рассуждения о скифстве, граде Китеже, роли неметчины в жизни России, но главенствует патологическая злоба к своей стране и людям, Епанчин испытывает «самоусладу гнусностью и грязью».